Читать книгу Осколки зачарованных клинков - - Страница 5

Не успел Призрак постучаться, как огромные двери сами раскрылись перед ним, приглашая внутрь. Пол был выстлан королевскими коврами, огибавшими ряды массивных колонн вдоль всего тронного зала. В огромные овальные окна просачивался тусклый лунный свет, не способный осветить ничего, кроме потухших свечей; лишь одна горела в глубине помещения, едва освещая трон со стоящим рядом тёмным расплывчатым силуэтом.

– Самое больше и великолепное здание Срединных земель, о величии которого писали самые знаменитые пероприкладчики, и ещё будут писать, будь уверен.

Мужчина недолго помолчал и продолжил:

– Забавно, что такое приметное место может быть равно таким же незаметным, когда необходимо, – произнёс он. – Хорошая работа, ты справился на отлично.

Призрак смерил своего нанимателя хмурым взглядом, сдвинув брови.

– Отлично? – наёмник сплюнул сквозь разноцветные зубы прямо на безупречный ковёр. – Ты ведь всё знал о Пилонии, включая миирума, верно?

– Конечно, – в грубом голосе нанимателя читалось абсолютное спокойствие и уверенность.

– Видимо, тени всё ещё не избавили мою голову от дури, раз я согласился на эту работу, – негодовал Призрак. – Больше я не повторю подобной ошибки. Забери свой ящик и, Най’Ри свидетельница, ноги моей здесь больше не будет.

Наёмник достал из новой набедренной сумки шкатулку и бросил её мужчине, тот ловко схватил предмет и поднёс к свече. Призрак не видел ясно сквозь ночную вуаль, но готов был поклясться, что мужчина улыбнулся.

– Ты прав, здесь тебе незачем находится, когда закончим, конечно.

Повисло недолгое молчание.

– Ты открывал её? – поинтересовался заказчик.

– Я всегда держу своё слово.

– Это хорошо. Я бы даже сказал – впечатляюще, особенно учитывая твой род деятельности.

– Ты смеешь сомневаться в моей Чести?

– О нет, нет, ни в коем случае, – произнёс наниматель. – Наоборот, я ею восхищаюсь! Я нисколько не сомневаюсь, что ты не нарушал обета, данного в тринадцать лет. Как и любой мальчик, рождённый в Оранкире. Именно поэтому ты и находишься здесь, но не только.

– О чём это ты? – Призрак попытался разглядеть фигуру, но мрак, казалось, только уплотнялся, сгущался в и без того тёмной комнате. Призраку очень хотелось подобраться поближе. Чутьё подсказывало, что только сейчас у него есть шанс узнать истинный облик этого загадочного человека.

– Видишь ли, – заговорил мужчина. Его тело двигалось неестественно легко, будто он вовсе не являлся человеком, а лишь говорящим духом, закутанным в плащ. – Мне известно многое. Я знал не только о пушистом друге Пилония, но также и о твоём непроглядном, словно сама тьма, приятеле.

Призрак насторожился и недоверчиво уставился на парящий во мраке капюшон. Неужели он знает?

– Не понимаю, о чём ты.

– Да брось! – наниматель встал сбоку от трона, прямо у столика, где горела свеча. Он взял блюдце, служившее подсвечником, и начал вертеть в руках, но свет всё равно не касался его лица. – Не притворяйся глупцом. Ты всё прекрасно понял.

Призрак молчал.

– Удивительная вещь – тьма, – продолжил наниматель. – Человек видит её и не имеет возможности коснуться, но она… она может что угодно: дотронуться, схватить, поглотить, разорвать на части. Согласен?

Снова тишина.

– Мне всегда хотелось дотронуться до неё в ответ, – произнёс неизвестный. – Выведать её секреты, проникнуться ею, пустить в себя. Что она скрывает, зачем пробуждает в людях первобытный ужас, заставляя идти на всё, совершать любые поступки, чтобы избежать встречи с ней? Я совершил много ужасного, но мы так и не встретились. Я не нашёл Тьму, хоть и желал этого всем сердцем. Что я сделал не так, что следует сделать? Как тебе удалось с ней подружиться?

