Читать книгу Нож - - Страница 10

Джек ощутил небольшую боль в спине, чувствовал пронизывающий холод, что своими иглами внедрялся в каждый сантиметр тонкой кожи, и только после этого аккуратно поднял свои веки, смотря на высокие силуэты людей, не понимая, что происходит вокруг, но бренным телом устремившись к бренной земле.

После секундного шока, Джек почувствовал, как его голову сдавливает память, в облике недавних ужасающих событий и необъяснимых явлений, которые разум, не переваривая, отрыгивал на поверхность его полушарий. Два человека, что стояли перед ним, обкидывая своими леденящими душу взглядами каждую морщинку на лице задержанного.

– «Встань» – спокойно, но с акцентом произнёс полицейский, на чьей рубашке (возле верхнего левого кармана) вблизи были видны две цифры – «ноль» и «пять».

Джек, опираясь на левый локоть, приподнимая все свои конечности, обрёл сидячее положение и почувствовал небольшие головокружения. Все двоилось и расплывалось, делалось неясным и невыносимым.

– «Команда ОВПС (Органа Власти Первой Ступени) не была выполнена гражданином X (так называли всех тех людей, что не были зарегистрированы в общей базе населения «CILOLI»)» – громко и чётко выкрикивал номер «ноль-пять» – «В силу своих должностных обязанностей, активирую программу «Приговор – Невыполнение Приказа ОВПС», выбрав наказанием для объекта – нарушителя пять ударов в брюшную и грудинную области».

Второй полицейский (На рубашке которого виднелось число «девятнадцать»), стоявший рядом, словно прикованный к асфальту, неожиданно сделал своё первое движение – опустил руку на пояс, нащупывая пальцами верную дубинку, повисшую на кожаном ремешке. Следующим было движение ног в сторону ни о чем не подозревающего человека, что мирно отсиживался в сторонке и хватал свою голову обеими руками, будто пытаясь склеить две совершенно разные части одного паззла.

«Один» – наносил свой первый удар номер «девятнадцать», прощупывая им своего противника – «Два» – Второй пришелся в область ключицы, развернув Джека в сторону размаха (по горизонтали) – «Три» – Третий откинул Джека назад, ввергнув его в смятение и полное замешательство – «Четыре» – Перед ним Джек попытался встать, но точное попадание в бок заставило его согнуться и снова рухнуть на землю – «Пять» – Заключительным ударом, номер «девятнадцать» рассёк полуживой особи щеку и задел нос, из которого, впоследствии, хлынула алая кровь, стекая на синие сжатые губы.

– «Приговор выполнен в точности предоставленным инструкциям. Приговор неоспорим и справедлив» – заговорил рукоприкладчик машинным текстом.

Номер «ноль-пять» и номер «девятнадцать» подняли Джека и дотащили до здания суда, возле которого и стоял их «железный монстр». Само здание представляло собой сплетения огромных стеклянных квадратов между собой, входивших друг в друга, словно два сплавленных компонента одного металла. Края контуров этих фигур были выстланы небольшими серыми плитами, из которых ветвились темные линии, что соединялись в определённых местах, а в других – снова расходились и следовали по своему маршруту. Казалось, будто они находятся в постоянном движении, но пытаются скрыть его, вместе со своими траекториями и изваяниями, от глаз невнимательных жителей. Но с каждым морганием, Джек, который толком не мог стоять на своих ногах, замечал, что расположение этих полос меняется – ни одна из них не оставалась на своём прежнем месте.

Соль крови набилась в щели поломанных губ – больно щипало. Переформатированный гуманоид, как подумал про полицейского Джек, нащупывал у здания волшебную кнопочку, но рука уходила в сторону, вывихнутая после неудачного удара. И вверх, и вниз, но не в кнопочку, как первые неудачи с клитором – Джек уже сам потянулся помочь, но вместо этого подставил пальцы под нос – кровь уже не хлестала, пощупал крылья носа – смотрели в другую сторону. Это была необычная практика – извращенное кем-то тело становится немного чужим, а чтобы получить пару тройку ударов достаточно просто лежать – лежачего бьют и топчут, слабого подталкивают. Мистический город еще никогда не был таким реальным.

Глава 11. Да здравствует наш суд!

На пороге таинственного здания Джека и его сопровождающих встретили четверо фигур в мрачных одеяниях. Тела их были укутаны длиннополыми плащами, а на головах располагались жесткие фетровые Хомбурги с отделкой по краям и шелковой лентой по тулье. Возникший тяжелый топот дал понять, что под ступнями у людей в черном была твердая и толстая подошва, материал которой чем-то напоминал термоэластопласт или полиуретан, но был в разы прочнее своих предшественников, а звук, издаваемый при любом движении этих мощных оснований, непостижимым образом воздействовал на нервную систему, моментами приглушая её, прерывая ход мыслей и разрушая структуру рассуждений преступника, не давая ему опомниться и сделать хоть малейшее движение в другую сторону.

