Читать книгу Маски благородия - - Страница 23

***

В день свадьбы все недавние тревоги рассеялись. Адальберт стоял у зеркала и в очередной раз поправлял воротничок рубашки, уже не столько придавая ему опрятный вид, сколько просто от нервного ожидания. Прошлую ночь он провёл в Танштайне, и это только усиливало волнение от предстоящего дня. Родные стены придавали сил, а в замке фон Танштайн мрачные мысли сами лезли в голову. Луизу Адальберт не видел с тех пор, как приехал. Только фрейлины встретились ему вечером в коридоре и залились звонким смехом, от которого стало так же неловко, как и год назад.

Адальберт вглядывался в своё отражение. Последний раз он так рассматривал себя, будучи ещё ребёнком, когда тело впервые стало ощущаться чем-то сложным и непонятным. Сейчас лицо его вытянулось и приобрело остроту черт, сразу сделавшую Адальберта похожим на отца. Молодой граф скривил губы от этой мысли. Он казался себе странным образом повзрослевшим: лёгкая бородка обрамляла линию челюсти, оформились точёные скулы, и в то же время какая-то детскость сохранялась в ещё пухлых губах и круглых глазах. Будет ли он выглядеть рядом с Луизой ещё мальчишкой или уже мужчиной? Чем дольше граф рассматривал себя, тем несуразнее становилось отражение: нос казался слишком длинным, один глаз был как будто выше другого… Адальберт нацепил шляпу чуть ли не на глаза и отошёл от зеркала, сев на кровать. Не тем он занимался перед торжественным днём. Молодой граф закрыл глаза и предался молитве.

В комнату, как всегда без стука, вошёл Роберт. Адальберт открыл глаза при скрипе двери. Кузен выглядел заспанным, но уже оделся в свой парадный костюм.

– Пойдём, пора уже, – усмехнувшись взволнованному виду кузена, сообщил Роберт.

Церковь святого Петра утопала в зареве жёлтых, почти горчичных лучей. Солнце проникало сквозь витражи на окнах и разливалось по высоким колоннам и полу жёлтыми, красными и зелёными пятнами. В воздухе плавно кружили белые пылинки. Стояла благоговейная тишина. Боясь ненароком спугнуть эту хрупкую гармонию, все застыли на своих местах и даже дышали едва слышно.

Двери храма отворились, и внутрь, окружённые светом с улицы, вошли граф фон Танштайн под руку с Луизой. Адальберт, щурясь от солнца, всмотрелся в их лица. Граф шёл, гордо подняв голову; его обыкновенно непринуждённая ухмылка сменилась искренней, радостной улыбкой во все зубы. Луиза двигалась медленно и грациозно, будто плыла по полу. Её белое струящееся платье притягивало, казалось, весь свет в комнате. Чем ближе она подходила к алтарю, тем яснее Адальберт различал красноту вокруг её глаз. Этой ночью она плакала. Долго.

Граф Фридрих вложил руку дочери в руку Адальберта и занял своё место на передней скамье, рядом с графиней, которая сидела, поджав губы и скрестив руки на груди – не она ли была причиной красноты под глазами своей падчерицы? Адальберт взял Луизу за руки и нежно погладил большим пальцем её ладонь. Она не поднимала взгляда. Из-под платка выбивалась маленькая прядь тёмных волос.

Священник зажёг венчальные свечи и передал их в руки жениха и невесты. Он стал воздавать хвалу Господу, но Адальберт почти не слушал его. Покручивая свечу в руке, молодой граф смотрел на Луизу. Отчего она была так не весела? Сегодня закончатся все унижения мачехи; Луизу ждёт новая жизнь. Разве это не придаёт ей сил? Может, граф был ей противен? Или Луиза просто не хотела расставаться со своей прежней жизнью? Как бы то ни было, это была единственная жизнь, которую она знала. Конечно, она боялась. Как же показать ей, что впереди её ждёт только хорошее? Адальберт пытался хотя бы заглянуть Луизе в глаза, подбодрить улыбкой, но девушка неотрывно смотрела в пол.

