Читать книгу История как символ. Философские заметки - - Страница 8

Прельщением «бытия-в-настоящем» обычно страдают разного рода сектанства, которые уверовав подлинно в «неподлинную» неподвижность «на-стоящего», принимают его за подлинную, осуществившуюся на Земле вечность. Соблазн «нетекучестью» побеждает слабое духовное зрение.

Иной ракурс на выбор «бытия-в-настоящем» фиксируется в культуре предлогами «до» и «после». И здесь уже употребим другой смысл понятия. «Настоящее» – это нечто подлинное, исконное, неподдельное, без примеси фальши. Другими словами, речь уже идёт не о «на-Стоящем», а о «На-Стоящем». Смещение ударения всего лишь на одну букву назад даёт бездну иного смысла и иного понимания истории. Действительно, «Стоящее» бытие настоящего только там и возможно, где оно одновременно есть бытие стоящее[10], т. е. бытие, имеющее ценность. О. Павел Флоренский, говоря о жизни отдельного человека, справедливо замечает, что аксис есть символическое замещение всей достижимой человеком полноты его бытия. Это до некоторой степени верно. Но тогда справедливо задать следующий за этим вопрос: а что же будет «аксисом» всего человечества? Есть ли это появление Богочеловека, как связующего Сущее и Бытие? Тогда Сущее через духовное вполне обрело плоть, а плоть вся до краев наполнилась духовными и через него Сущим? Да! Мы уверенно говорим: Иисус Христос и есть аксис истории, как живое воплощение Сущего посредством Животворного Духа.

Для христианства во всей истории человеческого рода есть только один «момент» настоящего бытия, именно как бытия стоящего – это время пришествия Иисуса Христа в мир. Это и есть «стоящее – стоящее», растянутое на 33 года (более узко – саморождение Христа) бытие. Только в этот миг, момент истории и обнаруживается его подлинная связь с сущим через духовное. Вся остальная история в христианском времявосприятии предстаёт как история «до» и история «после».

Поскольку же подлинное «стоящее» бытие уже минуло, поскольку всё остальное бытие (прошлого и будущего) воспринимается как не-стоящее, а соответственно и не-стоящее (ненастоящее). Это уже соскальзывающее бытие. В греческой культуре мы не обнаруживаем (что признаётся многими исследователями) динамичности течения времени. Такой факт можно трактовать двояко: 1) Либо древние греки постоянно пребывали в «бытие-в-настоящем», никогда не зная «бытия-в-прошлом» и «бытия-в-будущем» и, тем самым, не зная истории, т. е. древние греки знали только одно бытие – «бытие-в-настоящем». 2) Либо древние греки вообще не знали и «бытия-в-настоящем». Такого момента у них не существовало, а отсюда и объяснение: раз нет точки отсчёта, следовательно, нет «до» и «после». То есть древние греки не имели для себя высшей ценности, чего-то такого, что было бы действительно стоящее в их жизни. Греки же осознавали свой личный аксис как символическое замещение достигнутой ими полноты бытия.

Напротив, ветхозаветный народ имел историю до рождения Иисуса Христа в несколько тысяч лет от сотворения мира, то есть «сотворение мира», по существу, есть также «момент», может быть самый первый, непосредственной духовной связи Сущего (Бога) с его материальным инобытием. Продолжение мира и есть самый первый символ для иудеев. Рождение (сотворение) Иисуса Христа (именно сотворение, ибо как же мог естественно, натурально родиться Богочеловек от естественной матери и Святаго Духа) есть первый символ для христианства. Отсюда, может быть, и такое почитание Земли у иудеев, и такое почитание Духа у христианства. «Земля» и «Иисус» – два главных символа «бытия-в-настоящем» для двух совершенно различных взглядов на мир. Они жаждут полного и окончательного обладания «Царством Земли», другие взыскуют «Царства Святаго Духа», «Царства небесного». Поэтому с полным правом можно утверждать, что время привносится в сознание человечества тем, кто привнёс в него «бытие-в-настоящем» именно как выделенную точку, положившую начало системе отсчёта. Поэтому, кто говорит, что «всё течёт», ещё не говорит, что есть время. Наоборот, тот, кто сказал, что «бытие» сейчас стоит, т. е. отвлёкся от этого течения, тот и положил начало «до» этого СТОЯНИЯ и «после» него, т. е. упорядочил длительность бытия. Но выделение стоящего бытия только тогда и возможно, когда оно что-нибудь для выделяющего «стоит». Отсюда и аксиологический аспект истории. Но что значит СТОИТЬ? Является ли определение стоимости субъективным или оно несёт в себе объективную основу? Не возвращаясь к аргументам о несостоятельности субъективного подхода, лишь отметим, что как и везде «выделение» определяется выделяющим, т. е. тем, что обусловило это выделение.