Перед тем, как затемнённые силуэты зашагали в сторону Джека, тот заметил, что плащи этих людей (именно в тот момент, когда лица в темных масках своими красными окулярами, заменившими им человеческие глаза, окутывали взглядом очертания преступника) начали смыкаться по ровной линии без вмешательства своих обладателей, а вместе с этим поднялись и воротнички, словно защищая хозяина от нападения, то ли это был рефлекс единого с одеждой организма, как напряжение пресса перед ударом в живот.

Руки в кожаных перчатках тянулись к Джеку, как лапы сказочных тварей в лесной чаще, окутанной Вальпургиевой ночью. Преступника с радостью передали черным фигурам, а те, в свою очередь, сразу же поволокли его прямиком в пасть нахмурившегося здания.

Войдя в него, Джек перестал чувствовать звуки, нарушающие деятельность его мозга, благодаря полам, выстланным мягкими красными коврами с золотистыми вставками и узорами. В глаза бросилась высокая и массивная стена цвета червлёной крови, из которой немного выпирали две серебряные руки: в одной из них лежал увеличенный в размерах человеческий череп, а на другой покоилась книга, вылитая, на первый взгляд, из меди. В центре обложки этой удивительной книги поместились две огромные буквы – П и Р, означающие, что книга эта являлась той самой «Преинституцией».

Под всей этой композицией располагался овальный и вытянутый стол, в центре которого по круговой линии были закреплены светодиоды, создающие плавную подсветку по всему периметру этого искусного творенья.

За столом сидел корпулентный господин в круглых очках и что-то рассматривал на своей панели, тыкая пальцем в разные точки стеклянной поверхности. Когда весь отряд, состоящий из четырех людей в темных плащах (у каждого из них также был свой порядковый номер, и если бы Джек в этот момент отошел на небольшое расстояние и рассмотрел их всех слева направо, то перед ним возникли бы цифры «пять», «два», «восемь» и «один») и одного безжалостного преступника, подошел к занятому человеку, ожидающему новых посетителей, то Джеку всё же было разрешено вырваться из надоедливых объятий и опираться на свои верные ноги.

Человек за столом пристально поглядел на Джека, недоверчиво шмыгнув носом. После он опустил свою голову к экрану, что впитывал тепло его рук в ожидании новых команд и задач, выполнение которых обычно не занимало много времени. В щелях между пальцами Роберта (имя его было выведено блестящими позолоченными буквами на черном фоне стеклянной таблички) появлялось легкое голубое свечение, постепенно усиливаясь с каждой секундой и, в конечном счете, достигнув своего максимума. Сомкнутые ладони, вместе с длинными крючковатыми пальцами, становились мягче и постепенно расходились, открывая за собой новую картину: объёмный трёхмерный куб, с заключенной внутри него неиссякаемой энергией. По правое плечо от важного господина стена начала вести себя особенно неестественно: сначала по всему её периметру начали выступать одинаковые по размеру квадраты, и заходить обратно в стену. В хаотичном движении небольших фигур имелись проблески скрытого смысла, но Джек не понимал, как твердый предмет мог вмиг обрести разум и прийти в движение без вмешательств посторонних лиц. Тем временем в стене образовывался проём, равноудалённый от обоих её концов. Проём постепенно увеличивался, а небольшие квадраты становились поистине пугающим зрелищем – их движение переменилось, вместе с формой и структурными особенностями. Они, подобно волне черных кобр, начинали, растягиваясь в необъяснимые вытянутые предметы, своё движение в бок, пытаясь достичь края стен, поглощая её останки со звуком, сродни грохоту тамтамов, переносящегося в ритм биений сердец каждого присутствующего на этом священном мероприятии, к стуку деревянных ложек, к звону котлов и хрусту смолистых веток, тонущих в языках багрового пламени.

Когда стена прекратила своё существование, и поток сплошного разложения зловонными червями непроницаемых поверхностей оказался свергнут в еще одно неприятное событие прошедшего времени, обрела видимость сокрытая за плотоядной стеной сумрачная комнатка, стены, потолок и пол которой также были обиты красными слоями драгоценных на вид масс тканей и материй. В середине этой комнатушки расположился огромный куб, обрамлённый угольными контурами и линиями, подобными тем, что Джек заметил еще на входе в это наводящее все больший ужас здание. Стекло, составляющее основу стенок данной фигуры, было слегка серым, но за ним прекрасно виднелся силуэт человека (или еще одного Переформатированного Гуманоида), который сидел на полу, сгорбившись, скрещивая свои руки чуть ниже колен, прижав к ним свою идеальной формы голову. Его тело скрывал костюм цвета короткоусых падальных мух с сине-зелёными тонами и металлическим отливом на верхней части их хрупких тел. Оболочку покрывали небольшие бугорки – на вид их можно было перепутать с чешуй довольно крупной экзотической рыбёшки.

