Читать книгу Обсидиан и чёрный диорит. Книга вторая. Аль-Фазир - - Страница 4

Мексика, Кампече, всё тот же длинный-предлинный день

Плата за обучение… и кто её только придумал?

Несколько праздных зевак, несомненно, надолго запомнили гротескную парочку, медленно перемещающуюся в сторону дома Фернандо Мартинеса. Логичнее всего было предположить, что либо дед, либо прадед ведёт к цели своего внука-правнука, а тот почему-то озирается по сторонам с озадаченным и потерянным видом, словно ждёт подвоха или наказания. Сам старик выглядел забавным, но весьма уверенным в себе и куда более бодрым, чем влекомый им юноша. Двое солидных мужчин, оживлённо беседующих, находились прямо по намеченному курсу, и незаметно миновать их не удалось. Один из них, уловив боковым зрением вопиюще нестандартный наряд старца, замолк, начал было поворачивать голову. Но Милвус вовремя зыркнул в ту сторону, отчего главная часть тела любопытного человека поворачиваться куда не следует передумала.

– Ага, рабочие уже покинули свой пост. Ну, они больше и не нужны, ― бормотал Виперидус, постоянно зорко контролируя ситуацию, благодаря чему маленький вояж протекал вполне благополучно. ― Вот твой дом, дружок. Зайдём в калитку. Доставай ключи, они у тебя наверняка должны быть. Ну, что ты тыкаешь мимо скважины, словно никогда не открывал ни одного замка!

– Почему же, открывал, ― промямлил Сверчок. ― В нашей подсобке, в детдоме. Но там был совсем другой…

– Тише, не повышай голос. Хотя вряд ли найдётся кто за сто миль вокруг, понимающий русский язык. Разве что дружки твои. Иди спокойно и уверенно. Как к себе домой. Если встретим прислугу, не говори ни слова, игнорируй или дай понять жестом, мол, отстань, не до тебя сейчас! Сразу топаем прямиком на второй этаж в любую дверь – там должны быть спальни или кабинет, неважно.

Когда Костя кивнул в знак согласия, деловитой парой вошли в просторный холл. Тут сразу возник благообразный дворецкий и произнёс фразу, из которой Костя понял только «сеньор Мартинес». Старик сжал ему одну руку, а другой Сверчок отмахнулся от прислуги, как от назойливой мухи. Провожаемые изумлённым взглядом дворецкого, они гуськом поднялись по лестнице и вторглись в первую попавшуюся дверь, плотно прикрыв её за собой.

Комната, похоже, служила для приёма небольшой компании. Здесь бар, карточный столик с зелёным сукном, диван и несколько кресел.

– Совсем неплохо, ― прокомментировал Милвус, падая в нежные объятия одного из кресел. ― А то у меня от долгого сидения на лавочке вся задняя часть затекла. И с напитками порядок, не нужно никого звать.

– Это и есть мой дом? ― с тревогой спросил Костя. ― Не чересчур для бедного сироты?

– Мне нравится, ― благодушно ответил старик. ― Без лишней помпезности и желания пустить пыль в глаза, но вполне достойно. Видал я, конечно, много особняков и даже дворцов куда богаче и шикарнее. Хотя сам предпочитаю жить скромно.

– А что сказал тот человек на входе?

– Дворецкий, судя по виду и манерам. Он сказал: «Надеюсь, вы хорошо прогулялись, сеньор Мартинес? Почты пока не было. Если пожелаете что-нибудь особенное на обед, дайте мне знать». Твой слуга хорошо вышколен. Не выказал удивления при виде сопровождающего тебя незнакомца. Не стал в присутствии постороннего задавать неудобных вопросов по поводу твоего, хм, помятого внешнего вида. Зато тебе явно не хватает светского шарма. Что за движение ты сделал? Жест должен быть плавным, мягким, кратким, но достаточно красноречивым, то есть понятным. А ты озадачил слугу.

– Но вы же сами сказали…

– Ладно, давай лучше к делу! Нужно найти сначала хоть немного порошка. Бессмертные с опытом обычно держат запасец при себе, на всякий случай. Обыщи свою одежду как следует. Раздевайся, тебе всё равно нужно сменить костюм. Если испытываешь неловкость в моём присутствии, то я вижу здесь, на одном из кресел, домашний халат. Его, кстати, тоже нужно прощупать.

