Читать книгу История усталости от Средневековья до наших дней - - Страница 6

Чтобы выйти за рамки общепринятых описаний, нужны определенные обстоятельства и ситуации – конкретные вещи, конкретные люди. Более того, необходимо помнить об особо значимых видах деятельности, на которых фокусируется взгляд; прочие же остаются почти незаметными или же ими пренебрегают. Иначе говоря, усталость селективна. Это демонстрируют средневековые описания, в которых некоторые виды усталости превозносятся, а другие не замечаются; тем самым обнажается культура, среда. Здесь на первый план выступают сцены боя, а описания работающих людей встречаются редко, потому что не считаются заслуживающими внимания. На вооруженных столкновениях останавливаются чаще, потому что война – это нечто «из ряда вон выходящее», во время войн делаются карьеры, создаются иерархии, достигается определенное положение в обществе. Примером тому может послужить жизнь Уильяма Маршала: во второй половине XII – начале XIII века он находился на службе у Патрика Солсбери, затем у Генриха II, участвовал в боях и выиграл множество рыцарских турниров; это преобразило его статус – безвестный некогда рыцарь стал регентом Англии39. Военные эпизоды неизбежно оказывались интересными, как и рыцарская верность. Отсюда – стремление избегать упоминаний об усталости и подчеркивать способность к сопротивлению и отсутствие чувствительности.

«Видимая» сторона тела

Особо ценилась внешняя сторона, «видимое» было предпочтительнее скрытого, интимного, чувствительного; описывать военные подвиги следовало цветисто и многословно, делая акцент на жестах, на оружии и на его применении. В прежние времена приоритет отдавался внешней стороне. Таков рассказ о Фьерабрасе, герое романа XIII века, изнемогшем в бою с «неверным»: «его наносившая удары рука распухла…» и выронила «шпагу длиной с копье»40. Или история о графе Нормандском в «Покорении Иерусалима». Его реакция внешне иная, в большей мере воображаемая, чем реалистичная, но связана с владением оружием: «Он не мог выпустить судорожно сжимаемую в руке шпагу; ему удалось ослабить хватку, лишь полив руку горячей водой и вином, от чего мускулы расслабились»41. Конечно, интимное, личное чувство существует – мы это видели42, – но о нем редко вспоминают, на него обращают мало внимания, оно слишком субъективно, чтобы изучать его подробно. Отношение к физическому изнеможению было совершенно особым, приоритет отдавался отношению к окружающему, а не к себе, к своему внутреннему миру.

Далее – внешние телесные проявления, физические страдания; появление множества признаков усталости. «Пена изо рта» у измученных в пустыне франков43 или потеря чувств у крестоносцев, осаждавших Иерусалим, запятнанные кровью, порванные одежды: «они все были грязны, и многие теряли сознание от усталости»44. Или ноги, стертые до кровавых мозолей во время долгих переходов, «отрезанные, разорванные под щиколотками штанины»45. Симптомы почти «терминального состояния», вызывающие трепет и уважение.

Привилегии, даваемые выносливостью

Бой, в котором мешаются «органическое» и «моральное», сила и решимость, придает веса его участнику. Сражение – вещь ценная. Чтобы победа вызывала уважение, битва должна быть «долгой и ожесточенной»46, иными словами, «в высшей степени жестокой и очень продолжительной»47. Воин тоже высоко ценится. Он должен быть стойким и непримиримым, таким как граф де Сен-Поль, который в битве при Бувине в 1214 году «сражался очень долго и изо всех сил и был изнурен множеством нанесенных им ударов»48, или упорным и несгибаемым, как герой романа XIII века «Жеган и Блонда», не позволявший себе ни малейшей передышки во время боя»49. Со временем цена затраченных усилий повышается: в Средние века в большей мере ценятся терпение, а не стремительность, замедленность, а не скорость, такие «мужские доблести, как агрессивность и способность сопротивляться любому натиску»; воин воплощает почти символическую цель: он должен во что бы то ни стало выстоять и «не показать слабость»50.

Взгляд через призму усталости в бою выявляет два важнейших момента: способность одних воинов превзойти собственные силы и способность других игнорировать свою слабость. Первые демонстрируют умение терпеть, действия вторых говорят о презрении к боли. Выносливость, способность сражаться на протяжении долгого времени, – главное качество воина. Жак де Лален, авторитетная персона при Бургундском дворе, демонстрирует это качество, культивируя ценный навык: «Он больше, чем кто-либо другой, был опытен, способен к сопротивлению и умел разгорячить противника»51. Галахад, «лучший в мире рыцарь», проявляет выносливость, развивая в себе неизменное хладнокровие, «непоколебимое и неутомимое»52. Обладание тем же качеством ожидается и от лошади: таким был конь Бодуэна в «Покорении Иерусалима», «Пренсо Арагонец, которого невозможно было загнать»53, или арабский скакун Фабюр, «который может проскакать двадцать лье галопом, не устав и не сбавив скорость»54.

Это качество в Средние века становится все более важным и даже начинает учитываться в рыцарских поединках. В XV веке зрители с интересом считают количество выпадов и ударов, оценивают их ожесточенность, обращают внимание на продолжительность поединка. Например, в Генте 15 декабря 1445 года Жак де Лален сражался с одним сицилийским рыцарем. Бой продолжался до ночи: «Поистине все, кто присутствовал на поединке, утверждали, что никогда они не видели, чтобы делалось так много выпадов и наносились такие жестокие удары»55. Более того, случалось, что планируемое количество ударов сообщалось атакующей стороной заранее и было признаком уверенности в себе, способности к сопротивлению или, лучше сказать, доблести. Это оговаривалось в регламенте поединка, состоявшегося на берегах Соны 2 октября 1450 года: «Количество рубящих ударов должно быть предварительно зафиксировано»56. Эта идея подтверждается «красноречивым» количеством ударов (шестьдесят три), которые некий Жан Питуа собирался нанести Жаку де Лалену 15 октября 1450 года57. Так в XV веке косвенным образом начинает возводиться в ранг доблести способность к сопротивлению.

