Читать книгу Жизнь Гегеля. Книга вторая - - Страница 27

Гегель представил две оригинальные статьи в «Гейдельбергский ежегодник литературы». В этом издании Гегель отвечал за философско-филологическую часть. Филология – это немецкий термин, обозначающий нечто вроде литературно-исторической науки в английском языке. В I и II тома «Ежегодника» он включил эссе о недавно вышедших сочинениях Якоби и эссе о вюртембергских поместьях.

Сочинения Якоби

Ф.Х.Якоби (1743—1819).

[Гегель уже обсуждал Якоби в «Критическом журнале». Якоби недавно опубликовал книгу «Божественные вещи и их откровение» (1811). Эссе Гегеля было переведено на французский язык (Recension des Oeuvres de F H Jacobi. trans. A Doz, Paris: Vrin, 1976), но, насколько мне известно, не на английский. Якоби также был переведен на английский Джорджем ди Джованни, но не в вышеупомянутой работе].

В своем эссе Гегель обошел стороной спор между Якоби и Шеллингом. Якоби проигнорировал недавнюю работу Шеллинга о свободе, и это стало поводом для некоторой вражды. Гегель не отказался от критики Якоби, высказанной им в «Критическом журнале» в 1802 году, но вернулся к ней в более взвешенном тоне. Критика заключалась в следующем:

неправильное истолкование Спинозы

натурфилософия

отсутствие спекулятивной формы

принятие индивидуальной точки зрения

отсутствие объективности понятий.

Но основными вопросами, которые он обсуждал под этими главами, были отношения субстанции и субъекта, а также необходимости и свободы. Во многом он был согласен – свобода, бессмертие, постижение абсолюта в форме разума, как личного, – но не в непосредственном познании, которое исключало бы посредничество, необходимое для различения необходимости. Гегель писал:

«Бог не есть мертвый Бог, но живой; он еще больше, чем живой Бог, он есть дух и вечная любовь».

Далее Розенкранц рассматривает роль посредничества в гегелевской идее Бога – отношения лиц Троицы, божественное самосознание и творение, доказательства бытия Бога. Он говорит о позднейшем обвинении в пантеизме:

«как будто самосознание Бога в человеке исключает из себя собственное самопознание Бога».

Якоби и многие другие оценили примирительный тон, который взял на вооружение Гегель. После выхода статьи Якоби посетил Гейдельберг, и они обнялись. Гегель упоминает об этом в письме Виктору Кузену (Corr. II 5/10/1818, L344). Писатель Жан Поль также посетил Гейдельберг. [Вмешательство: это усиливает впечатление, которое я иногда высказывал, о конструктивной связи между мыслями более здравого характера и гегелевскими спекуляциями, которая также обнаруживается в эссе «Различие», хотя и в меньшей степени в «Феноменологии», опора на которую приводит к ненужной полемике со стороны современных защитников Гегеля.]

Вюртембергские поместья

Гребень вюртембергских владений

[Второе сочинение, которое Гегель поместил в «Гейдельбергские ежегодники», было посвящено вюртембергским владениям, но прием здесь был не столь приятным. Фридрих I, первый король Вюртемберга, стремился в соответствии с Венским конгрессом дать своей стране конституцию. [Примечание: по-видимому, это вариант знаменитой Хартии, предложенной Франции Людовиком XVIII примерно в то же время.] Гегель отмечал популярность старых форм правления. Он писал: ]

«Если бы князья новых королевств желали основательно обмануть свои народы и снискать себе славу, так сказать, перед Богом и людьми, то они вернули бы своим народам предполагаемые старые конституции…»

Фридрих I, по его словам, был выше такого обмана. Гегель говорит, что было бы макиавеллизмом сохранять старые формы, как Август и Тиберий сохраняли республиканские формы, когда ситуация так изменилась за 25 лет. [Примечание: Различение формы и содержания часто применяется Гегелем в его описаниях политических изменений. Взгляды Лоуренса Дики на политику Вюртемберга, в которой популярные протестантские интересы пытались сдержать католического южногерманского монарха, также важны для интерпретации этого эссе в целом (см. предыдущий пост). – SC]

В марте 1815 года Фридрих I собрал дворянство и представителей буржуазии. Он произнес речь, в которой объявил об отмене религиозных и региональных различий и создании единого королевства с должностями, открытыми для всех на пропорциональной основе. Это было сделано путем дарования конституции. Гегель высказывает подозрение, что этот придворный проект пользуется вялостью общества, и в этом ключе выносит о нем многословное суждение. Он обсуждает, как рассказывает Розенкранц, основные права этой Вюртембурской хартии, в том числе:

право на участие в законодательстве

право голосовать по налогам

бывшее имущество церкви

право на отчетность о государственных расходах

личная свобода

ответственность государственных служащих

право на эмиграцию

долговременные полномочия сословий

Силы, которые Гегель видит в действии, – это желание монархии ограничить аристократию и приобретение власти Третьим сословием. Для этого необходимо было пожертвовать историческими позитивными правами. Сословие восхваляло старый добрый закон (выразительное местное выражение), признавало необходимость необходимых изменений, но одобряло только те, которые служили его собственным интересам. Третье сословие называет себя народом, и Гегель усматривает здесь мистическое отождествление. Он не видит особой заботы о внешней репутации государства.

Народ – это часть, которая делает себя целым, но при этом действует против других частей. Словосочетание «народ» уравнивает средние классы и толпу. Гегель писал против публицистов, которые отстраняли народ от отправления правосудия с помощью судебных пошлин. Это, по его мнению, вносило разлад в деятельность мировых судей и заставляло государство осуществлять власть над местными назначениями. Возраст и богатство не были достаточными для должности выборщика, поскольку не относились ни к какой конкретной сфере.

«Короче говоря, он считал, что вюртембергские эстеты поступили противоположно тому, чего хотела Французская революция – создать государство, основанное на разуме. Напротив, они имели представление только об историческом аспекте вещей, не утруждая себя выяснением того, разумны они или неразумны». (484)

Они говорили о «яде» французских принципов, но не смотрели на их содержание. Вступление, по словам Розенкранца, является шедевром. Эссе было перепечатано газетой «Фольксфройнд» и находится в SW17. За это аристократы осудили Гегеля как подневольное существо, потому что он защищал рациональность и популярность королевской воли против их эгоизма и против Altrechtler [защитников старого закона].