Краем глаза можно было заметить, как Роберт поднёс руки к уменьшенному варианту своего куба, и тот, в свою очередь, отреагировал на этот жест небольшой вспышкой света внутри себя.

В этот же момент заключенное в четырёх стеклянных стенах тельце, наличие жизни в котором не было полностью ни подтверждено, ни опровергнуто, вдруг подняло свою голову, оглядывая пространство, в котором находилось. Личина этого существа являла собой лишь гладкую поверхность без малейшего проявления мимики и движения каких-нибудь частей на этой кислотной физиономии. Глаза также отсутствовали, но одинокое творенье всё же пыталось что-то увидеть вокруг себя (нельзя и отрицать, что оно действительно видело, возможно в большей степени, чем видим мы). Следующим движением было легкое приподнимание своего туловища – робкое и нежное. Существо продолжало «рассматривать» своё окружение, но стояло на одном и том же месте, не делая ничего лишнего, будто ему открылся весь ужас, скопившийся в каждом квадратом сантиметре этой унылой камеры.

В мощных руках Роберта началось аккуратное движение маленькой фигурки. Вместе с ней двигалась и оригинальная версия громадного куба, по началу немного поскрипывая и треща. Постепенно скорость движения увеличивалась, и звук пропадал. Своё перемещение внутри габаритной фигуры начал и рассматриваемый нами субъект. Он носился, будто ужаленный, по всей поверхности внутри крутящегося куба. После каждого удара стопы существа о стеклянные стенки камеры, подсвечивались небольшие квадратные панельки и тут же погасали. Были они всех цветов радуги и создавалось впечатление, что ты находишься под диско-шаром, танцуя неадекватно. Само собой, это вовсе не ты, но окружающие хотят этих движений, искусного шевеления конечностями, чтобы снова тебя оценить, но уже по-новому.

Всё это можно было назвать опиоидным безумием, но в движении квадратной фигуры смысл всё-таки имелся. Внимательный зритель мог заметить, что куб крутится не анархично – он наклонялся, переворачивался и вертелся с такой закономерностью, чтобы существо не наступало на еще не активированные плиты – те области стекла, которые еще не были подсвечены.

После того, как все цвета были отражены во всём своём ярком обличии, массивная фигура застыла и встала на свою исходную позицию, а существо наклонилось и также обхватило свои колени, и ушло в мир вечных снов, пугающих насыщенностью непрерывных кошмаров.

За спиной у Роберта раздался небольшой треск. Повернувшись в его сторону, Джек увидел, как из красной стены выпячивается длинный ящик (красным он был только спереди, все остальные его стороны обволакивались смолянистым веществом). По своей протяженности эта полка достигала метра полтора на вид и этим немного отпугивала Джека, как любое через чур длинное произведение.

Когда вытягивание ящика вперёд прекратилось, и он твёрдо остановился в определённой точке; господин, до сего момента располагавшийся на удобном кресле, был вынужден его покинуть. Он подошел к этой протянутой горизонтально длинной квадратной колонне, сжал руку в кулак и ударил левым ребром ладони по основанию ящика так, что возникла небольшая вибрация. В нижней части ящика послышался лёгкий свист из небольшого проёма, откуда постепенно выходил исписанный лист белоснежной бумаги. Как оказалось, это и было дело гражданина X по совершению им убийства в ГИП (Городе Изолированных Потребителей). В наличии была и его цветная фотография с закрытыми глазами, а также прикреплённое свидетельство о проживании в этом городе, на определённой улице и в определённом доме, свидетельство о его рождении с интересным шифром на лицевой части листа, и документ об аресте. В последнем необходимо было наличие трёх подписей: первая – подпись ОВПС (Органа Власти Первой Ступени), тех самых полицейских, что присутствовали при задержании, вторая – подпись ОВВС (Орган Власти Второй Ступени) – человека, ответственного за первичное рассмотрение данного дела и его перемещение в руки вышестоящих правящих лиц, третья – от человека, совершившего данное преступление и несущего полную ответственность за своё поведение и за все свои действия в здании суда.

Первая подпись была проставлена заранее, а вторая вырисовывалась без вмешательства её обладателя. Роберт пододвинул листок в сторону Джека таким образом, чтобы тот смог рассмотреть каждую выведенную густыми тёмно-синими чернилами строчку. Хватило и одного взгляда обвиняемого – третья подпись не заставила себя долго ждать и вот уже красочно разливалась на своём законном месте.

