Читать книгу История усталости от Средневековья до наших дней - - Страница 5

Главный образ усталости в древности – образ потери, утраты. Слабость возникает в связи с недостатком, нехваткой вещества. Нет ничего более материального или видимого: усталый человек потеет, у него слабеют мускулы, ему становится трудно дышать – и ему начинает казаться, что его тело перестало быть прежним. Все говорит о безвозвратной «утечке», на месте жидкостей (гуморов), предназначенных для «создания» и поддержания организма в порядке, появляются пустоты. Водянистые вещества, занимающие и соединяющие части тела, появляются при малейшей ранке, при малейшей гематоме, при малейшем потоотделении; жизнь уподобляется растительным сокам, плодородной силе, подтверждая неразрывную связь между жидкостями и жизнеспособностью. «Квинтэссенция» тела содержится в этих жидкостях. Их присутствие повышает силу, а исчезновение порождает слабость, худобу, истощение, а то и приводит к смерти. Когда этих жидкостей не хватает, наступает усталость.

Утрата жидкостей и ее последствия

Рассмотрим физические упражнения, мнение врачей о которых совпадает с общепринятым. Все дело в движениях частей тела: повторяющиеся движения вызывают трение, которое вызывает повышение температуры (местное), которое превращает жидкости в газ, который в конечном счете испаряется. В результате человек худеет, все его внезапно обезвоженное тело страдает, его охватывает холод. Это демонстрируют долгие скитания Тристана и Изольды, героев романа XII века, их «мертвенно-бледные и исхудавшие тела»7. То же самое мы видим и в медицинских комментариях, в которых упоминается «потеря», чрезвычайное ослабление плоти, помещающие боль в самые «благородные» части тела:

Суть боли – в «дефиците», суть слабости – в потере вещества. Пот – «плохой симптом»9. Избыточное трение может вызвать лихорадку со всеми ее последствиями, особенно если движения совершаются «при сильной жаре»10.

Поэтому предполагаемые последствия усилий беспокоят врача до такой степени, что он бьет тревогу. Большая потеря вещества, с его точки зрения, «невосполнима». Она представляет опасность для тех, кто, «слишком много потея, изнуряет себя»11. Усталость делает человека «скованным и иссушенным, его добродетель и ум деградируют от такой работы»12. В эпоху, когда еще не слышали ни о каких принципах внутренней регуляции, работающий человек должен был стараться избегать того, чтобы «слишком сильно потеть»13. В то же время ограничения непонятны, определяются эмпирическим путем, интуитивны. В повседневной жизни люди руководствуются впечатлениями и непосредственными ощущениями, а не расчетами и контролем14. Сама «потеря», представленная таким образом, не поддается исчислению. Ее еще невозможно оценить. Невозможно определить количество трудозатрат в разных профессиях, играх, путешествиях, сражениях. В некоторых занятиях это проявляется лучше, чем в других, например в доставке морской рыбы из Ла-Манша и Атлантического океана на парижский рынок на специальных быстроходных экипажах, курсировавших с XII века. Из-за высокой конкуренции требуется двигаться быстро и преодолевать большие расстояния, поэтому павшие в пути лошади и изнуренные люди здесь – обычное дело. Начиная с XIII века в этой сфере даже существовал специальный фонд для замены «загнанных лошадей»15 и компенсации за испортившуюся в дороге рыбу. В 1500 году потребовалось судебное решение, чтобы оборудовать дорогу и урегулировать рынок16.

Какие слова можно использовать?

Неточный термин, который тем не менее используется со времен Средневековья, – это «усталость, fatigue. Происхождение его элементарно – от латинского глагола fatigare (уставать), который и вдохновил авторов средневековых текстов на создание существительного. Как мы видели, упоминались «загнанные лошади»17 – те, что в XIII веке доставляли рыбу на парижские рынки на специальных быстроходных экипажах, или Галахад, «лучший в мире рыцарь», который «никогда не чувствует усталости»18, или Фьерабрас19, после боя с мусульманами «настигнутый усталостью»20.

