Читать книгу Адаптер - - Страница 18

Фургон въехал на складской терминал. Десятки машин создавали непрерывный поток, заезжая и выезжая из безликих серых корпусов, не сбавляя хода, двигаясь с единой скоростью. Складской терминал напоминал живой организм, внутри которого текла механизированная кровь, наполняющая и истекающая из него, как реки и ручьи наполняют озеро, рождающего в ответ новые потоки безмолвных роботов. Уследить за этой гармонией машин человеку было не под силу. Контролеры всецело доверялись алгоритму, включаясь только в случаях аварий, виновником которых всегда был человек. Грузчики, утомленные долгой сменой, работая на износ, вахта была долгая, больше полугода с отдыхом три месяца, попадали под колеса грузовиков и фургонов, желая сократить путь от складов к общежитию, успеть проскочить в неразрывном потоке складской крови.

Беджан никогда не был в таком месте. Все знания обыкновенного жителя города сводилось к приему заказов и выносу мусора, а работавшие на складах и очистных сооружениях редко рассказывали о своей работе. Очистные располагались рядом с основными складами, замыкая единый комплекс обеспечения жизнедеятельности человека. Беджан немного знал об очистных, держа эти знания при себе. Не все были способны понять и принять тот факт, что вся вода, поступающая из водопровода в дома и рестораны, на три четверти очищенный сток города. Для горожан первого круга было бы настоящим оскорблением знать, что качество воды во всех кругах одинаковая и подчиняется единому стандарту, не взирая на статус. Большинство водохранилищ обмелело, а основные водные артерии из-за войны стали непригодны для водозабора. Когда-то давно, когда еще был жив Пророк, состоял из мяса и костей, всех пугали экологической катастрофой. И вот она наступила, но жизнь не пропала, трансформируясь вместе с человеком. Ни один из сценариев гибели человечества не сработал достаточно, чтобы уничтожить цивилизацию. Человек оказался непобедим в своем упрямстве менять окружающий мир под себя, меняясь вместе с ним, следуя воле Пророка.

Фургон исчез в черном зеве склада, стало невозможно тихо и пусто. В слабом освещении угадывались громады стеллажей, а молчаливые кран-балки казались щупальцами застывшего перед атакой спрута. Человеку не было места в этом месте, все делали роботы, загружая и выгружая грузовики и фургоны палетами с товаром, их разберут позже на другом складе распределительного центра, упакуют и подготовят. Раньше этим занимались люди, воруя и намеренно порча товары, к человеку больше доверия не было. Аллеи стеллажей уходили далеко в глубь здания, фургон двигался по вспомогательной дороге в ремзону, к единственному месту, где человеку было дозволено находится.

Беджан с затаенным страхом смотрел, как за окном мелькают стеллажи, нависая сотнями тонн над крошечным фургоном, как несутся с палетами погрузчики, напоминающие злого кальмара. Движение было постоянное, тени мелькали то тут, то там, проходя в опасной близости от медленно двигающегося автомобиля. В полумраке человеческий глаз с трудом понимал, что происходит, роботам же свет был не нужен, как привыкшему к темноте зверю легко ориентироваться в подземных ходах и пещерах, сканируя пространство ультразвуком, нападая и пожирая глупых случайных гостей с жалкими фонарями. Беджан понимал, что погрузчики не тронут их, действуя по строго очерченному маршруту, но страх с каждой минутой усиливался, и ему стало нечем дышать. Он посмотрел на полицейского, тот закрыл глаза и откинулся на подголовник. Казалось он спал, лишь подрагивание век подсказывало о том, что он чувствует каждую встречу с механическим кальмаром, сжимает кулаки, готовясь к невозможному и неизбежному удару. Рациональная часть мозга успокаивала, говорила о вершине технологий, а животный ум дрожал и готовился к бою, к бегству, заставляя напрягаться все мышцы, видя в непроглядной и упорядоченной тьме опасность, притаившуюся на повороте, в самом темном месте. И Беджан заставил себя закрыть глаза, всматриваться в черные шевелящиеся нагромождения впереди не было сил, но приходилось подавлять себя, не разрешая открывать глаза, когда фургон вновь слегка качнет после встречи с гигантским кальмаром.

