Читать книгу Три рая - - Страница 9

Гарри понимал, что умер, и неожиданно для самого себя был благодарен высшим силам мироздания, Богу, за то, что может снова чувствовать и видеть прошлую жизнь. Иногда в воспоминаниях ему хотелось многое изменить. Теперь он видел все новым и ясным взором. На пороге трансформации понимал свои слабости, неправильные или необдуманные поступки. И то, что раньше он оправдывал судьбой, сейчас представало как возможность выбора совершать или нет те или иные поступки, самостоятельно изменяя течение жизни. Но две мысли не давали ему покоя: последствия поступков и последствия желаний. Предопределяя то, что случится дальше, можно ли было ничего не делать, избегая второго, и ни о чем не желать? Его волновало и то, почему он не видит того добра, что оставил после себя?

После того как Гарри попал в тюрьму, он впал в уныние. Внутренняя и внешняя его сущность, все его привычки и планы оказались смяты и раздавлены в лепешку ужаса, боли и страха. Он не то что не мог больше получать удовольствие и наслаждение от жизни, он не мог вообще ничего. Распорядок дня, проверки надзирателей и грубое, бесцеремонно отношение охранников, агрессивное поведение сокамерников и внутреннее раскаяние за совершенные поступки полностью раздавили его физически и морально. Отсутствие привычной дозы наркотика и зависимость от него усугубило и без того безвыходное положение Гарри. Он попытался вырваться из этой жизненной клетки, куда сам себя и загнал. Унизительная штатная тюремная процедура предотвращения суицида или агрессивного поведения, когда у арестантов забирают любые колюще-режущие предметы, шнурки и ремни, в его случае не сработала.

Однажды под утро, когда сон напоследок овладевает заключенными и поглощает сознание охранников, Гарри прицепил конец веревки к прутьям решетки, а другим обмотал шею и попытался повеситься. И это бы ему удалось, если бы не стандартная процедура обхода камер и включенный звуковой таймер у надзирателей. Проходящий мимо охранник вовремя увидел дергающееся в конвульсиях тело мужчины и спас его.

Гарри перевели в тюремный госпиталь и долго лечили психотропными лекарствами, но никак не могли вывести из комы его чувства и ощущения. Он целыми днями мог лежать и смотреть в одну точку на потолке. И только санитары переворачивали его с боку на бок и кормили с ложечки. Так продолжалось несколько месяцев. Гарри ничего не ощущал и не понимал, он скрыл всю свою сущность и мысли за стенами самоотречения и никак не мог оттуда выбраться. Он все больше и больше походил на сумасшедшего. Прошедший без его участия суд признал его умалишенным и направил на принудительное лечение в больницу для душевнобольных. Даже сейчас его пытливая и чувствительная ко всем событиям прошлого душа не могла ни увидеть, ни почувствовать хоть малейшей вибрации чувств и ощущений. Как будто время и суть материального мира в одночасье превратились в безвольную и безэмоциональную черную пустоту. Гарри напоминал куклу, а его жизнь – кукольный домик, где играющие с ним дети – это врачи, изредка навещавшие его, санитары и сиделки, где окружавший его мир и минимальные движения – это только фантазии устроителей игры. Так длилось, казалось, вечность.