Читать книгу Основы истории философии. Том третий – Новое время - - Страница 12

J.Tklloch, Rational Thcology and Christian Philos. in England in the 17 th. Century, 2 voll., London 1872. Jam. Martineau, Types of Ethical Theory, 2 voll., Oxf. 1884. – Ed. Droz, Etüde sur le scepticisme de Pascal, Paris 1886. Jos. Bertrand, Blaise Pascal, Paris 1891.

1. Мистицизм этого периода также ведет к той же цели, что и скептицизм, – совпадение, объясняющее совмещение мистических и скептических элементов в одном человеке, напр. в Гирнхайме и в Блезе Паскале (1623—1662), блестящем противнике иезуитов, приверженце учения Декарта о теле со скептическим ограничением его достоверности на основе Монтеня, а рациональному учению Декарта о разуме противопоставляет убеждение, что сердце чувствует Бога, и показывает нам, что только добровольная, страдающая преданность Ему ведет нас к святости (Pensees, fragments et lettres de Pasc. pubi. p. P. Faugere, 2 vols., Paris 1844, и особенно Les pensdes de Bl. P. par Aug. Molinier, 2 vols., Paris 1877—1879). Здесь, даже в большей степени, чем в случае со скептицизмом, речь идет о супранатуралистическом интересе, в связи с чем мистики упрекают дух в его бедности и неспособности помочь себе. Но за требованием получить истину от божества-открывателя вскоре следует предложение, что ее должен дать и явленный мир. Но когда дух привыкнет к смиренной роли получателя милостыни, можно будет потребовать и полного подчинения благодетелю. Конечно, это невозможно до тех пор, пока духовные и материальные личности исключают друг друга благодаря своим противоположным предикатам и, следовательно, имеют равные права. Здесь должно произойти изменение, которое сделает возможной иерархию, причем либо так, что духи получат предикат, сближающий их с телами, либо так, что тела получат предикат, делающий их более похожими на дух. Первое средство информации более непосредственно ведет к заявленной цели подчинения идеального мира реальному; второе может быть использовано и в противоположном интересе. Среди современников и друзей, которые, принадлежа вместе к рационалистической школе богословов в Кембридже (Latitudinarians), достигли того, о чем только что говорилось, Мор, который также представляет духов как протяженные существа, особенно проложил путь к реализму, а Кадворт, для которого составляющие телесного мира становятся квази-мыслящими существами, также оказал заметное влияние на Леймитца, то есть на развитие идеализма (О других членах школы см. v. Hertling op. cit. 98 ff., 138 ff.).

2. Генри Мор (12 октября 1614 – 1 сентября 1687) в результате бессистемных философских занятий в Кембридже сначала пришел к своеобразному пантеизму, избавиться от которого ему помогло изучение неоплатоников, немецкой теологии и других мистических сочинений, а в конце концов – декартово учение. Последнее давало ему полное удовлетворение лишь на короткое время; затем, начиная с 1668 года, ему становилось все более ясно, что картезианство – лишь одна сторона истинной философии, а платонизм, понимаемый в смысле неоплатоников, – другая, и они должны дополнять друг друга, как тело и душа; действительно, в «Enchiridion Metaphysicum» (1671) «механическая философия» Декарта показалась ему наравне с материализмом, лучшим представителем которого он считал Гоббса с 1659 года. Считается, что эта истинная философия была заложена в первоначальной еврейской Каббале, уходящей далеко за пределы Моисея, и через финикийского Мосха распространилась среди греков – Пифагора, Платона и так далее. В ряде трудов – A Collection of Philosophical Writings, 2nd ed., London 1662; Henr. Mori Cantabr. Opera omnia, tum quae latine tum quae anglice scripta sunt, nunc vero latinitate donata, instigatu et impensis generosissimi juvenis Joannis Cockshuti, London 1679, 3 full, fol. – он развивает судьбу и содержание этой истинной Каббалы. Самое важное положение заключается в том, что все субстанции протяженны, но духи также обладают четвертым измерением, благодаря которому они, как и тела, не удерживаются в границах непроницаемости. Именно поэтому ошибаются и те, кто утверждает, что дух нигде не находится (нуллибилисты), и те, кто учит, что он целиком находится в каждой частице (голенмеристы). Скорее, подобно сфере, освещенной изнутри, дух обнаруживает постепенные различия, связан своей внутренней и наиболее освещенной частью с одним органом, а своей внешней и более темной областью – с другими органами. Периферийные части души, связанные с органами чувств, заставляют внутреннюю, центральную часть производить мысли в ответ на получаемые впечатления. (Только о Боге можно сказать, что он везде и нигде, что он везде цельный и равный, что он полностью является центром и т. д.). Что касается тел, то, поскольку они лишены четвертого измерения, они не могут концентрироваться и расширяться; они непроницаемы. По этой самой причине между ними существует лишь поверхностное действие, и Декарт совершенно прав, когда рассматривает теорию тел как механику. Его физика нуждается в исправлении: не только органические тела, но и все тела пронизаны духами, которые на низших уровнях называются зародышевыми формами (formae seminales), на более высоком уровне – душами, и что такой одушевляющий дух также пронизывает вселенную, природный или мировой дух, который, даже не имея сознания и разума, служит инструментом Бога, и через который можно объяснить явления симпатии и антипатии, животного инстинкта и т. д.