Воцарилось гробовое молчание. Призрак не осмеливался произнести что-либо, его впервые за долгое время навестил страх. Он не испугался миирума так, как испугался этого человека. Казалось, его порвёт в клочья, если загадочный наниматель пошевелит пальцем. Непонятное и необоснованное впечатление, но оно завладело мыслями, чувствами, каждой косточкой его тела. Призрак ощущал себя в его власти. Это непонятное чувство выворачивало наизнанку.

Спустя некоторое время наёмник смог успокоиться. Как бы то ни было, незнакомец знал не всё.

Призрак стиснул рукоять ножа. Как он вообще мог испугаться жалкого человека, который прячет своё лицо?

– Кто ты? – спросил он наконец, в ответ снова почувствовав невидимую улыбку.

– Друг.

– Так называют себя люди, которые ещё не предали тебя, – сказал Призрак, и собеседник разразился громовым хохотом.

– Во всяком случае, я тебе не враг, – ответил мужчина сквозь смех.

Призрак несколько помолчал и перевёл взгляд на шкатулку.

– Её можно открыть?

– Пока рано, – наниматель провёл ладонью над горящей свечой.

– И что мне с ней делать?

– Сейчас? Абсолютно ничего, – произнёс неизвестный, взмахнув рукой. – Важно то, что она тебе понадобится для другого задания.

Призрак замер. Он предчувствовал это, без понятия как, но он знал. Такие дела обычно так просто не заканчиваются.

Хуже всего было то, что Призрак не мог отказать.

– Неплохой ты прихватил себе аникум, хочу заметить, – мужчина бросил Призраку деревянную шкатулку. – Можешь сразу закинуть это в свою безделушку.

Наёмник решил последовать совету. Вес моментально перестал ощущаться, будто Призрак вовсе избавился от ящичка. Он осторожно сунул руку внутрь, и, нащупав предмет, с облегчением выдохнул.

Вслед за шкатулкой Призрак поймал увесистый мешочек. Приоткрыв его, оранкирец на мгновение ослеп от яркого света и инстинктивно принял защитную стойку, выхватив кинжал.

Стояла тишина. Когда зрение вернулось, наниматель всё так же стоял возле трона, любуясь танцем пламени на восковой свече. Призрак заглянул в мешок: внутри лежали дэридовые кубы. Десять, если не все пятнадцать. У наёмника потекли слюнки.

Гора денег. Целое состояние.

– Это тебе на дорогу.

Наёмник всё смотрел и смотрел на маленькие кубы. Сквозь ткань они щекотали пальцы, а свет успел испарить всю влагу с его глаз до красноты и жжения. Когда же Призрак всё-таки закрыл мешочек, то бережно опустил его в червоточину аникума на поясе. Снова дотронулся до шкатулки внутри.

– Это вовсе не музыкальная побрякушка, верно? – наёмник уже почти добрался до ступенек, ведущих к трону.

– Этого никто не знает.

– Ты не знаешь содержимого? – искренне удивился он.

– Нет, но догадываюсь. Боюсь, что проверить придётся тебе.

– Не понимаю. Зачем этот дешёвый спектакль?

– Дешёвый, говоришь? – незнакомец огляделся вокруг. – Как по мне, декорации здесь самые что ни на есть дорогие, да и актёры тоже не промах.

Призрак находился достаточно близко для рывка. Он мог с лёгкостью сорвать капюшон с этого мерзавца, придушить его, стереть невидимую ухмылку с лица, но в последний момент сдержался, сделал шаг назад и крепко сжал кулаки.

Силуэт всё это время даже не пытался отстраниться. Он видел Призрака насквозь, несмотря на застывшую внутри помещения ночь. Наёмник вновь ощутил страх мгновенной смерти, а чутьё повелело ему отступить.

– Почему передумал? – спросил наниматель, словно прочитав мысли.

– Для работы мне нужны обе руки.

Мужчина рассмеялся своим басистым смехом, и тот эхом разлетелся по всему залу.

– Ты всё-таки умеешь удивлять. Не знал, что у тебя есть чувство юмора!