Заканчивая молитву, священник вдруг возвысил голос. Адальберт слегка вздрогнул: это заставило его выйти из задумчивости. Их взгляды со святым отцом пересеклись. Худой седовласый священник смотрел на молодого графа с такой лёгкой ухмылкой, которую легко можно было спутать со снисхождением.

Дальше таинство слилось у Адальберта в бесцветную череду обрядов, которые он выполнял послушно, но почти бездумно. Вот они с Луизой обмениваются кольцами. Вот встают на колени перед алтарём, на их головы надевают венцы. Адальберт старался не шевелиться: ему казалось, остро впившийся в голову венец вот-вот упадёт. Вот священник даёт жениху и невесте испить вино, и оно с приятной теплотой растекается по желудку. И наконец, их просят подняться и снимают с голов венцы.

Случилось. Теперь Адальберт и Луиза – муж и жена. Две половинки одного целого, двое, что должны заботиться друг о друге и быть вместе в горе и радости. Адальберт посмотрел на Луизу, и их взгляды наконец встретились. Граф снял с лица маску торжественности и широко улыбнулся своей жене. Луиза, смотря на мужа, тоже не смогла сдержать улыбки. На душе стало так легко. Адальберт взял Луизу за руку, и они радостно выбежали из церкви.

Солнечный свет слепил глаза, пришлось прикрыть их рукой. Вокруг Адальбета с Луизой собрались прихожане, они провожали новобрачных радостными криками. Откуда-то сбоку возник Роберт и набросился кузену на плечи.

– Поздравляю, брат! – прокричал он.

Адальберт рассмеялся. Он приобнял кузена одной рукой, другой крепче сжимая ладонь Луизы. От солнца заслезились глаза, но улыбка не сходила с лица. Теперь они одна семья.

После тихого умиротворения церкви звуки в замке фон Танштайн били по ушам: звенели кубки и лязгали вилки, музыка наполняла зал, ни на секунду не смолкали оживлённые разговоры. Граф Фридрих не стал скромничать: отпраздновать свадьбу его дочери собралось, наверное, всё княжество. Но Фридрих выглядел нисколько не отягощённым тратами на такое торжество. Его раскатистый смех проносился по залу, словно всадник по полю битвы. Рядом с ним графиня фон Танштайн выглядела совсем мрачной. Скрестив руки на груди, она отстранялась от мужа и кривила губы всякий раз, когда тот становился особенно громким. Только когда граф протянул ей руку, чтобы пригласить на танец, она смягчилась и вышла с мужем в центр зала, чтобы показать всем грацию, которую не растеряла за годы.

Весь праздник улыбка не сходила с лица Адальберта. Под конец скулы уже сводило от усталости, но граф ничего не мог поделать. Радость переполняла его. Все эти люди собрались здесь, чтобы разделить с ним торжественный момент создания семьи. Адальберт окинул взглядом зал. Граф и графиня фон Танштайн вели танцевальную процессию, чинно вышагивавшую бас-данс17. Графские сыновья с усмешкой наблюдали за танцем, стоя поодаль. Рядом с ними стоял Роберт. Он выхватывал взглядом кого-то из танцующих и передразнивал его серьёзное выражение лица и утончённые манеры, чем вызывал смех у мальчишек. Адальберт тоже тихонько посмеивался над кузеном. Хорошо бы ему сдружиться с сыновьями Фридриха, чтобы год в Танштайне пролетел незаметно.

Молодой граф продолжил осматривать зал. Вот за отдельным столом сидит капеллан замка в окружении священников из церкви святого Петра. Они смотрят на танцующих и на тех, кто остался за столом, попивая вино, со смесью презрения и зависти. Адальберт усмехнулся: эти люди могут пугать свою паству красочными рассказами о муках ада, но они абсолютно бессильны перед простым человеческим весельем.

Адальберт перевёл взгляд на Луизу. Она воплощала собой всё то спокойствие, которое гости оставили в этот вечер за стенами замка. Адальберт положил руку ей на запястье – он теперь с большей уверенностью прикасался к жене – и, наклонившись, прошептал:

– Всё в порядке? Тебе ничего не нужно?