Роберт снова коснулся панели, и из потолка украдкой выворачивался длинный серебристо-чёрный шланг, повисший над правым плечом своего господина. Тот незамедлительно подтянул эту трубчатую конструкцию к себе и вставил в её проход закрученное дело гражданина X. Раздался уже знакомый нам свист и шланг втянулся обратно, словно сверху чей-то большой рот втянул трубочку от сока.

Лицо Роберта вдруг переменилось и каждая черта, выведенная на его строгой мине, необычайным образом начала двигаться к центру области губного желобка. Глаза господина вытягивались в продолговатые линии, чем-то напоминая пролитое молоко, достигшее края стола, тонкими струйками выливаясь за его пределы. Также плыли и зрачки, границы которых увеличивались с каждой секундой и становились недосягаемыми в этом безумном потоке. Нос впячивался в постепенно засасывающий его всепоглощающий омут, а уши, следуя примеру остальных частей лица, отправились в короткое плавание по океану бескровных щёк, бугристого подбородка и весёлого лба, который уже не казался таким твёрдым. Волосы походили на падающие тёмные звезды, ознаменовавшие свой последний полёт, либо на планеты, втянутые бездонными чёрными дырами.

Последней вобралась кожа, и от лица осталось только его название. Голова перевоплотилась в зеркальный шар, будто наделённый даром провидения, но предсказывающий в данный момент только исходную реальность.

В следующий миг раздался небольшой треск и шар неспешно удалялся от головы, воздымая над покинутым телом. Как оказалось, мышцы шеи представляли собой трубки, внешне схожие с раковинами гигантских ахатин. Из них вырывались богомерзкие щупальца, прикреплённые к затылочной кости округлого, плавного черепа, который постепенно изменился до такой степени, что стал не более, чем ровной отполированной поверхностью без всяческих изъянов в виде ненужных и даже неуместных выпуклостей и впячиваний. Своё место в этой бесноватой мозаике нашла и липкая слизь, вытягивающаяся от верхних слоёв опустошенных раковин до самых кончиков длинных щупальцев.

Щупальца начали тереться друг об друга, смахивая с себя смрадную слизь, что сковывала их движение. В той точке, где лицо прекратило своё существование, в прямом смысле, смываясь от дотошных зрителей, выходили лиловые полосы плотной жидкости, обволакивающей всю поверхность зеркального шара.

– «Доброго дня, мистер Джек» – раздался добродушный голос, упоминающий имя обвиняемого и тем самым, привлекающий особое внимание. – «Можете не оглядываться, я нахожусь прямо перед вами». Джек сверху до низу осмотрел шар, что располагался перед ним, но так и не понял откуда именно исходит звук и каким образом он воссоздаётся. —«Понимаю, для вас это в новинку, мистер Джек, но вам не следует искать разгадки к тому, чего вы объяснить не в силах. Лишняя трата времени и ваших драгоценных нервов. Пройдёмте далее по коридору. Я постараюсь вам всё разъяснить так, что у вас не останется ко мне ни единого вопроса, уверяю». – Сфера двинулась к коридору, что вмиг открылся перед ней прямо за рабочим столом ныне живущего господина, чьё тело застыло, окаменело и осталось в привычном своём положении важного государственного лица (лица то как раз и не было).

Джек, вместе с его круглым проводником двинулись по одному из самых длинных коридоров, которые первый встречал в своей однообразной до происходящих в данный момент событий жизни.

– «Сейчас вы чувствуете небольшую слабость и эйфорию, слегка подавляющую ваш страх, различные фобии, панику, тревогу и другие ответные реакции вашего организма на окружающие уму непостижимые явления, верно?»

Джек несколько секунд раздумывал над той истиной, что проповедовал ему взявшийся из ниоткуда голос. Поняв лишь отчасти услышанное, обвиняемый мирно покачал головой, отвечая согласием на поставленный ему вопрос.

– «Ваши ощущения сейчас можно объяснить воздействием на нервную систему введённого вам вещества, которое изначально было создано именно для этой цели: сохранить ваш рассудок и уменьшить пагубное влияние страха на организм. Это вещество вам ввёл один из людей в черном костюме через свою перчатку, оснащённую специальным прибором, главная функция которого – безболезненно вводить, собственно, вам небольшую дозу концентрата, в состав которого также входит успокоительное, снотворное и другие важные и полезные компоненты, никак не сказывающиеся на вашем здоровье. Полный состав я вам не скажу».

Услышав слово «безболезненно» и конец предложения «никак не сказывающиеся на вашем здоровье», Джек немного приободрился.