Призрак фыркнул.

– Давай заканчивать.

– И то правда, – наниматель затушил свечу. Он прошёл мимо Призрака, направляясь к выходу. – Все детали будут позднее. Первым делом ты встретишься с моим человеком.

– Где?

– Он ждёт снаружи.

Призрак неодобрительно покачал головой, но промолчал.

– Ты даже не спорил со мной, это меня тоже удивляет.

– С чем спорить? У меня не оставалось выбора с самого начала.

– Выбор есть всегда.

– Выбор? Ты про то, оказаться ли в канаве этим утром или предпочесть закончить свой день в холодной выгребной яме?

Прежде чем выйти, мужчина обернулся, и луна осветила небольшую часть лица: нижнюю губу пересекал косой шрам, очень старый и бледный, грубый подбородок немного выступал вперёд. Царящий в помещении сумрак придавал улыбке устрашающий вид.

Эта усмешка будет сниться Призраку по ночам.

– Всего тебе наилучшего, Призрак Оранкира. Надеюсь, если мы ещё раз встретимся, ты познакомишь меня со своим другом.

Он вышел и двери за ним захлопнулись.

На секунду Призрак задумался о том, чтобы сбежать, но в тот же миг мысль покинула его голову, словно ветер выдул её через уши. Этот человек так просто не отпустит, особенно после того, как узнал его секрет. Наниматель ошибался, но даже так он черезчур близок к истине.

Призрак выдохнул. Он сделал свой выбор, если можно так сказать.

Снаружи его ждал невысокий человек в коричнево-жёлтых длинных одеждах. Роба смотрелась на нём хуже, чем рубашка на курице. Коротко стриженые волосы едва прикрывали кожу головы, белое лицо испещряли морщины и впадины старости, но несмотря на это глаза мужчины блестели юной живостью.

Призрак помнил его. Ролин – представитель северной Керии Оранкира. Ярый фанатик.

– Приветствую! – радушно произнёс старый знакомый, вскинув руки.

Наёмник ненавидел его, как и всех из шайки религиозного ордена Керии, особенно за их отвратительные ритуалы и мерзкие обычаи.

– И вам того же, – наёмник сплюнул в ближайшую канаву. – Я и не думал, что Керия настолько прогнила, что стала якшаться с убийцами и интриганами.

Ролин хихикнул и повёл Призрака вдоль улицы Желудей.

– Как вам Привратник?

– Кто?

– Господин в чёрном.

– Этот хмырь кличет себя Привратником?

– Нет, так его называем мы.

– Тогда у вас с головой не всё в порядке, – Призрак злобно посматривал то на Ролина, то на замок, оставленный позади.

– Так многие говорят, я уже привык, – отозвался мужчина с большей весёлостью, нежели Призрак рассчитывал. – Он похож на Привратника из сказаний до нашей эпохи, тех времён, когда на свете ещё даже не появился элрим.

Ролин почесал затылок и посмотрел вниз. Края его одеяния волочились по грязной земле, и, похоже, это его нисколько не смущало.

– Привратник исполняет волю богов.

– Волю богов? – хохотнул Призрак, но хриплый смешок прозвучал хуже, чем кашель больного простудой старика.

– Он настолько же загадочен, как и первый меч Тридала.

Призрак неодобрительно покачал головой.

– Вечно вы суёте свою религию куда ни попадя.

– Так мы же связывающие! – возбуждённо проговорил Ролин и прикусил язык. Оставалось надеяться, что поблизости нет стражи, которая повязала бы их обоих за ночную прогулку в комендатский час. И не приведи Най’Ри этих идиотов обыскать его карманы…

– Это наша работа, – продолжил он шепотом. – Находить везде присутствие высшей силы и связывать её с нашей обыденной жизнью.

Призрак тщательно поковырял пальцем в правом ухе и разглядел результаты своих трудов, прежде чем отправить их в полёт на мостовую. Так он открыто демонстрировал собеседнику всю свою увлечённость беседой.

– Вся ваша религия – сплошная гниль и язва, разбухающая прямо в сердце города, и никто ничего не может с этим поделать. Вы как опухоль, с которой город смирился. Однако рано или поздно придётся резать.