Луиза, повернув голову к мужу, слегка улыбнулась и помотала головой.

– Всё хорошо, – сказала она и облизнула высохшие губы – за вечер она ни разу не притронулась к вину.

Она задержала свой взгляд на Адальберте, всматриваясь в его губы, шею, руки, а затем снова посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Адальберт сглотнул, ощутив лёгкое клокотание в животе, но взгляда не отвёл.

В эту минуту музыканты кончили бас-данс, и зазвучали чеканящие постукивания и тонкая песенка дудочки: играли конский бранль18. Тут же со стороны Роберта и графских сыновей послышались оживлённые возгласы. Адальберт обернулся к ним. Кузен с высоко поднятой головой шёл к скамье, за которой сидели, потупив взгляд, одинокие девушки. Заметив приближающегося к ним юношу, они выпрямились и стали поправлять причёски. Роберт встал около них, обвёл оценивающим взглядом, театрально потерев подбородок, и протянул руку бледнолицей светловолосой девушке – судя по платью, дочери зажиточного феодала. Из уст Роберта вырвалось что-то, что заставило её расплыться в смущённой улыбке, и они направились в круг танцующих.

Адальберт снова посмотрел на Луизу. Та встретилась с ним взглядом, и он слегка кивнул в сторону танцующих с вопросом в глазах. Женщина с улыбкой кивнула в ответ.

Молодожёны были встречены дружным улюлюканьем. Стоя перед Луизой, Адальберт двигался с притягательной простотой и непринуждённостью. Супруга отвечала ему скромными, очень плавными движениями, чуть склонив голову набок и грациозно ведя плечом. Адальберт заметил, что она была выше него – несильно, но ощутимо. Осознав это, Адальберт постарался как можно сильнее вытянуться и даже приподнялся на носках.

Затем началось перестроение. Адальберт взял Луизу за руки и повёл сквозь ряды пышных юбок и расшитых кафтанов. Руки у Луизы были сухие и тёплые. Они с Адальбертом оказались около Роберта с его белокурой спутницей. Девушки кивнули друг другу, кузены же, встретившись взглядами, не смогли сдержать усмешек и поклонились друг другу с наигранной чопорностью, тут же прыснув смехом. В этом поклоне каждый говорил другому: смотри, мы теперь часть большого мира, который когда-то казался нам сказочно далёким. Но волна танца захлестнула их дальше, и перед Адальбертом с Луизой возникли граф и графиня фон Танштайн. Взгляд графини был прикован к падчерице, но та гордо отвернула голову. Адальберт учтиво кивнул графине за двоих.

Он чувствовал, как на них с Луизой смотрят – кто украдкой, а кто и не скрывая. Липкое чувство неловкости сковало тело. Нет сомнения, в этих вроде бы добрых улыбках и взглядах прячется насмешка над тем, как несуразно смотрятся рядом друг с другом жених и невеста. В глазах собравшихся, словно под увеличительным стеклом, Луиза превращалась в неприступную старую деву, а Адальберт рядом с ней – в мальчишку, похожего больше на её пажа, чем на мужа. На мгновение стало неловко за то, с каким, действительно, почти детским воодушевлением Адальберт пригласил Луизу на танец. Он не хотел, чтобы люди, смотря на них, видели в Луизе прежде всего женщину немолодую. Потому что, в сущности, их разница в возрасте не должна была ни на что повлиять. Будет ли Адальберт заботиться о Луизе так же, как заботился бы о своей ровеснице? Разумеется, да. Его любовь была полна добродетели: он прежде всего хотел спасти эту женщину от одиночества. Но, увы, никому вокруг не было дела до искренности намерений молодого графа. Адальберт удручённо вздохнул.

Они с Луизой медленно поклонились друг другу, когда музыка стихла, и вернулись за стол. Желание танцевать пропало само собой, причём у обоих. Остаток вечера они провели в разговорах с гостями и изредка друг с другом. Усталость медленно подкрадывалась к каждому из них, вынуждая время от времени зевать.