Читать книгу Отвергнутая - - Страница 4

Два месяца после того, как Полина узнала о беременности, она скрывала своё положение. Живота ещё практически не было видно и необходимость носить просторные, балахонистые вещи пока не наступила.

Она пыталась было поговорить с Ромкой, но он только презрительно сплюнул на землю и сказал:

– Откуда я знаю, что это мой ребёнок?

– Рома, но ведь ты знаешь, что я только с тобой…

– Откуда я должен это знать? Может, тебе так понравилось, что после меня через тебя рота солдат прошла? И не ходи за мной, привязалась…

Он рассмеялся и, кивнув на прощание, сел на велосипед и был таков.

Она осталась стоять, глядя ему вслед – поникшая, несчастная, не знающая, что ей теперь делать… Впору было пойти и кинуться в уже холодные воды Остринки. Кому она нужна будет со своим ребёнком…

В школе пока никто ничего не замечает, одноклассники только шушукаются, посматривая на неё – кто с интересом, кто с презрением.

Даже Юрка, которому она нравилась когда-то, теперь сторонится её, а если ловит нечаянно взгляд, то тут же опускает голову и отворачивается.

Зато оболтус и двоечник Федька Пенкин как-то раз подошёл к ней после уроков и, улыбаясь щербатым ртом, прошептал:

– Полька, пойдём сегодня, погуляем… Ты, говорят, шибко любишь с парнями мутить…

Посмотрела на его лицо, блестящее от жирных угрей, к горлу подступила привычная уже тошнота, молча развернулась и пошла.

Утром мутило – с трудом заставляла себя встать с кровати и идти в школу, приходя с занятий уже не бралась за привычные домашние дела, а валилась на кровать. Хотелось одного – спать…

Мать поймала её аккурат тогда, когда утром, перед завтраком, она почувствовала приступ тошноты, накинула сверху пуховый платок и, сославшись, что идёт в уборную, убежала за стайку.

Рвота всё подступала и подступала к горлу, Полине показалось, что она стоит на улице уже добрый час, где-то в сердце затаилась надежда: "Может, ты замёрзнешь там, у меня в животе…" И тут она почувствовала, как кто-то сильно развернул её за руку, увидела мать, та подняла руку и хлёстко ударила её по щеке, так, что девчонку отбросило к стене стайки.

– А я думаю, чё это она вся квёлая ходит! – закричала мать – а она…залетела, паскуда!

И заревела грубо, в голос, потом схватила Полину за затылок и поволокла в дом. На кухне швырнула дочь в сторону сидящего за столом отца, заплакала-запричитала:

– Отец, что делать-то будем! Беременна гадина эта, так и знала, что она нам суприз устроит, падла!

Плакала Полина, от страха заревел маленький Костя, которого разбудили крики матери, лишь только Аська смотрела на сестру сочувственным взглядом. Но что она могла поделать?

Отец стукнул огромным кулаком по столу, поднял на Полину тяжёлый взгляд:

– Кто отец?

– Ромка… Самсонов… – еле слышно произнесла Полина.

– Ой! – ойкнула мать, схватившись за сердце, опустилась на лавку у стены.

– Свадьба когда? – спросил отец.

Полина молчала, только слёзы градом стекали по щекам и падали на одежду.

– Свадьба когда?! – повысил голос родитель и опять стукнул кулаком по столу.

– Папа… – еле слышно прошептала Полька – папа, он не хочет…Не признаёт…

– Чтооо?! – глаза отца метали громы и молнии – а спать с тобой хотел?

– Отец, Иваныч! – заверещала мать – да разве ж нашего он поля ягода? Разве женится он на дуре этой?! Он ведь поманил – она побежала! – и повернулась к Полине – какой срок?

– Три месяца – чуть слышно ответила Поля.

– Да ты чем думала, дура! – страшно закричал отец – три месяца! Ты что, нам сказать не могла! Свезли бы тебя в больницу в райцентр и выскоблили бы, так чтобы и помыслить забыла о том, как с парнями по сеновалам вошкаться! Мы её тут кормим, поим, рОстим, а она нас позорит! Шлюха, шлюха подзаборная!

– Тише! – это Аська хлопнула ладонью по столу – тише! Папа, что толку от ваших криков?!