Призрак окинул взглядом Ролина. Фанатик пребывал в замечательном расположении духа.

– Если тебе интересно моё мнение, – продолжил Призрак, – лучше бы вас называли «Приносящие Беды» или «Распространители Лжи».

Ролин, казалось, смутился, но это могло лишь показаться:

– Ты умеешь шутить?

– Нет.

Они шли по безлюдным улицам города, осторожно просачиваясь узкими проходами меж домов, проскальзывая вдоль влажных стен, словно змеи, чтобы не попасться на глаза стражникам. Осторожность никогда не может быть лишней, да и Ролин, казалось, получал удовольствие от грязи и слякоти. Призрак не понимал, как фанатик сохранял присутствие духа и содержимое живота, минуя сточные канавы и рвотные массы. Возможно, все они такие. Связывающие всегда работали по локоть в крови, что отбило у них всякую брезгливость.

– Скажи, Призрак, почему ты так относишься к религии, если веришь в Най’Ри?

– Най’Ри не божество, чтобы в неё верить. Она есть физическое воплощение Тени, истинного соперника света.

– Разве не Тьма её враг? – изумился Ролин.

– Тьма и свет пусть воюют, сколько им вздумается. Я тебе толкую, что тьме нет места в дневном свете, на улицах городов или где бы то ни было ещё, но Тень есть всегда, хоть светит солнце, хоть луна. Оба светила отбрасывают тени, и в них всегда кроется то, что может тебя убить.

Ролин почесал затылок.

– Несуразица какая-то, – опешил он. – Никто ведь не видел Най’Ри. Если ты говоришь, что она воплощение Тени и не является объектом веры, тогда почему Тридал, воплощение Мира, считается детской сказкой, а не чем-то реальным?

– Ошибаешься. Тридал – вымысел, как и все боги. Их никто не видел, нет никакого подтверждения вашим словам. А Най’Ри… я видел её своими собственными глазами.

Ролин изумлённо уставился на Призрака.

– Неужели? Если это правда, то тебе неслыханно повезло.

– Не уверен.

– Раз ты видел нечто подобное, то и поверить в похожее не должно представляться трудным, разве нет?

– Не думаю, что связывать вещи таким образом разумно. Это противоречит науке, экспериментам, опытам. То, чего нельзя увидеть, измерить или потрогать, не может существовать, пока не получится доказать обратное.

– Ты человек науки?

– Был… когда-то.

Призрак мрачно уставился перед собой.

– Вера делает человека лучше, – закончил Ролин. – Неверие же не делает ничего.

– Вера – удел слабых. Сильным она не нужна. Зачем волку становится ксиром, если он и так может сожрать овцу?

Оба продолжили идти, погрузившись в свои мысли, пока Ролин не остановился возле двери одного из домов: деревянные стены уже давно сгнили, оконные рамы вываливались наружу, опасно нависая над головой. Всё здание накренилось и выглядело так, точно вот-вот рухнет, провалится внутрь себя.

– Мы пришли, – представитель Керии достал связку ключей, отобрал один – большой, с незнакомыми Призраку странными символами, и открыл дверь, которая со скрипом подалась, показав гостям каменную лестницу, ведущую вниз, во мрак.

Ролин пошёл первым, приглашая компаньона следовать за ним. Тот неохотно ступил на первую ступеньку. Когда оба добрались до дна и Ролин зажёг первую свечу, Призрак широко улыбнулся.

– Ну наконец что-то хорошее за этот треклятый день.

Пламя осветило подземную темницу. Вдоль длинного коридора располагались решётки камер. Все они выглядели как новые, блестя чистым металлом, который ещё не успели заляпать кровью заключённых.

Первая камера пустовала, но в ней лежало немного сена и виднелась ямка в углу. Видимо, для справления нужды. Неслыханные удобства.

– Говорят, ты пытаешь людей так же хорошо, как дышишь, – обратился к нему Ролин, подзывая Призрака к пятой камере.

– Дышать куда менее приятно.

Ролин усмехнулся.