Недолгие поиски увенчались успехом. Внутри поясной части брюк оказался потайной карманчик, а в нём – малюсенький пластиковый пенал с плотно завинченной крышкой.

– Наверняка оно, ― констатировал Милвус, рассматривая находку. ― Теперь, юноша, начнётся твоя новая жизнь, в которой, надеюсь, не останется места глупым сомнениям.

– Что вы хотите сказать? ― Сверчок встрепенулся, отнял у старика опасное вместилище и крепко зажал его в руке. ― Я ничего не буду делать, пока не понимаю, каковы будут последствия. Вы меня не заставите! И вообще – зачем всё-таки я вам нужен?

– Наконец-то слышу речь не мальчика, но мужа, ― одобряюще заявил старик. ― Запомни, юноша, что по правилам один бессмертный не может полностью взять под контроль другого. Так что заставить я тебя не могу. Могу лишь убедить.

– Попробуйте.

– Хорошо. Посмотри сам, как складывается ситуация. После инициации ты сейчас в чужой стране, под чужим именем, без знания языка. Вдруг я пожелаю сделать так, что твои друзья не вернутся, вообще забудут о тебе? Ты останешься один после того, как я тебя покину. Что будешь делать?

– Ну, обращусь куда-нибудь, чтобы меня отсюда вывезли обратно в Москву, в детский дом.

– Хе-хе! Между прочим, прошёл почти год с момента, как ты его покинул. Ты не сможешь туда вернуться по целой куче причин. К тому же сильно сомневаюсь, что тебе удастся покинуть Мексику. Здесь полно сердобольных людей, которые решат, что «сеньор Мартинес» внезапно лишился рассудка, и начнут усердно тебя лечить в какой-нибудь элитной психушке. Но амнезия никуда не денется сама по себе. И вот бедняга Костя застрянет там если не навсегда, то очень и очень надолго. Пока не догадается всё-таки использовать порошок. Отчаяние заставит открыть крышечку, уж поверь. А вот тогда может произойти ещё более худшее. Потому что новичок не знает, как сделать правильно. Одно неосторожное движение – и несчастного детдомовца постигнет настоящее безумие.

– Предположим, что такое действительно может произойти. Но я не могу доверять вам. Бессмертные, как я понял, хитры и коварны. Одному такому мы поверили, и вот что получилось! А вас здесь что держит? Желание заполучить мой порошок? Так берите, чёрт с ним! ― Сверчок протянул Милвусу свою находку. ― И вообще, забирайте всё, что найдёте! Только оставьте меня в покое!

– Святые угодники, что за глупый мальчишка! ― возопил старик. ― Если бы мне был нужен песок, я забрал бы его без твоего разрешения. Нашёл бы способ. Но ты не бойся. Я ведь сказал, что не собираюсь тебя убивать. Ты мне бесспорно нужен. А возможно, и все твои друзья.

– И зачем же?

– Видишь ли, то, что произошло, заставляет думать, что наши судьбы тесно переплетены. Так случилось, что именно ты помог одолеть моего давнего врага. Но существует ещё один, более могущественный враг. Когда я расскажу тебе о нём, ты поймёшь, что он и твой недруг. У меня предчувствие, что, если мы объединимся, то сможем уничтожить и его, а значит, принести неоценимое благо всем людям, всему человечеству.

– Вот так даже? ― усмехнулся Костя. ― Всему человечеству? Ни больше, ни меньше?

– Зря смеёшься. Всё очень и очень серьёзно.

Милвус повёл себя странно. Он встал, подошёл к одному из окон, словно хотел полюбоваться пейзажем. Но вдруг стал быстро говорить. Что-то разное, с разными интонациями, но одинаково непонятное. Что он несёт?

– Миньон, оказывается, после возвращения в своё тело в качестве хозяина может оказаться стерильным. Теряет всё, что узнал, пока был подавлен…

Теперь старик сам с собой разговаривает. Вот навязался! Что делать?

– Я говорил примерно на тридцати языках, ― заявил Виперидус. ― И внимательно следил за тобой. Ты ни слова не понял. Так что ситуация у тебя, прямо скажем, непростая. Полная амнезия относительно последнего года жизни.