Слово «усталость» может заменяться множеством других: в романе «Дюрмар Галльский» упоминается «слабость, охватившая все члены»21, Альдобрандино Сиенский говорит о «согревании»22 членов, Арно де Вильнёв в XIII веке употребляет термины «уныние духа»23, «воздушная часть жидкостей» (гуморов) и «душевная травма»24, а Бартоломей Английский – даже «страсть мозга»25, порицая ее последствия в виде бессонницы и сухости организма. Иными словами, речь о терминах, обозначающих «нехватку сил», телесную слабость и вызванные этим неприятности.

Употребление в Средние века слова «усталость» зависит от восприятия. Усталость, утомление могут проявляться как «внешне», так и «внутренне»: «семеро братьев», атакованных Галахадом, «так утомлены, что не могут больше защищаться»26, позы говорят об их физическом состоянии; в свою очередь мессир Гавейн, персонаж анонимного французского рыцарского романа «Перлесваус», «чувствует усталость во время долгого путешествия»27, его ощущение свидетельствует о том же самом состоянии. Различия между этими двумя точками зрения не то чтобы очень сильны и глубоки. Восприятие усталости интуитивно, очевидно, ощутимо, в нем не обнаруживается ничего особенного, как если бы это был симптом какой-либо болезни. Специально состояние усталости не изучают и не наблюдают. Речь идет об определенной стороне жизни, усталость сопровождает любое существование, она не обсуждается, ее существование признается априори. Это «слабое место», неизбежный ответ на несовершенство человека.

Как определить степень усталости?

Та же относительная неопределенность наблюдается, когда средневековая медицина пытается разобраться в вопросе усталости, определить ее пороги, нащупать самое большее и самое меньшее в усталости и усилиях. Бартоломей Английский в XIII веке использует всем понятные прилагательные, но его определения по-прежнему интуитивны; интенсивность физического труда, с его точки зрения, можно описать тремя способами: «один труд требует больших усилий, другой не требует, третий занимает промежуточное положение». При этом никаких внятных критериев определения не существует; так же обстоят дела с быстротой – трудиться можно «быстро», а можно «медленно»; количество затраченных усилий может быть «большим» или «маленьким»28. Начиная с XII века в комментариях Салернской школы регулярно употребляется «субъективное» определение «долгий»: «Не делай упражнений долго, это может нанести тебе вред»29. Нет ничего устоявшегося, все предметы существуют лишь относительно других; никак не определяется скорость, механика, нет никаких стабильных реперных точек, даже если определение к чему-то относится в большей степени, а к чему-то – в меньшей. Лучшая иллюстрация этого – наличие «не связанных между собой систем измерения, меняющихся от города к городу, от деревни к деревне»30. Мир живет ощущениями, физическими впечатлениями, ему для всего требуется визуальное подтверждение, мир, которому пока недоступны какие-либо измерения, «приблизителен», как писал Александр Койре31.

Альдобрандино Сиенский в XIII веке ориентируется на цвет, без уточнений: чрезмерные усилия вызывают покраснение кожи, похудение, а иногда и наоборот; этот архаичный образ сосредоточен на кажущихся внутренними ощущениях перегрузки32. «Прекращать» работу следует тогда, когда появляются подобные симптомы, а также чувство потери телом легкости, когда оно становится «тяжелым»33. Здесь налицо смутное стремление к умеренности, сдержанности, но даже если бы это стремление было возведено в медицинский принцип, ему мало кто следовал бы. В повседневности, наполненной трудом, это все лишь нереалистичные теории, а «интенсивные» усилия кажутся привлекательными.

Что теряется?

Люди испытывают гнев, горечь, находятся во власти иллюзий, у них много забот. Все эти эмоции могут способствовать появлению усталости, и они в большей степени предполагаемы, нежели оценены точно. Константин Африканский в XI веке приводит список многочисленных причин, но не дает им подробного комментария: «Чрезмерные размышления (nimia cogitation), воспоминания (memoria), изучение непонятных вещей (investigatio rerum incomprehensibilium), домыслы (suspitio), надежды (spes), воображение (imaginatio)»34. Сюда же следует отнести напряжение ума, внутренние зажимы, движение жидкостей (гуморов) – здесь снова в центре внимания оказывается чрезмерная сухость: «избегать больших нагрузок и забот, потому что заботы иссушают тело человека, причиняя вред жизненному духу, а опечаленный дух иссушает кости»35. «Постепенное ослабление» обусловливается напряжением мышц, в том числе «сжавшимся сердцем»36, что бывает спровоцировано какими-то внутренними болями; это напряжение разжижает гуморы вплоть до полного их исчезновения. Оно обусловлено также раскаянием, угрызениями совести, длительным, повторяющимся, назойливым раздражением, «неудержимыми движениями мозга», вследствие которых происходит бессмысленная работа ума. Арно де Вильнёв настаивает: «Человек должен воздерживаться от гнева, поскольку гнев иссушает тело и придает чрезмерный жар всем членам, а жар делает тело чахлым»37. Конечно, гнев и отчаяние «жгут», как ничто другое. Недосып также «вызывает страхи, сухость тела, мешает пищеварению, меняет саму природу человека»38. Это допсихологическая точка зрения, здесь любое возбуждение считается результатом чрезмерных движений частей тела и их столкновений и трений.