– Смотри, – связывающий указал вглубь, где в кресле сидел человек с тряпкой во рту. Толстые верёвки стягивали его руки и ноги так, что попытки дёрнуться не оборачивались ничем, кроме боли.

– Может, ваше название «связывающий» происходит от другого ремесла? – спросил Призрак, но Ролин лишь снисходительно улыбнулся.

Они отошли подальше от камеры, прежде чем представитель Керии вновь заговорил:

– Мне велели отвезти тебя сюда и сказать, какая нужна информация, после чего сразу же покинуть сие место. Догадываюсь, почему.

Призрак кивнул, похрустывая косточками пальцев.

– Так вот, – продолжил фанатик. – Как ты, возможно, слышал, наш король объявил войну катарийцам. Знаешь причину?

– Просвети.

– Вся эта болтовня про завоевание новых земель – пустой трёп. Наш источник сообщил, что на земли Кардатории упал новый элримовый осколок.

Призрак присвистнул.

– Тот человек – Дирмиш, – Ролин снова указал на человека в камере. – Он должен знать, где осколок, так что Привратник рассчитывает, что ты сможешь развязать ему язык.

Ролин посмотрел на заключённого, сочувственно прищурив глаза, после чего передал будущему экзекутору ключи.

Призрак ощутил укол в боку. Так происходило всякий раз, когда ему предстояла долгая и интересная ночь. Шрамы напоминали ему о тех временах, когда он сам сидел на таком же стуле, что и Дирмиш. Призрак почесал невидимые синяки у запястий.

– Ещё одно, – прошептал связывающий. – Постарайся не убивать его.

Призрак вопросительно посмотрел на Ролина, и тот продолжил:

– Ты прекрасно знаешь, что мерзавцев обычно держат в темницах, чтобы те после смерти не помогали Морогошу завоёвывать Долину Богов.

– Если бы один человек мог повлиять на это…

– Я убеждён, что ты бы перевернул там всё вверх дном, Призрак Оранкира. Так что будь добр – не умирай.

Он дружелюбно похлопал наёмника по плечу.

– Если это всё, – проваливай. – приказал Призрак.

Ролин насупился, но потом резко повеселел. Омерзительная способность.

Связывающий прошёл вверх по лестнице и исчез за дверью, оставив двоих в тёмном подвале.

Вернее, троих.

Призрак взял горящую свечу и зажёг от неё ещё парочку, чтобы увеличить количество света, и, конечно же, теней. Антураж и атмосфера – неотъемлемая часть любого спектакля.

Интересно, кого Привратник для него приготовил? При мысли о нанимателе волосы на руках снова встали дыбом.

Напыщенный, самодовольный и лицемерный ублюдок.

Призрак вставил ключ в замок и отпер камеру. Пленник сидел неподвижно и следил за гостем взглядом, пока тот садился на стул напротив.

– Здравствуй, Дирмиш.

– М-м.

– Прошу прощения, друг мой, – Призрак вытащил тряпку, что всё это время сушила человеку язык. Тот похрустел затёкшей челюстью, немного почавкал, промыл слюной горло, а остатки сплюнул прямо в лицо Призраку. Тот даже не моргнул – спокойно достал нож и убрал им жидкость со своей щеки.

– Не очень-то дружелюбное начало, – начал Призрак и получил в ответ оскал белых зубов.

Какая жалость: всю свою жизнь тратить время на чистку зубов, чтобы потерять их в грязном подвале, сидя в собственных испражнениях.

– Когда мои люди найдут меня, – прогремел Дирмиш, дёргая стул, – тебе конец! У меня есть связи в Харионте! В Варланте! Слышишь? Морогош заберёт тебя и…

– И что? Почему все так его боятся?

Брови пленника недоверчиво опустились.

– Нет смысла думать о нём, когда перед тобой некто вроде меня.

Дирмиш неуверенно поёрзал на стуле.

– И кто же ты?

– В данный момент? Я твой экзекутор, а большего знать и не надо.

