Читать книгу Райгород - - Страница 7

Отсидев шиву[19] и оплакав родителей, юный Гройсман решил, что прошлого не вернуть и нужно как-то жить дальше. Зарабатывать, как говорится, на кусок хлеба. Тем более что в семье он остался за старшего, а значит, ответственность за брата и сестру теперь лежит на нем.

Поскольку никакого дела, кроме торгового, Лейб не знал, то напрашивалось единственное решение – восстановить лавку. Как организовать работу, он более или менее понимал. Также понимал, что понадобятся деньги – на ремонт, закупку и прочее.

За деньгами Лейб решил обратиться к дяде Велвлу, маминому младшему брату. У дяди своя лавка в Жмеринке, следовательно, долго объяснять не придется. Кроме того, дядя всегда хорошо к нему относился. Так что отказать не должен.

Явившись к дяде, Лейб рассказал о своих намерениях и назвал сумму. Пообещал, что все вернет через год. Разумеется, с процентами. Выслушав племянника, дядя озадаченно почесал затылок. Он думал, что после гибели сестры и ее мужа ответственность за их детей ляжет на него. Их дом и лавку в Райгороде он решил продать, Лейба намеревался пристроить к делу, в собственную лавку. Что же до Нохума и Леи, он будет их учить, как учит собственных дочерей. Заодно Лея поможет им ухаживать за годовалым Арончиком. Они с женой уже все обсудили и спланировали, даже комнату приготовили. А тут такой неожиданный поворот…

– Тебе ж только шестнадцать! – сказал дядя. – Как ты справишься?!

– Семнадцать! – уточнил Лейб. – Справлюсь! Меня папа научил. У меня даже план есть!

– Ты ж понимаешь!.. – повел дядя бровью и потребовал изложить план.

Когда Лейб закончил рассказ, дядя озадаченно хмыкнул и опять почесал затылок. Беззвучно шевеля губами, произвел в уме собственные расчеты. После чего, ни слова не говоря, вышел и через несколько минут вернулся с деньгами. Прокашлявшись, сказал:

– За год не успеешь. Чтоб такое окупить, года два нужно, а то и все три. – Потом помолчал и, будто решившись на что-то важное, спросил: – Зачем тебе это? Ты же способный, ты учиться можешь… На техника или даже на инженера. Торговля – это такое дело… Если начнешь, обратной дороги уже не будет. Это на всю жизнь…

– Я решил! – твердо ответил Лейб.

Тогда дядя цокнул языком, послюнявил пальцы и стал считать деньги. Отсчитал вдвое больше, чем просил племянник. Положив на стол пачку ассигнаций, сказал:

– В добрый час! Действуй. И еще… За сроки, проценты и прочее не думай. Торгуй с Божьей помощью, а там видно будет…

Лейб потратил деньги толково. Нанял двух работников и отремонтировал помещение. Пригласил столяра-краснодеревщика и восстановил мебель. Поехал на ярмарку в Мурафу и приобрел инвентарь, счеты и старую, но рабочую кассу. Объехав соседние села, закупил первый товар. Накануне открытия приколотил над дверью табличку. На ней черной масляной краской было написано: «Лейбъ Гройсманъ. Фрукты и овощи. Постное масло».

Полюбовавшись, Лейб вспомнил надпись на двери одной одесской лавки, той, что была напротив фотоателье Ронеса. После чего сбегал в сарай, принес краску и кисть и аккуратно дописал: «Филиалов не имею».

Потом он прикрепил на дверной косяк мезузу и повесил на прежнее место покрытое новым стеклом их семейное фото.

На следующее утро, ровно в восемь, Лейб распахнул дверь лавки, встал за прилавок и приготовился встречать покупателей. Взволнованные Нохум и Лея стояли по обе стороны от брата. Нохум для солидности надел кепку. Так как Лею не было видно из-за прилавка, ее поставили на перевернутый ящик.

Открылась лавка в октябре 1917 года.

Не прошло и двух недель, как в Райгороде обсуждали две новости: «Вы уже слышали за революцию?» – спрашивали одни. «Я вас умоляю!» – отмахивались другие. «Как это нас касается?! – добавляли третьи. – Это там, далеко, в Петербурге, в Москве… А вот то, что молодой Гройсман лавку восстановил, это, таки да, – новость!»