– Так я вроде и не скрывал, что ничего не помню, ― буркнул Костя. ― Только смута какая-то в голове насчёт бессмертия и ерунды о мешочках и о часах.

– Послушай, юный упрямец. Мы сейчас попусту тратим время, а трое твоих товарищей, из них двое – нежные девицы, носятся по городу в поисках мифического доктора, который должен тебе помочь. Я в любой момент могу прекратить бесполезную беготню, потому что они уже сейчас выбились из сил. Но ты должен быть готов к моменту возвращения друзей. И я не могу бесконечно перемалывать воздух, пытаясь дать тебе информацию, которую ты не в состоянии понять и правильно оценить. А ты сейчас ни к чему не готов, даже не знаешь, как жил и что делал целый год в твоём теле злополучный Дестан. Чего тебе ожидать сейчас, когда ты вернул свою личность в своём же теле? Между прочим, окружающие привыкли видеть в нём и знали совершенно другого человека. Может, ты совершил тяжкие преступления, за которые тебя ждёт тюрьма? Может, обидел кого-то очень дорогого, сам того не осознавая? Или совершил открытие, которому будут рукоплескать грядущие поколения? Неужели ты не хочешь это знать? Я стою здесь и протягиваю тебе руку помощи. Тебе остаётся лишь поверить и принять её. Или бесславно и бесполезно сгинуть, неизбежно отдалиться от друзей, захотеть печального одиночества…

– Да, вы правы, ― прошептал Костя, потрясённый этой тирадой. ― Я сразу почувствовал, что могу потерять близких мне людей. Почувствовал и тоску, и отчаяние, и беспокойство. Я не хочу всего этого. Не хочется знать и того, о чём вы только что говорили. Это знание мне… противно. Но… раз другого выхода нет. Говорите, что делать. Я готов!

Старик отошёл от окна.

– Для начала сядь в кресло и немного расслабься. Постарайся успокоить эмоции. Ты просто отдыхаешь. Возьми флакончик в левую руку. Нет, не двумя пальцами. Обхвати так, чтобы не уронить случайно и не просыпать содержимое. Теперь очень аккуратно отвинти крышку, убедись, что на ней нет крупиц, и отложи её в сторону. Больше пока ничего не делай.

Свер послушно выполнил все указания, впервые глянул на тусклое жёлто-зелёное сияние. Милвус подошёл и тоже посмотрел.

– Слушай внимательно. Порошок был первоначально предназначен не для тебя. Он должен признать тебя хозяином, но не сразу. Особенно учитывая то, что ты «невинный». Хорошо, что мы начинаем с маленького хранилища. Видишь ли, песок, отсыпанный из своего главного вместилища, кожаного мешочка, постепенно теряет силу. Отсюда совет на будущее: не бери оттуда зараз помаленьку.

– Я постараюсь, ― буркнул Костя.

– Отлично, а сейчас следующий урок. Песок, особенно в сочетании с тем фактом, что мозги у тебя и у Дестана в эпоху Фернандо Мартинеса были, хм, общие, может хранить ещё память о том, что делал этот прохвост, о чём он думал, какими знаниями обладал. Прикоснувшись к порошку (только не делай этого сейчас, пока не объясню всё до конца), ты сможешь получить часть этой информации. Конечно, лучше, если она будет выборочной. Не думаю, что тебе интересно, что делал какой-нибудь двадцатый Дестан тысячу лет назад. Нам надо сосредоточиться на самом полезном и важном. И быть предельно осторожными.

– Почему?

– Видишь ли, Дестан был одним из самых древних обращённых. Полагаю, он не был склонен к изучению множества наук, совершенно не интересовался химией, физикой, естествознанием. Но долгая жизнь в любом случае – огромный опыт и бесконечная практика. Наш обидчик наверняка знал множество языков, географию, неплохо разбирался в политике, бизнесе, банковском деле.

– Наверное, и в мореплавании, ― вставил Костя, вспомнив Сэма Олдбрука.

– Да, конечно. У тебя сейчас есть реальная возможность снова получить эти знания, восстановить их в своём мозгу. Но знания – опасная вещь.

– В каком смысле?