Пленник изучающе уставился на человека перед собой. Мужчина, лет сорока, может, пятидесяти. Трудно было сказать точнее из-за лица: исполосованное шрамами, грубых очертаний, оно выглядело устрашающе, чуть выпирающие скулы отбрасывали жуткую тень на соседнюю стену. Жёлто-красные глаза выдавали жажду крови, доносили её без слов, без жестов. Они кричали об этом, кричали голосами людей, уже видевших эти глаза. В них мерцало отражение самой смерти.

Когда Призрак отстранился, и лицо его смягчилось улыбкой, он перестал казаться таким зловещим и смертельно опасным – обычный мужчина с сильно потрёпанным сталью лицом.

Дирмиш не смог вспомнить этого человека, хоть и смутно представлял нечто похожее, нечто столь же противное.

– Ну что же, я думаю, пора переходить к делу, – Призрак пододвинул стул поближе и уселся всего на расстоянии локтя от пленника.

– Я не буду говорить. Меня учили терпеть любые пытки.

– Вот оно что? Так это замечательно! Значит, можно начать с лёгкой, в качестве разминки…

Призрак достал нож. Проверил его пальцем и пустил себе кровь.

Острый, как обычно. Иначе не бывает.

Пара капель упали и разбились о каменные плиты, коснувшись сена. Жёлтое смешалось с красным.

– Знаешь, что в первую очередь помогает удерживать рассудок?

Дирмиш не реагировал.

– Одежда, – произнёс Призрак, приставив нож к груди пленника. – Она – то единственное, что остаётся с человеком, помимо его души, когда он сидит здесь – в темноте. Ткань играет роль барьера, помогает всем твоим эмоциям и внутренностям оставаться на месте.

Дирмиш косо смотрел на него. Что за околесицу несёт этот полоумный?

– Когда не остаётся одежды, – продолжал Призрак, – человек превращается в открытую книгу, которую можно листать и листать, пока страницы не испортятся, не порвутся или не превратятся в труху. Передо мной остаются только голые факты, оголённая человеческая душа, которую вскрыть проще, чем дохлую крысу.

Призрак начал водить ножом по шее Дирмиша, от чего тот заскулил, судорожно сжимая челюсти от боли. Нож медленно плыл, танцевал на его теле, оставляю тонкую и глубокую витиеватую борозду.

В прямой линии нет красоты.

Когда нож добрался до кисти, рубашка развалилась на две части, и правая сорвалась с тела. Призрак поддел оставшуюся ткань, и та тоже свалилась вниз, но удержалась там, где её зажали туго затянутые верёвки. От штанов Дирмиша давно избавили.

Кровь стекала по рукам и капала на пол. Сидел он спокойно, уверенно. Видимо, тренировки всё-таки имели смысл. Правда, совсем небольшой, чтобы думать об этом.

– Где осколок? – спросил Призрак, но ответа не получил.

Следующие полчаса камера заполнялась отчаяньем и болью. Пленник кричал и вопил, дёргался и стонал. Каждые пару минут Дирмишу задавался один и тот же вопрос, но ответом было молчание или плевок.

Вскоре тело Дирмиша представляло собой кровавое месиво. Его избивали и кололи, снимали скальп и жгли огнём. Дирмиш выдержал даже потерю ногтей и пары зубов. Он был хорош.

– Я закончил, – сказал Призрак, на что Дирмиш, возможно, удивился – невозможно понять наверняка эмоцию человека с распухшими губами и глазами. – Я получил, что хотел. Твоя очередь.

– Что? – пробормотал пленник.

– Я говорил не с тобой, идиот.

– Ну наконец-то! Я уж подумал, что ты забыл про меня, – голос прозвучал из-за спины экзекутора, но Дирмиш никого не видел. Только Призрака. И огромную тень.

Она росла, пока головой не коснулась потолка. Обрела форму, стала худой и длинной, обзавелась глазами, пугающими до потери рассудка.

Сохранив форму, тень уменьшилась до роста жертвы. Дирмиш разглядывал её, и ужас проникал в него всё глубже и глубже. Глаза видели перед собой ту же смерть, что и в жёлто-красном цвете глаз экзекутора, только более ужасную.