Но вскоре о революции написали в газетах. А газетам привыкли верить. Да и слухи докатились. Революцию стали обсуждать в домах, на улице, в синагоге, на базаре. Слово это произносили с разными оттенками чувств: полного равнодушия, сдержанного интереса, бурной радости, безотчетной тревоги. Люди в Райгороде знали, чем грозит денежная реформа или повышение налогов. Представляли, что делать при наводнениях, засухе или пожаре. Умели справляться с последствиями неурожаев. Даже пережили погром, и, к сожалению, не один. Но что это за диковинная революция – никто толком не понимал.

Лейб тоже беспокоился. Среди прочего он слышал, что после революции наступит коммунизм. Что это такое, никто не знал, но говорили, что при коммунизме отменят деньги. «Но если не будет денег, – переживал он, – то как торговать?!»

Не отыскав ответа, Лейб решил поговорить с дядей. Сказал:

– Кругом только и слышно: «революция», «коммунизм». И говорят, деньги отменят… Что вы за это думаете?

– Не морочь голову! – отмахнулся дядя. – Деньги не отменят никогда! Это раз. Другое дело – коммунизьм! Я тут на прошлой неделе был в Белой Церкви, так мне один хлопец, Исаак Каплун его зовут, за это все объяснил. Сказал, что пролетарская революция, с Божьей помощью, свершилась и скоро можно будет не работать. Я ему спрашиваю: «А как деньги зарабатывать?» Так он сказал: «Деньги будут так раздавать!» Ты понял, сынок? Раз-да-вать! Но чтоб отменять, за это даже разговора нет. Кстати, этот Исаак – хороший хлопец! Я думаю, твой ровесник! Хорошо бы вам познакомиться!

– Откуда он знает, – засомневался Лейб, – где такое написано?

Дядя опасливо огляделся и, понизив голос, доверительно проговорил:

– Я так думаю, что этот Каплун сам революционер! Только ша! Я тебе ничего не говорил.

– Хорошо… – пожал плечами Лейб и подумал, что дядя звучит не очень убедительно.

Если все будут богатые, продолжал размышлять он, это, конечно, хорошо. Богатые покупают лучше, торгуются меньше, платят больше. Но, как говорится, «покы товстый схуднэ, хулый сдохнэ»[20]. Поэтому пока что придется иметь дело с бедными. То есть продавать – дешево. Больше того, так как товар скоропортящийся, – еще и быстро. Но, чтоб дешево продавать, нужно дешево закупать. А как? Ушлые и хитрые, крестьяне-поставщики интерес свой знают, дешево не отдадут. Значит, их нужно как-то заинтересовать, предложить то, что другие не предлагают…

Примерно так размышлял Лейб, пока в его голове наконец не сложилась идея – столь же простая, сколь для того времени, да и тех мест, – необычная. Он когда-то слышал от одного папиного знакомого, маклера на Одесской бирже, что там заключаются сделки на покупку еще не выращенного зерна. Когда цена определяется заранее, когда пшеница еще даже не посеяна. Лейб тогда не понял, как это возможно, а спросить постеснялся. А сейчас вдруг без всяких подсказок сообразил, о чем шла речь. Отличная идея! Он тоже будет закупать свой товар – фрукты, овощи, подсолнечное масло – заранее, весной. И тоже будет платить за будущий урожай, еще не выращенный и не собранный. Но только при определенных условиях.

Первое – цена будет ниже, причем значительно. А как иначе? Товар, как говорится, еще в земле, не вырос, не убран, а деньги он платит сразу! Второе. Цена будет зафиксирована на весь сезон. Третье. Примерно половину он уплатит сразу, весной, после сева, а остальное – позже, когда товар доставят. Причем когда это нужно ему, а не когда удобно крестьянам-продавцам. И четвертое. Товар должен быть доставлен в наилучшей кондиции – не гнилой и не битый. Только тогда Лейб уплатит вторую половину. Причем сразу же, при доставке, а не потом, когда продаст, как это принято у других лавочников.

«Конечно, рискованно, – продолжал сомневаться Гройсман. – Может случиться непогода, неурожай, могут не успеть убрать или не суметь сохранить, могут взять деньги и обмануть, да мало ли… Но, с другой стороны, и плюсы очевидны: он имеет низкую цену закупки и гарантию качества. Не говоря уже о том, что заботы о хранении перекладываются на поставщиков и можно сэкономить на складе. Некоторые крестьяне от таких условий, конечно, откажутся. Скажут: “Шо-то этот жид крутит…” Но большинство все же согласятся. Во-первых, они получают “живые” деньги за не выращенный урожай. Как говорится, “лучше синица в клетке, чем журавель на свободе”. А во-вторых, они имеют гарантию сбыта на весь сезон». Завершая размышления, Лейб решил, что в первую очередь нужно поговорить с теми, кто помнит отца.

