Читать книгу Тайник. Сборник - - Страница 19

Мы делимся с другими только радостью или даже грустью, но я не знаю ещё никого, кому бы могло взбрести в голову делиться пустотой. Наш колледж в Дублине был славным местом. Правда, не для нас с братом. Мы были не теми юношами, что могли бы радоваться ему. Время, проведённое нами там, показалось нам с Ави потерянным. И мы бы и вовсе сочли его бесполезным, если бы не знания, полученные там. Сверстников мы сторонились. И, чего скрывать, мне приходилось едва ли не охранять моего милого простодушного брата от их нападок, а их – от его прорывавшихся спасительных проповедей. И я был его осторожностью, а он моим светлячком в том новом, грубом, страшном для меня мире. Мы неплохо учились. Особенно Ави. Его усердие превосходило моё во много раз. Я же предпочитал книги о животных и по медицине выполнению домашних заданий и всеобщей игре в мяч. Правда, от игры в хэрлинг я не отказывался ни разу, даже когда мне случалось температурить или на дворе была препротивнейшая слякоть. Невыносимо тоскливо было вновь слышать вокруг выспренний английский и никогда не позволять себе волю чувств в прекрасном ирландском говоре. Впрочем, никогда – это слишком сурово для таких, как мы. И, нарушая запреты, мы постигали наивысшее счастье. Находя его в разговорах друг с другом. Никого другого я не хотел бы слышать и слушать, кроме как наших учителей и своего брата. Он клялся мне в том же. И как бы странен ни казался теперь Августин, я обнаружил в нём неиссякаемый животворный источник, к которому я был готов прибегать снова и снова. Его богословие стало настолько же моим, как и его – моя страсть к животным и медицине. Выслеживая его мысли по его глазам и в тонких улыбках, я всё отчётливее и отчётливее понимал, насколько же мы похожи. Просто я был Томасом, а Ави – Августином. И его богословие спало во мне, а моя страсть к естественным наукам спала в нём. И то, что боялся делать я, бесстрашно делал он, оставляя за мной право делать то, чего он не мог себе позволить. Мы спорили. О, даже пререкались! Но чисто из-за любви к практике в острословии. Мы думали одинаково. Вернее, по-разному, но об одном и том же. И однажды после бессонной ночи подготовки к ужаснейшей, премерзейшей, но так нам необходимой латыни я просто, наконец, понял: мы с ним – одно и то же. У нас была одна душа на двоих и, кажется… даже одно Сердце.

У нас не оказалось возможности по окончании учебного года навестить маму. И по настоянию некоторых преподавателей по тем предметам, в которых мы особенно преуспели, мы с братом были направлены на лето на север для более глубокого их постижения. Наш колледж взялся оплатить все наши расходы. И мы только отписывали маме длинные поэтические письма, соревнуясь в красоте признаний и частоте повторений слова «скучаю».

В Дерри нас принял один профессор, что жил в небольшом особнячке, видимо, раз не менее двадцати перекупленном и переарендованном в памятные времена. С утра до ночи нам была предоставлена его редкостная библиотека и его щедрая кладовая. А по выходным – ещё и возможность отдохнуть в парке, прилегающем к его дому. Но отдыху мы предпочли учёбу. Профессор каждое утро отвозил нас в университет в Белфасте, где мы наравне с его студентами слушали те лекции, что были вписаны нам в дополнительный курс. А под вечер, возвращаясь в дом, мы запирались в его библиотеке и до настигавшего нас в ней же сна читали легенды и предания древней Ирландии, не оставляя надежды найти что-нибудь о нашем Лисе. О Лисе с синими глазами, что, должно быть, сейчас был так далеко и скучал по нам так же сильно, как и мы по нему, и его сказкам, и улыбке.

Из сладкого плена наук нам удалось сбежать под Рождество, и мы с радостью покинули Дерри, чтобы только сесть на самый ранний поезд и через всю страну отправиться домой к маме, к мисс Шерри, к облезлой кобыле Мильде, к нашему забытому подвалу, к непревзойдённому зануде (королю всех зануд, как мы, любя, прозвали его) отцу Стенли и… конечно же, к Лису. В самую первую очередь.