– «Вижу, что вы заинтересованы, Джек, – и это здорово. Мне действительно есть, что вам рассказать. В начале нашей беседы вы наверняка задавали себе один и тот же вопрос – откуда идёт этот странный голос – не так ли?»

Джек снова ответил согласием, слегка приподнимая свою отяжелевшую голову и бросая её на уровень вниз, касаясь подбородком шеи.

– «Хорошо. Голос этот появился сразу после того, как вся сфера покрылась специальной жидкостью, позволяющей поверхности моего корпуса передавать определённые импульсы, частоты и колебания, превращая их в звук, который вы сейчас слышите. Жидкость эта обладает великолепной проводимостью и проницаемостью. Благодаря ей мой голос может обретать любые тона и разнообразные тембры, но я предпочитаю именно эти настройки, данные мне изначально моим уважаемым создателем. Полный механизм я вам не расскажу».

Джек, слушая мелодичное повествование, под которое так и хотелось закрыть глаза и забыться в красочном сне, наткнулся на интересные портреты людей, постоянно следивших за ним, ни на минуту не отставая от него своими зловещими взглядами в обрамленных изумрудными планками, украшенными витиеватыми и замысловатыми узорами, представляющими собой таинственное наследие древних цивилизаций картин. Но в этих произведениях отображалось далеко не величие и красота, скорее – тлетворное влияние на заключенных в рамки людей – они протягивали свои руки, теряя куски своей плоти, истекая желтоватым гноем, что сочился из кожи, словно кровь из новоиспечённых ран. Люди в портретах выглядели омерзительно, представляя собой разлагающиеся трупы, в которых не умирала только их надежда на спасение, но Джек не сильно впечатлялся этим зрелищем и не испытывал к ним ничего, кроме равнодушия (вещество подействовало довольно быстро).

– «Полагаю, Джек, что сейчас вы наблюдаете самые необычные галлюцинации, которые только может себе представить человек, но ваше состояние сейчас – нормальное, в этом нет ничего сверхъестественного, просто мозг, переместившийся в совершенно неизвестную для него среду, начинает играть с вами, подкидывая что-то новенькое. Сами иллюзии, создаваемые в качестве психической защиты, зависят исключительно от воображения и умственных способностей. Вы можете видеть всё, что угодно, но прошу вас не верить этому «всему», не поддаваться на действия провокационного характера, не отклоняться от поставленного мною маршрута, если хотите избежать осложнения вашего заключения. Действуйте строго по правилам, установленными ОВВС (Орган Власти Второй Ступени), и избегайте всякого отклонения от этих правил и тогда, возможно, мы предпримем необходимые меры, чтобы ваше заключение прошло в более комфортных условиях. Кстати, я совсем забыл представиться. Моё кодовое имя – Роберт, вы всегда можете обратиться ко мне с интересующими вас вопросами, и я конечно же отвечу на них, но только находясь непосредственно вблизи от вас и именно в этом здании. На остальные вопросы в этой жизни вы ответите себе сами.

Джек впитал в себя информацию, которую ему предоставил заботливый Роберт, отложил для себя самое необходимое, ведь запоминать всё оказалось намного труднее из-за воздействия на мозг вещества. Это было странно, ведь здоровье, и в частности – нервная система, немного страдали от неизвестного препарата, и состояние никак нельзя было называть «нормальным», но мысли Джека снова переключились, едва он увидел еще одну невероятно сложенную галлюцинацию. Когда они с Робертом приблизились к концу коридора необычайной протяженности, последняя картина оказалась пустой. Джека это всё-таки немного удивило, и он решил приблизиться к этому пустому произведению, дабы тщательнее рассмотреть следы того, что еще совсем недавно здесь находилось. На пустом полотне вблизи виднелись небольшие устьица, из которых каплями выходила зелёная жидкость, стекая на пол и образуя небольшую лужицу. Джек отступил назад, заметив, как из этой самой лужи появилась конечность – вероятно, человеческая, может ядовитое насекомое и вполне вероятно, что растение. Постепенно из водной массы на свет появилось нечто, покрытое чем-то вроде медовых сот. Из каждой щели этого потустороннего существа (или сразу нескольких существ), надувались небольшие красные пузырьки. Было видно, как они вбирали в себя необходимое количество воздуха, а после выбивали его из себя и сдувались, исторгая ужасный запах птомаинов (трупного яда). Ног существа видно не было, но сразу три руки тянулись к Джеку. Одновременно с началом этого движения образовалась небольшая щель между двух передних конечностей, из которой доносились ужасные звуки, режущие слух и заставляющие Джека закрывать руками ушные раковины, дабы не остаться глухим до конца своей жизни.