– Ну, во-первых, сам процесс надо дозировать. Если форсировать, велика вероятность, что всё пойдёт не так. Заклинит. Проще говоря, сойдёшь с ума.

– Понятно, ― кивнул Костя. ― У нас это называют «крыша съедет». Или «башка лопнет», «мозги закипят».

– Да, только тут всё серьёзно, а не иносказательно. И не говори, что я тебя не предупреждал.

– Есть ещё «во-вторых»?

– Конечно. Помнишь, я сказал о новой жизни, а ты что-то сразу струхнул. А я имел в виду вот что. Получив сразу огромную порцию знаний, которая в обычных условиях куётся десятилетиями, ты неминуемо изменишься. Станешь мудрее. Твои мысли и эмоции будут отличаться от тех, что характерны для семнадцатилетнего юнца. Изменится само восприятие мира. Это не беда, конечно. Но те, кто знал тебя беззаботным и непосредственным шалопаем, возможно, будут удивлены или разочарованы. Поэтому в общении старайся казаться таким, каким выглядишь. У Фернандо Мартинеса, судя по всему, всё неплохо получалось. Чаще показывай, что чего-то не знаешь или не умеешь. В общем, вспоминай, каким был в своём детском доме, и действуй так, как поступил бы тогда.

– А я не могу стать снова этим… Дестаном? Из-за его знаний…

– Зависит от силы твоего характера. Если ты по природе добр и любишь помогать людям – думаю, ты в любом случае никогда не станешь таким. Я в тебя верю.

Странный человек Милвус. Называет себя злодеем, виновным в смерти очень многих людей. А рассуждает сейчас как филантроп. Если не лукавит, конечно.

Но как поверить в ещё одно безвозвратное, как принять его? Уже произошло обращение в потенциального монстра. И как будто не видно способа отыграть всё назад. А теперь, выходит, Косте Мелентьеву придётся вдобавок распрощаться с беззаботной юностью, с наивным восприятием мира, с радостями первооткрывателя всего интересного, полезного, волнующего? А как же чувства, ещё не очень зрелые, полудетские, мечущиеся, не способные чётко определиться? Они разложатся по полочкам, сами собой придут в жёсткий, строгий и скучный порядок? Или исчезнут, уступят место всегда холодному и выверенному расчёту? Спросить старика? А что он может ответить? Любил ли он когда-нибудь? Любили ли его? Почему-то не верится.

Но пока природные, натуральные чувства никуда не пропали, Сверчок вдруг открыл в себе появившуюся способность мгновенно прокручивать их в сознании вместе с сопутствующими воспоминаниями…

* * *

Пожалуй, она слишком часто возникала на горизонте. Так ведь учатся в одном классе. Постоянно водят компанию. Не припомнить дня, чтобы не виделись. Рамки детдома не больно-то широкие.

Вообще смотреть на неё всегда было приятно. С какой бы стороны ни смотреть. Приятно – и всё тут. Только приятность долгое время никуда не двигалась, ни во что не выливалась. Зачем?

Сидели вдвоём как-то на излюбленной лавочке, ждали Алину с Володей. Те почему-то застряли на танцевальном занятии, куда Кэп провожал Джоки, а Тане непременно нужно было срочно сообщить подруге нечто архиважное. Так Таня сидела, всё зевала, прикрываясь ладошкой, а потом взяла да прикорнула у стойкого Костика на плече.

Её волосы коснулись уха и щеки, погладили шею. Он уловил их нежный запах. Пахло травой и полевыми цветами, разве так может быть? Пришлось осторожно повернуть голову. Нет, не показалось. Всё так.

Костя почувствовал непонятный, но острый приступ счастья. Как в детстве, при живой ещё тётке Клавдии, когда случилось выбежать в нераспаханное поле, радостно повалиться в траву, раскинув руки, и долго смотреть в небо. Как здорово было просто валяться, ни о чём не думать и вдыхать пряные запахи лета…

С этого приступа счастья что-то сдвинулось. Приступы стали повторяться сами по себе. Они нередко замещали ту, прежнюю, приятность. Вообще-то было здорово, хотя Костя старался не подавать виду. Вот только стала в них быстро проклёвываться и нарастать одновременная тревожность.

Он не мог бороться со смешными, но навязчивыми представлениями.