Фургон въехал в ремзону, и ворота, ужасно скрипя, грохнули о пол. В этом мерзком скрипе и грохоте было столько настоящего, столько жизни, говорившей о том, что это была территория человека, что Беджан невольно рассмеялся.

– Приехали, – сказал полицейский, усиленно массируя виски.

– Жуткое место, – шепотом произнес Беджан.

– Это еще малый склад, – усмехнулся полицейский. По правилам нас здесь быть не должно, а нас тут и нет.

Он щелкнул пальцем по потемневшему от старости объективу камеры. Беджан кивнул, что понял. В ремзоне было гораздо светлее, и глаза неохотно привыкали к желтому свету. К ним шли четыре человека, одного из которых он знал – это был его двойник, которого он нашел для себя много лет назад в четвертом круге. Каждый высокий чин имел в запасе двух-трех двойников и одного тайного,,

о котором система не знала. Их обычно находили в третьем или четвертом круге, держа на обеспечении. Мало кто успевал ими воспользоваться, попадая в камеру, а оттуда был только один выход на площадь Правды. В каждом круге была такая площадь, основные казни проводились в третьем и четвертом круге, где население было более подготовленным к подобным зрелищам. Но Беджан знал, что его ждет столб на площади Правды первого круга, такого преступника не вывезут в Москвабад на потеху черни, а будут добивать сами. От этих мыслей Беджану стало совсем дурно, и это был не страх, просто его воротило от традиционных ценностей, определявших публичные наказания для опасных преступников и госпредателей.

– Вы опоздали! – резко сказал невысокий коренастый мужчина, лицо было скрыто черной полумаской, а на глазах блестели интерактивные очки. Судя по движению зрачков, он параллельно что-то искал. – У нас мало времени. Объекты готовы?

– Насколько это может быть возможным, – улыбнулся ему в ответ Беджан.

– Сначала расчет, потом все остальное, – мужчина в маске тряхнул головой в сторону контейнера, окруженного стальной клеткой.

Двойник весело кивнул Беджану, удивительно, как они были похожи, двойник был немногим плотнее, но это мог заметить не каждый. Две женщины, копии друг друга, с интересом разглядывали Беджана, шепча и хихикая на ухо. Он выглядел рядом с ними как подросток, не каждый мужчина мог похвастаться такими широкими плечами и крепким корпусом, как у этих женщин. Несмотря на всю схожесть, было сразу понятно, что они не были сестрами, но халат, шапочка и безразмерные брюки старались нивелировать их различия. Беджан различал их по носам и глазам: у одной был приплюснутый и узкие черные глаза, вторая смотрела большими синими глазами, вздергивая прямой крупный нос. Беджан подумал, что они пришли в сказочный лес, каким его рисовали в детских сказках, а это его жители, любопытные, но готовые сменить свой интерес и растерзать пришельцев в клочья.

В сорокафутовом контейнере была оборудована операционная. Двойник ушел с одной из женщин за ширму и стал раздеваться. Беджан достал из кармана небольшой мешочек с монетами и передал мужчине в маске. Тот с сомнением взвесил мешок и положил его на металлическую плиту с тонким экраном внизу, так похожую на лабораторные весы из прошлого. Экран замигал и выдал сумму. Мужчина с сомнением достал одну из монет и долго ее разглядывал.