Юный Гройсман, кстати, тогда часто его вспоминал. Папины уроки были просты и понятны. Практически готовые правила.

«Товар, – учил папа, – с ниоткуда не берется. Поэтому главное в нашем деле – найти надежного поставщика и дешево закупить. Поставщика своего нужно уважать – будь то неграмотный гой с Перцовки, у которого ты картошку берешь, или тот важный киевский франт из “Дома Высоцкого”. Словом, чем дешевле купишь, тем больше заработаешь.

Еще важно – не платить вперед. И вообще – не торопись отдавать деньги, проси отсрочку. И договаривайся за сроки. Чем больше срок, тем выгоднее. Деньги можно не один раз прокрутить, а два или даже три. Взял товар на ярмарке в среду, деньги отдай в следующую среду или через среду. Но если на какой-то день договорился, то уже плати вовремя, не задерживай!

Дальше – цена. Высокую поставишь, будешь долго продавать, товар испортится. Дешево продавать – получишь бульон от яиц. Поэтому главное в нашем деле – управлять ценой. Если хорошо берут, можно подороже поставить. Не берут – снижай цену, не будь жадным.

Но самое главное – люби своего покупателя. Надо, чтоб он всегда приходил с удовольствием и уходил в хорошем настроении. Поэтому никогда не обвешивай и не обсчитывай, Боже упаси! С каждым будь приветлив, даже если он в этот раз мало купил или вообще ничего не купил. И на прощание улыбнись ему и скажи: “Гэй гезинтэрэйт”. Тогда человек к тебе обязательно вернется и купит все, что ему надо».

Многими секретами их непростого ремесла делился отец. При этом, о чем бы он ни говорил, всегда звучало: «Главное в нашем деле…» Однажды Лейб не выдержал, решил уточнить – так что же самое главное? Папа ненадолго задумался и сказал: «Главное – тепло одеваться!» Лейб в недоумении расширил глаза. Тогда папа усмехнулся и пояснил: «Мы в лавке не топим! Когда жарко, товар портится».

Они тогда долго смеялись. А потом отец неожиданно сделался серьезным и сказал: «Всегда нужно думать иначе, не так, как все. И действовать быстро! Вот это и есть главное».

«Легко сказать… – размышлял Лейб после того разговора. – Хорошо бы знать, как это сделать! Но время есть, научусь…» Ему тогда и в голову не могло прийти, что учиться придется совсем скоро. И – быстро.

Размышляя о собственном гешефте, Лейб иногда мысленно вступал с папой в диалог, будто советовался. И временами ему казалось, что папа говорит ему: «Не переживай, сынок, не бойся, все получится!» А он и не сомневается! Больше того, он так верит в успех, что в его воображении день ото дня все более отчетливо, в деталях, складывается образ результата – в красках, звуках, запахах и даже, как это ни смешно, в деньгах. Настолько, что, закрыв глаза, он видит, как выглядит дневная выручка – в монетах и ассигнациях.

Вскоре размышления перешли в решения, решения – в действия, а действия привели к результату. Через короткое время в лавке Гройсмана стали продаваться лучшие в Райгороде овощи и фрукты: рассыпчатая калиновская картошка и золотистый крымский лук, мясистые херсонские помидоры и пупырчатые нежинские огурцы, краснобокие яблоки и сахарные груши из ярошенских садов, дыни и арбузы с херсонских баштанов. В начале сезона Гройсман первым среди местных торговцев привозил из Бессарабии клубнику и малину, позже – розовые крымские абрикосы, медовые персики и пахнущий солнцем виноград. Ближе к зиме в его лавке появлялось домашнее вино сорта «Изабелла», грецкие орехи и сухофрукты. Ну и, конечно, соленья собственного производства: ароматная квашеная капуста, хрустящие соленые огурцы, пряные бочковые помидоры и моченые яблоки. Кроме перечисленного, Гройсман круглый год продавал лучшее в округе подсолнечное масло – янтарного цвета, густое и ароматное.