Этим выделяющим является не что иное как духовное, проявленное через материальное бытие. Выделяющему субъекту уже указано на то, что необходимо выделить. Оно духовно выделено. Поскольку же это носит объективный характер, постольку необходимо признать существование духовно избранных субъектов истории, для которых выделен их Первый Символ, то есть их подлинное «бытие-в-настоящем», являющееся одновременно и подлинным стоящим бытием.

Сказанное позволяет также утверждать, что субъекты истории, не обретшие своего «бытия-в-настоящем», не имеют не только координации во времени (т. е. вообще лишены его координатного понимания), но и лишены его ценностного осмысления. Отсюда в истории человечества можно выделить два типа культур: 1) Культуры овременённые (хронокультуры) и оценностнённые (аксиокультуры) и 2) Культуры безвременные (ахронокультуры) и неоценностнённые (дис аксиокультуры).

Почему история человечества показывает, что наиболее жизнеспособными являются хронокультуры и менее жизнеспособными ахронокультуры? Потому что первые обладают в своих глазах ценностью, а вторые – нет. Это означает, что всякий субъект истории должен прежде всего определить свой Аксис, т. е. определить своё «бытие-в-настоящем» в указанном выше смысле, от которого он мог бы протянуть нити «до» и «после», т. е. должен определить свой Символ, который наиболее адекватно и объёмно замещает полноту его бытия. Не сделавший этого становится обречённым на историческую диффузию. Не ценящий себя в истории – гибнет! Это происходит и это необходимо вследствие того, что в этот «момент» «бытия-в-настоящем» происходит рождение субъекта истории именно как «Субъекта». Происходит наиболее глубокое проникновение духовного в материальное, наиболее всесторонний охват духовным материального, наиболее отчётливое определение (проявление) Символа, как соединения первого и второго. Субъект выделяет себя из объекта, но выделить себя из объекта, буквально заключённого в «непосредственной» связи бытия с Сущим через духовное, и означает преодоление власти «бытия-в-настоящем». Возможность этого обнаруживается в раскрытии всего, что было «до» настоящего («бытия-в настоящем»), как естественное стремление и желание освободиться от него, удаляясь в «прошлое» («бытие-в-прошлом»).

Чаще всего это обусловлено непосильностью груза «бытия-в-настоящем», его колоссальным духовным давлением, которое действительно способно разрушить любой слабый субъект. И словно брызги воды, вылетающие из-под пресса, взгляды и взоры устремляются в разные стороны. В «прошлое» и «будущее». Это проявляется особенно отчетливо в эпохи наисильнейшего соприкосновения духовного с материальным бытием, когда величина и значение возникшего Символа столь очевидны, что, словно удар молота о наковальню, вызывают сноп искр, освещающих своим сиянием эту величину и эту значимость. А разлетающиеся искры, словно семена растения, некогда непосредственно духовно связанные со стеблем (Сущее – бытие), покидают его, лишаясь этой прочной основы непосредственной духовности, но зато обретая свободу «передвижения» в разных направлениях «до» и «после».