– «Помоги!» – твердили они, – «Вытащи нас отсюда, Джек!» – звук был настолько мощным, что выбивал из равновесия —«Выпусти нас на волю, Джек, мы хотим дышать!».

Джек резко почувствовал, как по его телу пошли мурашки, будто стая муравьев решила устроить на его теле вечеринку с бассейном, полном холодного пота. Но резкий импульс заставил его встать на ноги и избавиться от дурных мыслей.

– «Кажется, я предупреждал тебя, Джек» – говорила сфера ровным и грозным голосом, скрывающим за собой затаённую злобу. —«Мы еще не дошли до точки рассмотрения твоего дела Уполномоченными Лицами в суде, а ты уже протестуешь? Сказал же – не покидать! А ведь я уже хотел за тебя заступиться!» – Роберт зашипел, перевел звук в новую частоту и резал ей перепонку – «В этом коридоре нет камер, чтоб ты знал, мои силы здесь никем не контролируются, я – власть на данном этапе. Мы оба знаем, у кого тут больше шансов».

Речь Роберта внезапно оборвалась: вместо неё слышалось тихое шипение. Создаваемые вновь звуки переливались по воздуху, кружили вокруг головы Джека, становились то звонче, то мягче и плавнее. Их видов было великое множество – все они в каждой своей нотке отличались друг от друга, но принадлежали лишь одному голосу – тому, что по крупинке доносился от Роберта, вернее, прямиком из его внутренностей, если они вообще существовали. В какой-то момент Джеку страшно захотелось воспользоваться тем, что Роберт «затормозил» – схватить и потрясти хорошенько, как шар с искусственными снежинками – зимнее кружево в стекле, которое требовалось взбить.

– «Хм…» – задумчиво произнесла сфера – «Возможно, произошла какая-то ошибка?» – обременил себя своим же вопросом Роберт. На протяжении нескольких следующих секунд появились те же звуки, что наполняли коридор сразу после неожиданно прерванной агрессии сферы. В течение недолгого времени звуки снова будоражили воображение, но через несколько мгновений от них осталось лишь коридорное эхо. «Хорошо. Давай забудем это. Ты – первый, кого заметил мой создатель. Удивительно, каким образом… А, впрочем, не важно. Он хочет видеть тебя живым. Но перед этим я посвящу тебя в еще несколько подробностей, которые пусть и не окажут на тебя должного влияния, но уберегут от ненужных проблем с твоими выходками и твоей впечатлительностью. За этой дверью сидят очень важные люди, собравшиеся все вместе, придерживаясь единственной цели – решить твою судьбу. Главный из них будет стоять на отведённой ему платформе из вулканического стекла и нефрита. Навряд-ли тебе это о чём-нибудь говорит, но поблескивающий материал светло-зелёного цвета бросится тебе в глаза ещё на входе. Остальные представители нашего судебного сообщества сидят напротив и облачены в тёмно-бардовые мантии. Лицо каждого из присутствующих скрывается под белой атласной Баутой с треугольным профилем, выполненной из папье-маше особого качества. Бледная рожа, пришибленный подбородок, если попроще. Такие имеются только у высокопоставленных граждан нашего города и служат только для того, чтобы… Стоп, тебе это знать не обязательно, Джек. Элемент исторически сохранился еще от наших предков и используется до сих пор в качестве символа высокого происхождения, значимости в обществе и власти над, как говорят они сами, „соплеменниками“. Далее идет важная часть».

Действие вещества ослабевало, но его остаток еще долго и мучительно въедался в каждый уголок нервной системы Джека с одним только желанием – взять под контроль всю периферию и затуплять любое движение, заключая обвиняемого в его же теле. Джек начинал воспринимать большее количество информации и постепенно пришел к выводу, что спать он хочет в тепле и малейшем уюте. Но к черту сон – нарастала мысль о боли, что существует боль, не купируемая никакими лекарствами.

– «Порядок действий: первое – войдя в зал, обведи глазами всех членов мероприятия и поклонись им, жестом своим высказывая благодарность за приём, и если ты сделаешь всё правильно, то они ответят тебе небольшим кивком, тем самым, приветствуя твою личность, даруя своё внимание на ближайшее время нахождения с тобой – преступником и убийцей – не забывай и о своём положении в данной ситуации».

Джек медленно покачал головой несколько раз – с каждым последующим движением она замедлялась и в итоге дошла до первоначальной позиции.