3. Ральф Кадворт (1617—26 января 1688), ученик Кембриджского университета с четырнадцатого года, преподаватель со второго и двадцатого, постоянный член Королевского общества с 1664 года, помимо нескольких небольших теологических трудов, опубликовал крупную работу: «Истинная интеллектуальная система Вселенной» (Первая часть, в коей опровергается весь разум и философия атеизма и демонстрируется его невозможность, Lond., Richard Royston, 1678, Fol.). Мосхайм, переведший эту работу на латынь («Systema intellectuale», Jen. 1733, 2-е изд. 1773), также перевел посмертную работу Кадворта «Трактат о вечной и неизменной морали» (Her. 1731). Материалистические учения, особенно Гоббса, заставили Кадворта более тщательно изучить природу атеизма, к которому он отнес учения тех, кто верит только в физические вещи (корпореалистов). Из четырех классов, к которым он их относит, наиболее важными ему представляются демокритический атомизм, выводящий все из просто протяженных существ, и стратонический гилозоизм, согласно которому примитивные частицы одушевлены. Последняя точка зрения, отрицающая простой атомизм, теперь может быть очень хорошо объединена с теологией; по сути, только она спасает нас от фанатичного мнения, что Бог везде вмешивается непосредственно своей чудесной силой. Исправленный гилозоизм, который исповедует Кадворт, приписывает каждому компоненту телесного мира пластическую природу, то, что химики называют Archaeus, сущность которой можно назвать мыслью, если только не понимать ее как сознательную Подобным образом, каждое большое целое, как животное и человеческое тело, так и планета, имеет свой собственный принцип жизни; и тот, кто боится признать такую пластическую природу за всей вселенной, по крайней мере, не сможет избежать признания ее за каждой планетарной системой. Но эти принципы жизни не следует считать Богом; более того, было бы ошибкой считать жизнь планет и т. д. очень высокой; она скорее самая низкая и может быть сравнена с нашими снами или инстинктивным поведением животных. Как бы много истины, по мнению Кадворта, ни было извлечено из положительных утверждений гилозоизма, он считает его слабым в его отрицаниях, особенно в его возражениях против доказательств существования Бога. Сам он защищает все эти доказательства: теологическое против отрицания Декарта конечных причин, но особенно онтологическое. В нем, как и во втором возражении против Декарта (см. 267, 2), он находит только один пробел. Ведь сначала нужно доказать, что существо, бытие которого необходимо, возможно, и лишь затем вывести его существование из его понятия; таким образом, либо Бог невозможен, либо он действительно существует. Из того, что существуют вечные истины, следует, по мнению Кадворта, также заключить, что существует вечный разум, в котором они находятся и в котором участвует разум отдельных человеческих существ. Все знания на самом деле являются просвещением от Бога, так же как исторически вся философия имеет свое первое основание в Каббале, открытой Богом, которая распространялась от евреев к грекам. Наконец, Кадворт опровергает возражения против существования Бога, основанные на существовании зла. Действительно, можно представить себе мир, в котором отдельные вещи будут лучше; но другое дело, не будет ли при этом утрачено большее совершенство целого. В любом случае, несовершенство не может быть приписано воле Бога, но ограничению, которое не может быть отделено от природы конечного.

4. Как среди скептиков, так и среди мистиков самое высокое место занимает француз Пьер Пуаре (15 августа 1646 – 21 мая 1719), которого сначала покорил Декарт, затем отвратили от него сочинения Таулера, Фомы Кемпийского и особенно Антуанетты Буриньон (1616—1680), чьи произведения он редактировал в 1679—1684 годах (19 полн, Амстердам, 12°), отвернулся от него, с тех пор преисполнился отвращения, особенно к Спинозе, которое, в частности, выражает во втором издании (1685) своих Cogitationes rationales de Deo, anima et malo, первоначально (1677) очень картезианских. В «Божественной экономии» (Аmst. 1682, 7 voll, 12°) развиваются, в частности, теологические доктрины Пуаре, которые некоторое время имели большое влияние, особенно в Германии. Для его философских взглядов, однако, наиболее важной работой является «De eruditione triplici, solida, superficiaria, falsa» (Аmst. 1692, 12°). Трактат Fides et ratio collata (Amst. 1708, 12°), похоже, был написан не им, а лишь снабжен предисловием (Posthuma Poireti опубликована в Амстердаме в 1721 году). Как и Маре, Пуаре сравнивает разум со сферой света, поверхность которой передает внешнее и низшее, а центр – внутреннее и высшее знание. Последнее – это активный ум или разум, благодаря которому мы обладаем идеями и торжеством разума, математикой, которая по этой самой причине имела дело только с тенями реальности, и как только она хочет воцариться в реальности, как в математической физике картезианцев, вместо живого тела природы она схватывает только ее труп, вместо целесообразного порядка и свободы она находит только мертвый механизм и фатализм. Гораздо выше активного разума стоит страдающий, просто принимающий разум. Но он сам по себе двоякий: восприимчивость либо к влиянию чувственного мира, либо к влиянию Бога. Но даже последнее гораздо выше разума, ибо через него мы испытываем воздействие реальных вещей и таким образом познаем бытие, а не только образы. Восприимчивость к божественному откровению, благодаря которой человек поднимается к богословию, так же как он опускается к философствованию с помощью разума, конечно же, является наивысшей. Именно поэтому Декарт сделал доказательства разума стержнем всего знания, что полностью противоречит истине. Самым достоверным из всех является Бог, и поэтому начинать нужно с него. Он гораздо более определенен для нас, чем наше собственное существование. Затем наступает черед существования материальных вещей. Ошибочный метод картезианцев привел к тому, что они усомнились именно в самом определенном – в Боге и, как показывает пример Мальбранша, в существовании тел.

§279.