Все, даже Костик, на которого никто не обращал внимания, удивлённо замолчали.

– Асенька, дочка… – начала мать.

– Цыц! – возмущению отца не было предела – воспитал вас на свою голову! Теперь ещё и эта выступает!

– Папа! – решительно произнесла Ася – что толку, что ты и мама кричите?! Что сделано – то сделано, теперь думать надо, как из всего этого выбираться.

Мать словно пришла в себя.

– Да что тут думать! – встала, посмотрела на Полину – пошли!

– Куда, мама? – тихо спросила Поля.

– К родителям этого Самсонова.

– Нет, мамочка, нет, не надо, пожалуйста! – завопила Полина.

– Не надо?! А спать хорошо было?! Любишь кататься, люби и саночки возить!

Пришлось Полине идти за матерью.

Они пришли к богатому дому Самсоновых с красивыми, недавно отстроенными новыми воротами. Дом большой, пятистенок, сразу видно, что хозяева, живущие в нём, ни в чём не нуждаются.

Мать решительно открыла ворота и крикнула вглубь двора:

– Денисовна! Маша! Выходь на пару слов!

Скоро откуда-то раздался голос:

– Галя? Ревченко? Ты ли это?

– Да я, я! Выйди на пару слов!

Скоро во дворе показалась высокая, дородная фигура Ромкиной матери в яркой куртке и пушистых тёплых тапочках.

– Ну чё тебе? Денег занять, дак нет у нас – сами зарплату ждём.

– Да я не денег, Маша. Тут такое дело – не по-соседски это получается – Ромка ваш девку нашу обрюхатил, а теперь и дела с ней иметь не хочет!

Самсонова посмотрела на мать Полины непонимающим взглядом, словно бы и не расслышала, что та сказала, а когда наконец вникла в услышанное, то звонко рассмеялась:

– Да ты что! Ты думай, о чём говоришь! Чтобы наш Ромка, да с твоей Полькой! За ним вон какие девчата бегают, он с самой Лидочкой Ильиной дружит, и будет на твою девку смотреть! Ой, не смеши!

– Ну знаешь! -загрохотала Полькина мать – у меня дочка тоже себя не на помойке нашла. Ваш Ромка известно – всех девок в округе перебрал, а она ещё малолетка наивная, напел ей в уши про любовь – вот она и пошла за ним, как телушка…

– Да?! – ехидно улыбнулась мать Ромки – а может, это Полька твоя на него вешалась, а? И сама же его и сманила?! Ты не прикидывайся, что она у вас овца невинная – сама знаешь, чё ради мужика сделать можно. Сама-то мужа как заполучила? Так может Полька по твоим стопам идёт?!

– Ты что несёшь, охламонка?! Думаешь, деньги есть – так всё можно! Да я сына твоего в тюрьму засажу!

– Попробуй только – вмиг с работы твой муженёк вылетит и дочь твоя, Аська, тоже. Ни за что пострадают. Уж смотри, я своего добьюсь!

Женщины чуть не вцепились друг другу в волосы, но тут вдруг появился Ромка.

– Мам, что здесь… – увидел Полину с матерью, и язык проглотил. Стоит, руки в карманы, и от страха старается вид понаглее сделать.

– Сынок – мать его посмотрела на Ромку – ну-ка, скажи, было у тебя что-нибудь с Полиной?

Полина подняла свои ясные глаза и посмотрела прямо в глаза Ромке.

– Мам – начал тот неуверенно – ну было, один раз… – сердце у девчушки замерло – неужели опомнился Ромка!

– Было – продолжил он – летом ещё…Но она сама на меня вешалась…Я тогда выпил немного, ну и…

– Твой ребёнок? – строго спросила его мать.

– Ма, ну откуда я знаю. Может, после меня там ещё кто побывал…

Полина застыла от несправедливости, боли и обиды. Посмотрела на Ромку и в первый раз, никого не боясь, отчеканила, как отрезала:

– Да будь ты проклят, подонок!

Развернулась и пошла. Сверху на её опущенные плечи падал первый, неуверенный ещё, крупными хлопьями, снежок.

Бросилась за ней мать, причитая, то и дело поворачиваясь и посылая проклятия и угрозы в сторону дома Самсоновых.