Таня – водопад. Красивая сверкающая лавина, шумно падающая вниз. Маленький Костя любовался таким чудом не раз, хотя до него нужно было топать километров шесть, если не больше. Ему хотелось протянуть и погрузить руки в тысячи мельчайших капелек, образующихся от удара о серо-зелёную каменную плиту. Но тётка сказала, что летящая с двадцати метров красота может не только убить, но и в лепёшку расплющить хлипкое детское тело…

А водопад продолжал и продолжал гнать поток, из него рождалась целая река. Горная река тоже была Таней, хоть и носила совсем другое имя. Бурная, своенравная, стремительно бегущая куда-то далеко. Сотни опасных камней приветливо встречали ревущую воду, и не было смельчаков, решившихся пуститься по такому течению на лодке или на плоту.

Куда бежала река, Костя не знал. Наверное, в море. Но, вливаясь в него, она образовывала бешеный, яростный водоворот. Сверчку не приходилось видеть крутящуюся пропасть воочию – только в каком-то кино. Что удивительно – водоворот тоже был Таней. И Костя знал, что широкий омут может поглотить, затянуть туда, откуда больше не выберешься.

Вот такая тревожная фантазия на тему любви… может, и не любви ещё, а так…

Костя хотел бы испытать себя на прочность в водопаде, поплыть по реке и даже добраться до водоворота. Но всё как-то не решался…

Вскоре произошла памятная история. Всем известная Лиза-вредина притащила жемчужное ожерелье и давай, понятное дело, хвастаться. Может, ничего бы не случилось, но у Лизки тогда не было свиты, как называли двух-трёх девчонок, регулярно подпадающих под влияние лидерши. Тогда они некоторое время ходили вместе, а потом непременно разругивались навек. До следующего примирения.

За неимением фрейлин, королева вредностей показалась в ожерелье кому угодно, в том числе и Тане с Костей. Сверчку розоватый и не шибко круглый жемчуг показался не очень красивым, но народ в целом впечатлился. Вредина царствовала и ликовала.

А наутро ожерелье загадочным образом пропало.

Докладывать о таких вещах учителям – страшный грех и позор. Лизка по-тихому устроила собственное расследование, но ничего не добилась. Подозревала она многих, но Таню – больше всех.

Третьим и четвёртым уроками был сдвоенный английский. Анжелика в класс уже пришла, но занятие пока не начинала. С недавних пор она стала приносить специальные диски (все подозревали, что купленные на собственную зарплату) и плейер. Голоса с оксфордским произношением разыгрывали бесконечные сценки на бытовые темы, что должно было, по мнению учительницы, сильно продвинуть у воспитанников владение разговорной речью.

Всё бы хорошо, да для нормальной трансляции приходилось каждый раз подключать плейер к старенькому усилителю с колонками, а тот вёл себя капризно и взбалмошно. То соглашался работать, то почему-то не хотел. Эффективно воззвать к его совести удавалось только Сверчку.

Костя понял, что и сегодня не избежать уговоров. Вот только Тани в классе нет. И Вредина отсутствует. А на предыдущем уроке обе были. Что случилось-то? Ещё подерутся, чего доброго. Тут, конечно, за Таню можно сильно не переживать – на орехи достанется в основном вражине Лизке. Но тревожно что-то.

– Анжелика Яковлевна, тут без инструментов никак, ― как можно естественнее сказал Сверчок. ― Я сбегаю?

– Хорошо, Мелентьев, сбегай. Мы пока домашним заданием займёмся…

Костя надеялся, что у него минимум четверть часа на выяснение обстановки. И полагал, что конфликт может состояться где-нибудь во дворе.

Таня обнаружилась на пустом первом этаже, но приступ счастья не случился. Потому что боевая подруга как раз примеряла розоватое ожерелье перед зеркалом. А потом сунула украшение за стенд, слегка потянув его на себя.

Вот тебе раз! С чего вдруг Танюше становиться воровкой? Зачем она?

Костя подошёл. Она поняла, что он всё видел.

– Я взяла, чтобы её побесить немного, ― объяснила она. ― И для ума, чтобы не таскала ценные вещи сюда и не хвасталась больше. Завтра верну, пусть радуется…

– Нехорошо, ― сказал Костя. ― Не ожидал от тебя. Ладно, я пойду и верну. Скажу, что случайно нашёл. Меня она не заподозрит.