«Кивать будут они, а не ты. Очнись!» – повысил тембр Роберт, наблюдая за тем, как подбородок Джека начал сползать вниз, едва не касаясь тонкой шеи. Далее последовал тяжелый «вздох?» шарообразной фигуры. -«Ох-ёх, мои анализаторы чувствуют острый приступ непонимания – беда будет с тобой. Да и без тоже – это моя жизнь… что не представляет собой ничего, кроме вечных бесед с такими „Джеками“. Думаешь, мне всего этого достаточно, чтобы я чувствовал себя хотя-бы подобием человека? Ощущал каждый его шаг, каждое движение тела, каждый жест и шевеления несуществующих мускул на лице, представляющем собой не более, чем натянутую вдоль и поперёк обёртку, попавшую на печать только ради того, чтобы закрыть неделикатную пустоту…».

И снова раздалась оргия непримиримых звуков, трепещущих и возбуждающих каждый нерв Джека, задевающих каждую его мышцу и проникающих прямиком в его кровь. Был слышен и еще один вздох Роберта, но уже в совершенно ином виде – воздух поступал с некоторым прерыванием и создавалось ощущение, что шар начинал задыхаться. Затем Роберт по всей видимости восстановил своё дыхание и продолжил разговор в нормальной манере общения, чем немного озадачил вдумывающегося в суть дела Джека:

«Второе – после того, как вы с аудиторией поприветствовали друг друга, подойди к нефритовой платформе главного судьи УИПП (Уполномоченного Исполнением Первоначального Приговора), отведи ему свой второй поклон и стань на белое поле, которое располагается прям напротив судьи, ты его сразу увидишь, оно даже подсвечивается немного. Как только ты встанешь на это поле, то его цвет изменится, в зависимости от преступления, которое ты совершил. Синий цвет означает нарушение договоров, невыплату счетов, кредитов, нахождение на территории закрытого предприятия без определённых документов. За это следует наказание первого уровня сложности. С каждым последующим цветом уровень будет повышаться и наказание будут ужесточаться. Какие именно следуют наказания тебе и так скажут, так что в это мы погружаться не будем. Следующий цвет – розовый. Появление этого цвета предусматривает невыплату задолженностей гражданину ГИП (Города Изолированных Потребителей) городу „CILOLI“ через должностных лиц или их посредников, а также невыполнение хотя-бы одного пункта сделки между нарушителем и крупной компанией – более крупной, чем те, с которыми ты сталкивался в своей деревушке, Джек. Наказание второго уровня сложности, всё по стандарту. Далее у нас идёт Фиолетовый…».

– «Далее у нас идет… фиолетовый? А может серо-буро-малиновый? Или какой? Сука, я же дальтоник…» – сфера медленно улетала дальше, забыв о Джеке —«Всё перепутал!».

– «Мистер Джек, кровь красная?» – вопросительно вибрировал шар, усердно бегая жгутиками по воздуху, чтобы максимально быстро вернуться – «Да, спасибо. Предпоследним цветом является красный. Его ты скорее всего и получишь, Джек, ведь он высвечивается только в тех случаях, когда перед судом – преднамеренное убийство, лишение жизни гражданина ГИП, насилие, имеющее сексуальный характер, нарушение работы мелких и крупных предприятий или их временное выведение из строя. А трава голубая, мистер Джек? Ай-яй, может зелёная? Ну вот это и есть последний цвет, воплощение всеобщего ужаса»,

Джек сначала не поверил словам Роберта и принял их за шутку, ведь последним цветом оказался самый безобидный и добрый из всех цветов. «Зачем они всё делают по-другому?» – подумалось свободно, пока что.

– «Напоминает сок трав после косилки, раскидистые деревья, своими пышными и густыми кронами создающие прохладные тени, что спасают тебя в невыносимую летнюю жару. А может тот зелёный вагончик, на котором мы с родителями покидали свой родной город на встречу пугающему и неизвестному, что одно и то же. Когда-то у меня была душа, но как я посмел отдать её… Интересно, где она сейчас?».

Джек сначала заметил, что сок у растений не зеленый. Но какой вагончик для такого полуколобка-полувибратора? И что теперь для Джека эта сфера – философствующий через слои непонятного вещества шар, чья зеркальная поверхность ранее напоминала отражение мира, в котором находились оба, отражение света и каждого теплого лучика, внутренняя пустота, отдающая холодом или вовсе полнейший вакуум, напрочь лишенный всякого ощущения мира, который он не хочет или не может принять. А вдруг этот летающий пельмень прав и, прожив тысячу лет, застал время зеленого сока у травы. Вдруг его слепили человеком, и человек выбрал неправильно.

– «Но в нашем случае, Джек, всё немного по-другому. Зеленый – цвет земли, в частности тех границ, пересечение которых влечёт за собой тетаническую ответственность. И наказание здесь одно – твоя жизнь. Да, самое, что ни на есть, строгое наказание, самая огромная плата, которую тебя заставят заплатить без твоего согласия или несогласия. Здесь вообще мало что от тебя зависит – просто не дёргайся и, возможно, не клюнут. Также зелёный цвет грозит тебе в случае убийства жителя города „CILOLI“. И от этого невозможно убежать, скрыться, уединиться – тебя найдут и вздернут, в какую дыру ты бы не залез – глаза повсюду, и любой желающий тоже следит против твоего».