Дома девушка сразу рухнула на кровать и уснула. Ни на что не было у неё сил, даже на слёзы – слишком много плакала она в последнее время. Проснулась среди ночи, долго смотрела в потолок, потом рука легла на живот.

"Никому мы с тобой не нужны" – подумала с горечью. К ребёнку она ничего не испытывала – та ненависть, в которую переросла её любовь к Ромке, стала проецироваться и на него.

Подумала немного, встала, тихо оделась и пошла из дома. На улице было темно – хоть глаз выколи, снег так и продолжал застилать землю белым покрывалом, только снежинки были уже не мягкими и приятными, а какими-то колючими и злыми.

Полина вышла за ограду, неуверенно осмотрелась, а потом пошла в сторону леса, туда, где проезжая дорога прерывалась мостом через Остринку. Дошла до реки, остановилась, оглянулась на посёлок, на глазах выступили слёзы – нет ей места теперь среди своих, заклюют, задушат, задавят насмешками и презрением… И родители не заступятся – для них она теперь не дочь, а та, кто опозорил семью…

Она остановилась ровно посредине моста, глянула вниз и сердце зашлось от страха – не успевшая замёрзнуть Остринка манила к себе тёмными, бурлящими водами. Эта чёрная вода словно звала Полину за собой, обещая покой и вечную негу. И не будет больше ничего – ни страданий, ни слёз, ни разочарований… Останется лишь равнодушная, всепоглощающая чернота…

Всхлипнув и тихонько заскулив, Полина полезла на высокое, деревянное ограждение, и только собралась перелезть через него, как вдруг чьи-то руки с силой обхватили её, сдёрнули обратно и она упала на кого-то, придавливая тяжестью своего тела.

Плача и барахтаясь, встала. Аська!

– Ты зачем меня спасла?! – закричала отчаянно и вдруг поняла, что на вторую попытку она будет уже не способна.

– А знаешь, Полина, что чувствует человек, который тонет в такой реке, как Остринка, да ещё почти зимой?

Полина неуверенно покачала головой.

– Так вот, ты упадёшь в ледяную воду и тебе покажется, что сотни, нет, тысячи тонких-тонких игл врезаются тебе в тело. Ты начнёшь кричать от боли, начнёт срабатывать инстинкт самосохранения, ты захочешь выбраться, но не сможешь, потому что из-за холодной воды у тебя стянет ноги и руки – твоё тело будет почти парализовано. Тебе станет не хватать дыхания, ты будешь задыхаться и погружаться в воду, а при попытке вздохнуть ты не сможешь этого сделать и у тебя начнут лопаться лёгкие и пойдёт отёк мозга, ты будешь отчаянно хотеть жить, но уже ничего не сможешь сделать для своего спасения.

– Ты зачем меня спасла? – уже тише спросила Полина – откуда ты знаешь, что испытывает человек, который тонет?

– Ты забыла, что ли? – улыбнулась Ася – я ведь читать люблю. Всё это пишут в книгах, сестрёнка. А спасла я тебя…

Она взяла в руки заплаканное лицо сестры, подняла её голову и внимательно посмотрела ей в глаза:

– Поля, неужели ты дашь им победить? Этому противному Самсонову и его полоумной мамашке? Ведь не станет тебя – не станет и проблемы! И они по посёлку будут ходить гоголями – вот, мол, позорная девка сама в воду кинулась, значит, вину свою чует. Поля, Поля, ты должна это воспринять, как жизненный урок и стать сильнее, назло этим мерзавцам, слышишь! Вставай! Вставай и пойдём домой!

Полина позволила Асе поднять себя и увести от реки. По дороге Ася ещё долго и много говорила ей, но Полина ничего не воспринимала, слова сестры словно уносил в сторону ветер и лёгкий снежок, который так и шёл.

– Ни я, ни мой ребёнок никому не нужны – только и сказала она.

Сестра повернула её к себе, опять внимательно посмотрела ей в лицо:

– Ты себе нужна, Полина. А теперь ещё и своему малышу.

Утром Полина слышала, как сестра о чём-то тихо и долго разговаривала с родителями на кухне, мать при этом плакала, отец скрипел зубами и периодически стучал кулаком по столу, на этот раз негромко, чтобы не разбудить Костика.