Таня не препятствовала, только посмотрела как-то непонятно.

Вредина нашлась на втором этаже, тоже тихом, пока шёл урок. Она налегла животом на подоконник и слегка билась своим крепчайшим лбом в оконное стекло. Похоже, она в великом расстройстве. Если не сказать – в отчаянии.

– Эй, растеряха! ― окликнул Костя. Опять-таки как можно естественнее. ― Твоя ведь штукенция? В углу нашёл, под лестницей. Запнул, видать, кто-то случайно…

Лизка очнулась, схватила жемчуг, как кошка мышь, пошла пятнами от радости. Всё равно свои колючие бусинки нацелила и сказала:

– Да врёшь ты всё поди, Сверчок, Таньку свою выгораживаешь. Но выручил. Даже не представляешь как. Мне подружка дала вещь под страшную клятву, что сегодня к вечеру верну. У неё мама с дежурства в восемь часов вернуться должна.

– Тогда поздравляю. ― Костя хотел развернуться. Нечего с Врединой рассусоливать, она их компании не друг.

– Ты погоди убегать, ― сказала Лизка. ― Я тебе совет умный дам. Ты там меня кем угодно можешь считать, но я крутиться умею, и голова у меня не дурная. Ты вот благородный такой весь из себя, а Кравченко тебе не пара. Пропадёшь ты с ней, поверь. Лучше уж Святогорова. Она хоть и не красавица, но порода у неё точно из благородных. В старые времена её бы в какой-нибудь Смольный институт отдали…

– Иди ты со своими советами, ― ответил Костя. ― Голова у меня и своя имеется. Лучше на урок чеши.

– Сегодня не пойду уже, больной скажусь, ― зевнула Вредина. ― Но ты мои слова запомни. Мерси тебе, Мелентьев. Знаешь, как мне важно к той семье клинья подбивать? Может, меня удочерят! Там квартира большая, у меня комната своя будет. И мама хорошо зарабатывает…

– Хотеть удочерить она как раз должна в первую очередь. Не через клинья твои, а от души.

– Много ты понимаешь! Беги лучше к своей смуглянке и воровке!

Костя остановился.

– Она не воровка, не смей. Если хочешь знать – это я взял!

– Да не свисти! Зачем?

– А может, внимание на себя хотел обратить? ― засмеялся Костя. ― А то ходит тут такая гордячка в ожерелье, красуется…

– Лучше бы тогда на свидание меня пригласил. Я бы пошла, с превеликим. Но ты всё равно врёшь, я по глазам вижу. Тебе Танька нравится. А зря.

И Вредина с важным видом прошествовала в сторону спален.

Сверчку вообще-то пора в класс возвращаться. Но на лестнице стояла Таня.

– Отдал?

– Отдал. Сказал, что я взял.

– А на кой? ― удивилась она. ― Вредина не такая дура, чтобы поверить.

– Да я сказал, что рассчитывал вернуть и получить свидание, ― усмехнулся Костя.

Ну, в шутку ляпнул же! А Таня в лице вся изменилась.

– Дурак! ― сказала она. ― Ну и целуйся со своей Врединой!

И убежала. Только не в класс. Куда-то в другое место.

Но Костя по тому, как она сказала своё «дурак» и как посмотрела, вдруг понял, что он ей тоже нравится.

Такая вышла история, такие пришли воспоминания. Нельзя, чтобы всё это исчезло и забылось, придавленное грузом невероятных знаний и умений. Костя Мелентьев не таков, чтобы превратиться в подобие Дестана. И он им не станет. Ни за что!

* * *

– Ты куда-то пропал, а времени мало, ― озабоченно сказал старик. ― Давай продолжать. Тебе нужно получить сначала что-нибудь наиболее практичное для существующего положения. Скажем, знание испанского языка. Делаем так. Очень медленно подводи руку к верхушке флакончика, лучше кончик мизинца. Не касайся самого песка ни в коем случае! Когда палец окажется близко, от порошка потянется лёгкая дымка. Сосредоточься на том, что хотел бы узнать. Неотступно думай об испанском языке, желании его понимать. Я буду рядом и попытаюсь улавливать твоё состояние. Как только скажу «Стоп!», тут же убирай руку. Ну, поехали!