Тем не менее, несмотря на относительное отсутствие качественной и количественной оценки усталости, в Средние века существовало «общее представление» о ней. Мир был разнообразен и многолик, существовало множество различных моделей бытия и противостояния трудностям, люди по-разному сопротивлялись враждебности и страдали каждый по-своему. Усталость оценивалась в основном с точки зрения фактов и мест, разнообразных мелких и раздробленных внешних «ощутимых» обстоятельств, вызывающих затрату сил и истощение.

7

Tristan et Iseult. Paris: Livre de Poche, 1988. P. 88.

8

Commentaire en vers français sur l’école de Salerne (X–XI^e siècles). Paris, 1671. P. 461.

9

Bernard de Gordon. Fleur de lys en médicine. Lyon, 1495. F c IV.

10

Ibid. F a IV.

11

См.: Commentaire de Pierre André Matthiol sur les six livres de Diocoride. Paris, 1579. P. 720.

12

Barthélémy l’Anglais. Le Grand propriétaire de toutes choses. Paris, 1556. P. 62.

13

Aldebrandin de Sienne. Op. cit. P. 23.

14

См.: Coyré A. Du monde à l’«à peu près» à l’univers de la précision. Critique. № 28. 1948. P. 806–823 // Études d’histoire de la pensée philosophique. Paris: Armand Colin, 1961.

15

См.: Nicolas de la Mare. Traité de la police où l’on trouvera l’histoire de son établissement, les fonctions et les prérogatives de ses magistrats, toutes les lois et tous les règlements qui la concernent (1705). Paris, 1719. T. III. P. 68.

16

Ibid. P. 71.

17

См. выше, с. 22.

18

La Quête de Graal / éd. par A. Béguin, Y. Bonnefoy. Paris: Seuil, 1982. P. 94.

19

Фьерабрас – персонаж французской средневековой литературы, сарацинский великан, перешедший в христианство (здесь и далее, если не указывается иное, примечания принадлежат переводчику).

20

Fierabras / trad. par M. Lafont. Paris, 1861.

21

Durmart le Gallois // Récits d’amour et de chevalerie, XII–XV^e siècle / éd. par D. Régnier-Bohler. Paris: Robert Laffont, 2000. P. 620.

22

Aldebrandin de Sienne. Op. cit. P. 24.

23

Arnaud de Villeneuve. Regimen sanitatis en franςais. Paris, 1514. s. p.

24

Aldebrandin de Sienne. Op. cit. P. 31.

25

Barthélémy l’Anglais. Op. cit. P. 64.

26

La Quête de Graal. P. 94.

27

Perlesvaus, le haut livre du Graal // La Légende arthurienne. Le Graal et la Table ronde / éd. par D. Régnier-Bohler. Paris: Robert Laffont, 1989. P. 193.

28

Barthélémy l’Anglais. Op. cit. P. 62.

29

Commentaire en vers français sur l’école de Salerne. P. 461.

30

См.: Coyré A. Du monde à l’«à peu près» à l’univers de la précision // Études d’histoire de la pensée philosophique. P. 319.

31

Ibid.

32

Aldebrandin de Sienne. Op. cit. P. 24.

33

Ibid.

34

См.: König-Pralong C. Aspects de la fatigue dans l’anthropologie médiévale // Revue de synthèse. 2008. Vol. 129. № 4. P. 539.

35

Arnaud de Villeneuve. Regimen sanitatis en français.

36

Ibid.

37

Ibid.

38

Barthélémy l’Anglais. Op. cit. P. 64.