Потом Ася убежала на работу, а Полина целый день пролежала в постели, уставившись в одну точку. К вечеру в комнату заглянула мать, посмотрела на её похудевшее, заплаканное лицо, сказала несмело:

– Может, поешь? Я там пирожков испекла…

И села рядом.

– Поля… Ты же понимаешь – мы не сможем ещё один рот содержать… Времена вон трудные пошли… Костька у нас… Тебе учиться надо…Самсонов ясно дал понять, что замуж не возьмёт тебя, а если шум поднимем – сживут со свету и отца, и Аську… На что жить потом…

– Что ты предлагаешь, мама? – с трудом ворочая языком, спросила Полина – аборт поздно уже делать…

– Поля… Может, уехать тебе?

– Куда, мама, и на что?

– В город уедешь, учиться – воодушевилась мать – я деньгами помогу. Переживём это время. Люди посудачат и забудут… А там, захочешь вернуться – возвращайся и здесь работай… Захочешь в городе остаться – оставайся… Образование получишь, жить по-человечески станешь. Только у меня условие… Я помогу, если ребёнка в роддоме оставишь. Напиши отказную, дочь…Ни к чему нам этот ребёнок, постоянно он тебе будет Самсонова этого напоминать, постоянно о позоре своём и нашем, ты помнить будешь…

Глаза Полины наполнились слезами.

– Мама – прошептала она – а ты бы смогла своё родное дитя оставить в роддоме?

– Ну, смотри – мать встала – но с ребёнком домой, уж ты нас прости, не вертайся – не сможем ни отец, ни я его принять…

– Я подумаю, мама…

– Хорошо. Только Асеньке не говори про наш разговор – она меня сегодня два часа убедить пыталась, что нельзя дитя не убивать, не отказываться от него…

Полина кивнула и отвернулась к стенке.

Подумала про себя – ну какая она мать, в действительности… Может, и права мама с отцом…

Ночью приснился ей малыш – пухленький, розовый, с толстыми ножками и ручками, с ямочками на щеках и торчащими непокорными волосиками.

Он звал её звонко: "Мама!" и тянул к ней свои ручонки, а потом заливисто смеялся. Только вот его образ уходил от Полины всё дальше и дальше, всё тише и тише слышала она его голос-колокольчик: "Мама!", и в конце концов, образ малыша совершенно пропал.

Утром она проснулась с ощущением того, что очень хочет подержать на руках этого малыша, понянчить его, покачать… Она была уверена, что со временем все привыкнут к её ребёнку, и может быть, даже Самсоновы-старшие примут внука…

Через несколько дней она заставила себя встать и пойти в магазин. Отец был на деляне, мать с Костиком дома, Костя орал и не слезал с рук, вот она и попросила Польку сходить.

В магазине около прилавка, как всегда, собрались самые отчаянные сплетницы посёлка. Купив, что ей нужно, Полина вышла из магазина и тут же, молчавшие при ней женщины, стали вовсю обсуждать её. Они думали, что Полина уже ушла, но девушка стояла за тонкой дверью и всё слышала:

– Ну и проститутка выросла у Ревченко! А ещё ходит, нос задрав!

– Я бы после такого вообще из дома не вышла!

– Гулящая девка, как есть, гулящая!

– Видать, с матки пример берёт, у той-то тоже так себе репутация!

– Да ты что?

– Так оно и есть…

– Ну, знамо дело – от осинки не родятся апельсинки…

– И то…

– И не говори, сватья…

– Ох, и дура! Так ещё говорят, что неизвестно от кого дитя-то!

– Да ты что!

– Да-да, её, говорят, весь посёлок на Остринке того…валял…

– Ой, Божечки… Вот от кого сыновей-то беречь надо…

Услышав всё это, Поля медленно опустилась по двери…Нет, так и будет за ней следовать нога в ногу эта репутация… Так и будет преследовать её и её ребёнка, потом и ему так будут говорить – гулящая, мол, твоя мать…

В последний месяц весны родила Полина в райцентре мальчика – худенького, но здоровенького. Когда поднесли ей сына – отвернулась к стене, смотреть не захотела, а через несколько дней вернулась в посёлок.

Одна…