Сверчок приблизил оттопыренный мизинец к порошку. От него действительно поплыл призрачный зеленоватый дымок. «Испанский». «Испанский язык». Костя тупо прокручивал фразу в голове. Почему-то представились футбольный клуб «Барселона», гитары, фламенко и разъярённый бык, несущийся на тореадора. А ещё черноволосая красавица Кармен, необычайно похожая на Таню Кравченко.

– Стоп!

Ничего не произошло. Правда, перед мысленным взором возникли жутко грязные улицы древнего Мадрида. Сверчок твёрдо знал, что видит испанскую столицу, только не мог поверить, что она выглядит именно так.

– Не вышло, да? ― с затаённой надеждой спросил Костя. ― Хреновый порошок?

– Не думаю. Порошок хороший. Плохой может быть только голова.

– А что не в порядке с моей головой? ― обиделся новообращённый.

– Я имею в виду свою голову. Плохо объясняю. Ты неправильно задаёшь ассоциации. Возможно, дело ещё в языке, на котором ты думаешь и говоришь. Предыдущий хозяин ведь не был русским. Давай попробуем так. Запомни слова: «абла эспаньол».

Сверчок повторил.

– Проговаривай их про себя, когда вступишь в контакт с песком.

И вдруг…

Лицо Кости исказилось, когда в сознание хлынул огромный поток непонятных слов, тут же обретающих смысл. В висках застучали увесистые молоточки.

– Стоп!

По сияющему торжеством лицу Милвуса было понятно, что он страшно доволен собой.

– Дальше с языками будет легче, сработают многочисленные ассоциативные связи. Постой, ты вдобавок к испанскому умудрился и арабский зацепить? Наверное, они лежали в мозгу где-то близко, почти одновременно развивались и совершенствовались. Отлично, теперь мы сможем общаться, не переживая, что наш разговор кто-нибудь поймёт. Вряд ли поблизости найдутся знатоки.

– Что теперь? ― отдышавшись, поинтересовался Костя.

– Давай попробуем обратиться ко всему, связанному с этим домом. Сквером, где мы встретились. Твоим дворецким. С городом вообще.

Разумеется, продолжили. После каждого следующего сеанса лицо Свера становилось всё мрачнее. Он реально стал казаться много старше.

– Наш детский дом действительно уничтожен?

– Там камня на камне не осталось. Значит, теперь ты знаешь достаточно?

– Сыт по горло. Хотелось бы закончить.

– Учти, могут быть неприятности, если пропустил что-то важное. Тревожащие события, например.

Милвус положил руку на плечо. Теперь Костя спокойно перенёс прикосновение. Теперь он понимал массу самых разных вещей. Старик был тысячу раз прав. Без полученных знаний положение нового сиба оказалось бы ниже плинтуса.

– Уверен, что хочешь прекратить? Учти – как только ты в первый раз применишь порошок, его связь с прежним хозяином порвётся, и ты больше ничего не сможешь узнать.

– Я знаю о нынешней обстановке, о финансовых делах, о проделках Дестана. Основные умения, языки – всё закрепилось. А фокусам с порошком и правилам бессмертия вы ведь меня научите? Там что-то про голос мелькало, но он мне ничего полезного не сообщал.

– Я научу, с большим удовольствием, ― пообещал старик. ― Хоть я и не самый могущественный владелец порошка, всего лишь «сиреневый», но я знаю множество приёмов. К твоему сведению, я написал несколько тайных трактатов и монографий о свойствах волшебного песка и его применении. Тебе повезло, поверь. А на сегодня и впрямь достаточно. Скоро вечер, а мы не обедали.

– Фернандо, то есть я, нередко обедает очень поздно.

– Пусть слуга подаст обед сюда. Умираю с голоду. Сейчас я сниму с твоих товарищей свою установку и приглашу их сюда.

– Стандартное дистанционное воздействие?

Милвус хихикнул своим неприятным смешком.

– Вижу, ты многое узнал, мой мальчик. Обращайся ко мне на «ты». Ибо нам нужно ещё быстренько обсудить, что же ты скажешь своим друзьям, когда они придут. Полагаю, ты не хочешь их зомбировать. Но тогда легенда о твоём пребывании здесь должна быть безупречной. Равно как и о планах на будущее. Ты узнал, где мешочек с порошком?