Это была металлическая монета с гербом и ликом пророка. Как бы ее не подкидывали, она всегда падала ликом Пророка вверх. Внутри каждой монеты находился энергонезависимый накопитель с индивидуальной аппаратной защитой. Монеты остались с прошлого века, став незаменимым средством теневой экономики, по сути заменив отсутствующие вот уже больше ста лет фиатные деньги. Беджан видел деньги прошлого, даже сумел подержать их в руках, ощутив непонятное волнение и желание обладать ими. Пускай это были полимерные бумажки, яркие, с малым номиналом и странными картинками, но это были живые деньги, сохранившие тепло и грязь человеческих рук и желаний.

Внутри монеты установили безразмерный криптокошелек, и узнать номинал можно было только на специальном считывателе. Такие терминалы мог собрать любой школьник старших классов на семинаре по технологии. Государство могло раз и навсегда пресечь хождение этих монет, отследить каждую, провести сотни и тысячи операций и облав на теневые биржи, но не делала этого, само часто пользуясь этим денежным инструментом. Как бы ни был велик Пророк, как бы ни была могущественна система контроля, государству требовались неучтенные деньги, без которых многие вопросы не решались. Любая система требовала канализации напряжений, иначе жесткая идеальная конструкция разрушит сама себя.

– Идите, мы теряем время, – мужчина в маске кивнул на ширму.

Беджан зашел за ширму и стал раздеваться. Его двойник уже лежал на операционном столе, рядом стоял точно такой же стол, у которого ожидала Беджана женщина со сплющенным носом, не двусмысленно перебирая и раскладывая хирургические инструменты в лотке.

– Не надо бояться, – неожиданно ласково сказала она, голос совершенно не вязался с ее внешностью.

– Я буду стараться, – ответил Беджан и лег на стол. Лежать голым перед ней было неловко, стол жесткий и холодный. Он вскрикнул от неожиданности, когда женщина в халате без предупреждения сделала ему укол в левую ногу. Боль прожгла его до кончиков волос на голове, а потом он перестал чувствовать ноги.

– Будет немного больно, вот здесь, – женщина ткнула Беджана в левый бок и ниже, железным пальцем ударив по тазовой кости, – может на время отняться левая рука, но это пройдет. Не надо бояться.

– Постараюсь, – Беджан закрыл глаза, двойник на соседнем столе страдальчески охнул.

Операция длилась больше часа. Сложность была не в том, чтобы сканером найти место установки личного чипа в нижней части левого бедра, это было делом пары минут, а в том, чтобы сохранить больше крови. Сканер точно указал место установки чипа, их ставили детям в семь лет под общим наркозом. Чип вгрызался одной частью в мышечную ткань, другая его часть присасывалась к артерии, пропуская часть потока сквозь себя. В отличие от надежд и прогнозов людей прошлого, чип был массивным и уродливым, после операции оставался еле заметный шрам, а сама операция проводилась роботом хирургом. Самостоятельная выемка чипа грозила неизбежной смертью от потери крови. Если человек терял ногу, то его чипировали в оставшиеся части тела, редко чипировали мозг, артериальный чип был значительно дешевле и надежнее мозговых имплантов.

Беджан не смотрел, что с ним делают. Он чувствовал, как его ногу разрезали, как выдернули чип, но это была не боль, а какое-то странное и мерзкое ощущение, что внутри тебя кто-то есть, и этот кто-то скребется, жрет тебя. Он потерял много крови, двойник оказался удачливее, его чип выдернули легче.

Чипы промыли и отдали мужчине в маске. Он положил их на программаторы, меняя биометрические данные, прописывая общие маркеры ДНК нового владельца. На заре добровольной, но быстро и незаметно ставшей принудительной, чипизации населения по всему миру, идеологи и футуристы думали о встраивании в чипы секвенатора, чтобы быстрее и проще диагностировать болезни, а на деле точнее контролировать перемещение населения. От этой идеи отказались, подсчитав стоимость таких чипов, но главная проблема была в неизбежной перегрузке всевидящего ока бесполезными данными. Беджан про себя проговаривал всю историю внедрения чипов, загружая мозг до предела, стараясь не думать и не чувствовать то, что с ним делают.