Товар в лавке выкладывался новым, непривычным для тех мест способом: аккуратными горками на специальных, с уклоном, прилавках, которые Лейб сам же и сколотил. Идею эту он тоже когда-то подсмотрел в Одессе.

Также юный Гройсман ввел несколько удивительных новшеств.

Во-первых, отменил тетрадь с кредитами. Сообщил покупателям, что записывать ничего не будет и полностью им доверяет. С одной стороны, записывать было незачем, он и так все помнил. А с другой – людям такое отношение нравилось. Кстати, никто и не обманывал.

Во-вторых, он стал принимать заказы. Обремененная хлопотами хозяйка могла прислать кого-то в лавку с запиской-заказом. За пару часов Лея взвешивала и фасовала заказанные продукты. Заказ дожидался покупателя. А если ему не хватало времени зайти, можно было попросить доставить продукты прямо домой. Это стало обязанностью Нохума. Небольшой заказ он относил в руках, а крупный привозил в специально купленной для этого тачке. Кстати, к ее ручке был привязан колокольчик. Когда дети слышали его звук, они бросали игру и бежали навстречу. Секрет состоял в том, что в заказ всегда клали какой-нибудь маленький подарок – конфету, засахаренные орехи, сухофрукты в шоколадной глазури.

Далее. Дорогие и деликатные товары – ягоды и мягкие фрукты – при продаже упаковывали в деревянные коробочки или в бумажные пакеты, а не ссыпали в ведра или кошелки, как это обычно делали на базаре.

Еще Гройсман стал очищать от грязи и мыть картошку, свеклу и морковь. Мытые овощи лежали рядом с немытыми и продавались чуть дороже. Вначале люди считали это баловством. Говорили: «Зачем переплачивать, сами помоем!» И покупали немытых больше, чем обычно. Но со временем стали брать и чистые. Правда, стесняясь, покупали их украдкой, чтоб соседи не видели.

Также Гройсман освоил производство цветных леденцов в форме петушков и лошадок. Карамельный сахар и краситель он покупал в Кишиневе. Нохум перочинным ножиком вытачивал палочки. Лея варила карамель и разливала ее в формы. Лейб выставлял фигурки на специальной этажерке, которую тоже смастерил сам. Разноцветные леденцы привлекали детей. Дети приводили мамаш. Покупая детям сладости, те заодно как следует закупались в лавке. Чего юный хозяин, собственно, и добивался.

И последняя выдумка. В окне, которое одновременно служило витриной, время от времени выставляли что-нибудь необычное: гигантский арбуз, диковинной формы тыкву, пирамиду из кукурузных початков, букеты из колосьев. Композиции эти составляла Лея. Люди специально ходили на них смотреть. «А раз уж пришли, – говорили глазеющие, – так почему бы чего-нибудь и не прикупить?»

Открытая с раннего утра и до позднего вечера, лавка Гройсмана постепенно приобрела популярность. Чаще всего хозяин стоял за прилавком сам. Помогали ему, как он еще недавно сам помогал родителям, младшие Нохум и Лея.

Люди вначале ходили из жалости. Говорили: «Сирота, нужно помогать…» Потом – из любопытства. Удивлялись: «Неопытный, а с делами-то как ловко управляется! Получается не хуже, чем у родителей!» В конце концов стали приходить из практических соображений. Соглашались с тем, что у Гройсмана продаются лучшие товары, да еще и по самым справедливым ценам. Для приготовления повседневной, будничной еды жители Райгорода обходились дарами собственных садов и огородов. При необходимости – ходили на базар. Но, готовясь к субботе и праздникам, особенно к свадьбам, отправлялись к Гройсману – купить пусть немного, но зато самого лучшего и качественного. Чтоб, как говорится, не стыдно было на стол поставить!

Дела шли так хорошо, что не прошло и года, как Лейб решил вернуть дяде долг. Но дядя денег не взял. Сказал, что ему не к спеху, можно когда-нибудь потом. Тогда Лейб предложил превратить дядин заем в долю. Например, дяде может принадлежать треть гешефта.

Дядя усмехнулся. Как обычно, считая в уме, пошевелил губами и сказал:

– Четверть.

Ударив по рукам, они стали прощаться. Но тут Лейб опять о чем-то подумал, задержал дядину руку в своей и предложил:

– Так, может, откроем филиал в Жмеринке?

– Почему нет… – опять согласился дядя.

И, обсудив детали, они еще раз ударили по рукам. Но планам не суждено было сбыться. На юг Украины пришла Гражданская война.