– Конечно.

Спокойный ответ юноши окончательно убедил Милвуса, что его первые уроки усвоены.

– А часы? Я бы взглянул на них.

Костя подошёл к бару, выгреб в одном из отделений бутылки и поколдовал с потайными кнопками, а затем и с длиннющим кодом мини-сейфа.

– Делал хороший мастер? ― поинтересовался со своего кресла старик. Он успел изучить извлечённые на белый свет бутылки, выбрал одну, плеснул в изящный бокал немного зелёной жидкости, выпил и причмокнул с видом знатока. ― Умелец потом всё забыл?

– Разумеется.

– Знаешь, неплохой абсент. Но ещё лет пятьдесят назад, уверяю, был намного лучше. И где же часы?

Сверчок достал и показал. Даже издали было хорошо заметно, что песок внутри даёт не жёлто-зелёные, а яркие сиреневые искры.

– Смотри-ка, полный порядок, Хранитель уже признал нового хозяина. Распорядись же, наконец, насчёт обеда. Да, я желаю быть здесь в качестве твоего дедушки, скажем так, несколько дней.

На кухне колдовал по-своему, а именно над очередным кулинарным шедевром, достопочтенный Виктор Альдос. Помимо обязанностей дворецкого, он выполнял ещё и функции повара, за что получал двойное жалованье. И то, и другое не было сильно обременительным. Полуночные компании, нередко собиравшиеся в доме, обычно довольствовались обильными возлияниями и разными остатками, найденными в холодильнике, а при их отсутствии заказывали доставку еды. Виктор ворчал, что такой гадостью хозяин испортит себе желудок, и старался готовить закуски про запас.

Послышалась лёгкая походка хозяина. Ничего удивительного: молодой человек отнюдь не жалел своих ног и предпочитал давать указания внизу, а не зазывать сигналом наверх, отрывая слугу от священнодействия.

– Сеньор Альдос, ― заговорил Костя, с лёгкостью имитируя небрежные манеры Фернандо. ― Мой гость желает отобедать. Подайте, пожалуйста, в малую гостиную горячее для нас и чай.

– Слушаюсь.

– Да, гость задержится на несколько дней.

– В таком случае, как велите к нему обращаться?

– Называйте моего дедушку по имени – Милвус.

Густые брови дворецкого слегка приподнялись.

– Простите, вы, наверное, хотели сказать «дядюшка»?

– Нет. Он отец моего дяди, но я привык называть его дедом.

– Ещё раз прошу извинить. Просто я ни разу не слышал об этом вашем родственнике.

– Он редко покидает свой дом, и мы почти не виделись раньше. Дело в том, что господин Милвус в силу почтенного возраста иногда… немного не в себе. Не обращайте внимания на его чудачества. Он думает, что может скоро покинуть этот мир, и специально приехал повидаться.

– Я постараюсь сделать его пребывание максимально удобным, господин.

– Спасибо. Но ещё сегодня я жду ближе к ужину компанию, трёх молодых людей. Подготовьте угощение на пять персон. Обязательно сладости, много фруктов. Когда закончите, можете быть на сегодня свободным. Да, пока не могу сказать, каковы планы у приглашённой молодёжи. Они не местные и, возможно, будут ночевать.

– Тогда я позабочусь о постельном белье, а вы, полагаю, разместите их по своему усмотрению.

– Именно так.

Костя удалился, вполне удовлетворённый профессионализмом своего дворецкого. Спустя несколько минут слуга поднялся наверх с большим подносом и некоторое время, не выказывая удивления, мог слышать, как хозяин и его чудаковатый гость о чём-то горячо спорят на совершенно незнакомом языке.

– Так почему же мне так повезло с учителем? ― без обиняков спросил перед тем Костя. ― Какой будет плата за оказанные услуги? Слишком неправдоподобен умудрённый опытом сиб, которому нужен новичок, а не его порошок.

– Плата, да? ― пробормотал в ответ Милвус. ― Можно и так сказать. Плата будет высокой, не сомневайся. Видишь ли, я имею серьёзное подозрение, что ты и все твои друзья имеют отношение к одному очень важному пророчеству…