После операции он едва не провалился в глубокий обморок. Двигался он с трудом, женщина помогла ему одеться и передала полицейскому. Двойник двигался сам. Он был очень бледен, но в его глазах горел огонь.

– Ты не боишься? – спросил его Беджан перед выходом из контейнера.

– Нет, а ты?

– Боюсь, но не своей смерти. Ты же знаешь, что тебя ждет?

– Знаю, и я готов, – двойник широко открыл рот и показал на имплант вместо зуба на верхней левой шестерке. – Когда придет время, я буду уже перед Пророком.

Он громко рассмеялся, пошатываясь от слабости. Беджану вдруг стало жаль этого парня. Он знал его дело, почему и для кого он заключил с Беджаном договор полного использования, незарегистрированный, скрепленный кровью. Наверное, так раньше подписывали важные документы, протыкая палец и скрепляя свое слово кровью. На деле же все было гораздо проще, и каждый владелец договора, при желании, мог потребовать подтверждения данного слова, скрепить его кровью. Обычно это было кольцо или небольшой амулет, какие тысячами лежали на прилавках в храмах. Эти устройства полностью копировали религиозный мерч, с той лишь разницей, что это не были камни и стекляшки, пролежавшие на святом камне полгода, а хитрое устройство, записывающее голос и имеющее кровосборник с нанопорным секвенатором. Две стороны проговаривали договор, и каждая, в знак согласия, прокалывала палец, и капелька крови уходила в амулет, где распознавался ДНК и фиксировалась подпись кровью. Такие амулеты можно было передавать в суд, если одна из сторон отказывалась выполнять уговор, но так делали редко, суд мог привлечь истца за незаконные действия. К таким устройствам прибегали в крайних случаях, их продавали отдельные фирмы, при необходимости за треть суммы, выбивая долги, и от этого не смог бы защититься даже министр, нередко сам заключавший подобные сделки.

– Держи, теперь он больше не нужен, – двойник снял с шеи амулет в виде бледно-голубого камня с изречением Пророка: «Мы не отдадим нашей земли!»

– Как тебя зовут? – Беджан взвесил на ладони амулет и отдал его полицейскому.

– Беджан, – ухмыльнулся двойник, – прощай, Рустам. Я бы сделал это и без твоих денег.

– Почему?

– Они не знают, там, наверху, но мы все ждем, когда система рухнет, когда они все сдохнут! – в глазах двойника вспыхнула ярость.

– Они знают об этом, – ответил Беджан. – И часть из них тоже хочет этого. Но система сама не рухнет, и вы, те, кто жаждите ее краха, первые не дадите ей разрушиться.

– Не путай меня. Я умру с мыслью, что все сделал правильно, что не зря! А еще поживу, как настоящий человек! – двойник протянул руку, Беджан пожал крепко, насколько смог.

– Не зря, ты прав. Мой счет в твоем распоряжении, инструкции найдешь в машине. Прощай, но Пророка ты не увидишь.

– Да и шайтан с ним, – улыбнулся двойник. Он потянулся почесать зудящую после операцию ногу, но женщина с большим носом ощутимо дала ему по руке.

– Не трогай, пока клей не схватиться полностью, – пробасила она. – Через пару дней забудешь, что я в тебе ковырялась.

– Я буду помнить об этом всю оставшуюся жизнь, милая, – масляно улыбнулся двойник.

– Хватит болтать. Уходите! – скомандовал мужчина в маске, открывая клетку Фарадея.

Полицейский подошел к ряду станков и положил амулет под пресс. Плита глухо ударила, и от договора не осталось ничего, кроме серой пыли. Возле машины стояли Лиз и Ю-ли, уже переодетые в дорожные костюмы. Из дальнего угла вышел высокий тощий человек в поношенном дорожном костюме, в таких робах работали вахтовики на дальних рубежах страны, где еще сохранились карьеры и шахты, из которых роботы выскребали последние богатства планеты.