Дирмиш бледнел на глазах, его кожа, под уже подсыхающей кровью, становилась белой, как морская пена. Зрачки расширились, дыхание участилось, тело задрожало. Он чувствовал необъяснимый, губительный холод, пробирающий до костей, или… до души? Он не мог соображать.

– Может, теперь скажешь, где осколок? – поинтересовался Призрак, но Дирмиш не ответил, Тень полностью захватила его внимание. – Спроси его за меня, Краг.

– Не учи меня, как это делается! – прошипел тот.

– Как скажешь, как скажешь.

Краг вернулся к жертве, внимательно изучил работу Призрака и одобрительно кивнул. Он хорошо подготовил тело, оставался последний штрих. Его любимая часть.

– Я повторю вопрос своего безымянного друга, – произнёс голос. – Где осколок?

Оцепенение спало, и Дирмиш снова смог нормально дышать. Посмотрев ещё раз на обоих присутствующих, он отрицательно покачал головой.

– Катитесь в тёмное, – произнёс он и плюнул в Тень. Кровь прошла насквозь и попала на и так окровавленную одежду Призрака.

– Благодарю, – Тень затрепетала и приблизилась к левой руке Дирмиша. Та всё ещё держалась за спинкой стула. Краг коснулся указательного пальца, и из него прямо в руку жертвы начало вливаться… нечто. Дирмиш не понимал, что происходит. Он ничего не чувствовал примерно десять ударов сердца, но это время длилось дольше, чем бесконечные и изнурительные пытки, что он только что чудом пережил.

Неужели тень просачивается внутрь? Хочет занять тело? Что происходит?

Когда-то и Призрак задавался такими же вопросами.

Боль пришла внезапно.

Дирмиш закричал. Ему не доводилось испытывать боль, сравнимую с этой. Глаза начали вылезать из орбит, река слёз непроизвольно полилась из глазниц, руки содрогались в конвульсиях. Вопли не унимались ни на мгновение до тех пор, пока Краг не убрал свою руку от пальца жертвы. Тот стал совершенно чёрным.

Призрак с наслаждением сверлил Дирмиша глазами. Тот пробыл в беспамятстве немного, а очнулся с таким же криком, с каким и затих – пронзительным и полным отчаянья.

– Что вы со мной сделали? – простонал он. – Где мой палец?

Пленник не мог видеть свою кисть за спинкой стула. Он не знал, что палец на месте, но был недалёк от истины – жизни в нём больше не было.

Уничтожение фрагмента человеческой души сопровождается поистине невыносимыми мучениями, когда-то и самому Призраку пришлось пройти через это.

– Человек без особого труда способен прожить без одного пальца, – ответил Призрак. – Люди живут даже без рук и ног, некоторые вполне сносно.

Дирмиш сглотнул.

– В этом городе когда-то обреталось множество калек, вылепленных вот этими руками, – оранкирец протянул руки вперёд, разглядывая их как блестящие ножи, как руки настоящего мастера. – Некоторые сломались на моём гончарном круге, но были и те, кто сохранил немного рассудка. Правда, хватало его разве что на то, чтобы не срать в собственные штаны.

Дирмиша вновь настиг ужас. Он начал вопить и вжиматься в спинку стула, лишь бы очутиться подальше от мрака, что он видел перед собой, хотя бы на один волосок.

– Не трогайте меня! Прошу вас! Я всё расскажу! Всё!

Призрак и Краг переглянулись.

– Расскажешь, – протянул Призрак. – Конечно, ты всё расскажешь.

Краг вернулся к пленнику и приступил к следующему пальцу. Он ещё не решил, хочет ли остановится на запястье, или всё-таки дойти до локтя.

Крик вырвался из губ жертвы, взвился, напоминая музыкальный инструмент, обволакивая уши приятной игрой ноток боли.

– Прости, парень, – сказал Призрак. – Те, кто ломаются не сразу, страдают дольше.

Мучитель прошёлся языком по влажным от нетерпения и голода дёснам. Он смаковал слюну, размышляя над множеством вопросов и над их немногочисленными ответами. Однако одно он знал наверняка: Призрак Оранкира вернулся.