Воспитание через «продолжительное» страдание

Все эти качества в конечном счете формируют рыцаря. Жан де Бюэй, соратник Жанны д’Арк, считает условием приобретения «чести и славы в боях» необходимость уметь «прежде всего терпеливо сносить продолжительные тяготы и невзгоды»58. Жан ле Менгр по прозвищу Бусико, которому в 1391 году Карл VI присвоил звание маршала, подробно рассказывает об этом требовании, вспоминая свою воинственную молодость; лейтмотивом его воспоминаний становится слово «долго»: «Никакие тяготы ему не были страшны», он «подолгу был на ногах», привык «надолго задерживать дыхание», «подолгу» совершать ратный труд, «подолгу» размахивать топором, его руки «подолгу» наносили удары, он накапливал «военный опыт» и «никогда не останавливался»59. Единственная логика – повторение изо дня в день. Единственная перспектива – длительность, продолжительность. Повторение глобальное, полное, массированное, не имеющее ничего общего с «постепенностью», «поэтапностью» в более поздние эпохи: так вскрываются старинные приемы привыкания к усталости и сопротивления движению времени. Научиться бороться с усталостью не означает приблизить ее, распределив во времени усилия, – речь идет о ее преодолении путем постоянного прибавления ситуации в комплексе, отдаваясь ей целиком и полностью.

Все вышеизложенное относится к рыцарям (всадникам). С остальной армией дело обстоит по-иному. Когда английский король Эдуард III в 1335 году под страхом смерти запрещает «на территории всего королевства развлекаться, делая ставки в любых играх, кроме стрельбы из лука»60, лучников это не касается. Здесь принимается в расчет лишь владение оружием, а не подготовка к маршам или тренировка перед физическим изнурением, которое предстоит не-рыцарям (то есть пешим воинам). То же самое мы наблюдаем 28 апреля 1448 года, когда французский король Карл VII отдает приказ каждому аббатству снаряжать лучников перед предстоящими боями61. Это подтверждает социальную включенность: вырабатывать выносливость следует лишь у рыцарей, которых можно назвать таковыми «одновременно в техническом и социальном смысле слова, которые несут на себе… большой щит, плетеную кольчугу и действуют в бою копьем и шпагой»62, у тех, кто способен нести на себе двадцать пять килограммов металла, у тех, чья способность сопротивляться усталости и ударам врага и составляет величие. Это главный культурный признак: «На исходе Средневековья кавалерия все еще рассматривалась как нерв армий»63. В то же время на изнурение простых воинов не обращали внимания.

39

См.: Duby G. Guillaume le Maréchal ou le meilleur chevalier du monde. Paris: Fayard, 1984.

40

Fierabras. P. 48.

41

Richard le Pèlerin, Graindor de Douai. La Conquête de Jérusalem // Croisades et pèlerinages: récits, chroniques et voyages en Terre sainte, XII^e – XVI^e siècle. Paris: Robert Laffont, 2009. P. 188.

42

См. выше, с. 22.

43

Richard le Pèlerin, Graindor de Douai. La Conquête de Jérusalem. P. 188: «Plusieurs ont deja de l’écume qui leur sort de la bouche» («У многих на губах уже выступила пена»).

44

Ibid. P. 261.

45

Ibid. P. 193.

46

Richard le Pèlerin, Graindor de Douai. La Chanson d’Antioche // Croisades et pèlerinages. P. 42–43.

47

L’ Âtre périlleux // La Légende arthurienne. P. 642.

48

Relation de Marchiennes. Цит. по: Duby G. Le Dimanche de Bouvines, 27 juillet 1214. Paris: Gallimard, 1985. P. 79.

49

Jéhan et Blonde. Paris: Union latine d’édition, 1971. P. 92.

50

Duby G. Réflexions sur la douleur physique au Moyen Age // Mâle Moyen Âge: de l’amour et autres essais. Paris: Flammarion, 1990. P. 205.

51

Le Livre des faits du bon chevalier, messire Jacques de Lalaing // Splendeurs de la cour de Bourgogne: récits et chroniques / éd. par D. Régnier-Bohler. Paris: Robert Laffont, 1995. P. 1311.

52

La Quête du Graal. P. 94.

53

Richard le Pèlerin, Graindor de Douai. La Conquête de Jérusalem. P. 251.

54

Ibid. P. 67.

55

Le Livre des faits du bon chevalier, messire Jacques de Lalaing. P. 1255.

56

Ibid. P. 1334.

57

Ibid. P. 1343.

58

Bueil J. de. Le Jouvencel. Paris, 1887. P. 21.

59

Le Livre des faits du bon messire Jean le Meingre, dit Boucicaut // Nouvelle Collection des mémoires pour servir à l’histoire de France / dir. par J.‐F. Michaud, J.‐J.‐F. Poujoulat. Paris, 1836. T. II. P. 219.

60

См.: Stein H. Archers d’autrefois, archers d’aujourd’hui. Paris: Longuet, 1925. P. 66.

61

См.: Ibid. P. 82.

62

Contamine P. La segmentation féodale, début X^e – milieu XII^e siècle // Histoire militaire de la France / éd. par Andre Corvisier. T. I. Des origines à 1715. Paris: PUF, 1992. P. 71.

63

Franco Cardini. Le guerrier et le chevalier // L’ Homme médiéval / dir. par J. Le Goff. Paris: Seuil, 1989. P. 122.