Действие вещества практически остановило своё влияние на потрёпанный организм, и Джек почувствовал прилив сил. Смысл предложений усваивался в его голове, как нарезка из свежих овощей, брошенных в кастрюлю с кипящим от подогревающего интереса бульоном. Но с осознанием и понимаем постепенно приходил и ужас, извлекаемый из каждого слова Роберта. Здесь не поспорить – наш мозг есть самое главное оружие, что может сыграть и против его носителя.

– «Время, Джек» – напомнил о своём существовании Роберт —«Достаточно на сегодня художественного безобразия. Теперь ты знаешь, куда идти и что делать – вооружись этим и смело топай навстречу своей судьбе. Знаешь…» – голос притих; сфера пыталась вытащить из себя последние слова, явно не предусмотренные её программой —«За время, проведённое вместе с таким болваном, как ты, я понял одну очень интересную вещь: как бы странно это не звучало, но я к тебе привык. Наверное потому, что ты еще ни разу не разомкнул своих губ и не извергнул в окружающую тебя среду какую-нибудь глупость, которая наверняка бы заставила меня слететь с орбит» -упоминать про шар и его схожесть с планетой не пришлось – «Что бы не ожидало тебя за этими дверьми, помни одно: Роберт стоит чуть позади, по левое твоё плечо, и в критических случаях Роберта нужно слышать, и самое главное – слушать всё, что он скажет, медленно исправляя совершенные ошибки. При худшем исходе – страдать нам обоим. Тебе и так за решеткой, а мне – за все твои грехи в зале суда. Тебе всё понятно?»

Джек убедительно кивнул.

– «Вот и отлично. А теперь я открываю дверь, и ты делаешь всё, как я сказал. Либо – ты сам знаешь что».

Щупальца круглого спутника потянулись к двери. При касании одного из них внушительных размеров двери тёмно-коричневого цвета, покрытой чуть поблескивающим в полутьме лаком, отсвечивающим два призрачных силуэта, принадлежавших Джеку и низкорослому мужчине, был слышен звук, аналогичный тому, что открывается дорогому посетителю в начале торжественных церемоний. Двери распахнулись, и Джеку открылся ошеломительный вид на пугающих размеров помещение, в котором и должен был вступить в силу приговор. В глаза бросались малахитовые стены, основания которых закрывали языки ярко-зелёного пламени, что находилось в своём порывистом и неумолимом движении, и обретало продолжение на этих самых стенах в виде жутких теней, искривляющих гладкую поверхность. Джек аккуратно ступал на наливные полы из зеленоватого мрамора и изумруда и, изумляясь каждой детали, находился в таком восторге, какой навряд-ли бы испытал любой другой преступник. Но ведь он не был преступником хотя бы даже своей совести? Впрочем, Джека мало интересовало, кем он являлся – путешествие всегда интересно, что бы не стояло за ним – так подумывал Джек. Обратив свой взор, стремящийся ввысь от безупречных полов к сгорающим стенам, и в конечном счёте, достигнув своим взглядом самой верхней точки – невиданного ранее потолка, на котором, предположительно, должна была находиться гигантская хрустальная люстра, либо десятки небольших – кованых или медных, что своими неподвижными и отяжелевшими тонкими руками сжимают свечи, по которым каплями стекает расплавленный воск, чей запах уносит нас под отлитые солнечным золотом купола, во внутренности чаш, переполненных осветлённой водой, чудотворных икон, скрывающих трещины ветхого здания, молитв и песнопений, обращенных к рукам Всевышнего, и царящей вокруг духовной атмосферы, сопровождаемой колокольным перезвоном. Вместо дорогих люстр и свечей на потолке, из его зловещей темноты были видны раскачивающиеся люди, чьи свернутые шеи были сомкнуты цепями, на которых и были подвешены. Их тела тоже отдавали зеленью, с нередким присутствием посиневших волдырей размером с кулак пятилетнего ребёнка. Вместо воска капала густая жидкость, походившая своими цветами на драгоценные минералы: зелёный аматрикс и калифорнийскую бирюзу. Целый дождь из крови повешенных окропил всё тело и лицо Джека. После того, как Джек целиком промок под холодным градом неизвестной жидкости, капельки на его одежде и коже начали тянуться друг к другу, образовывая единые массы, закрывая собой своего заложника, который, под этим тяжелым грузом слипающихся воедино слизней, не мог произвести ни единого движения в сторону, и стоял, как вкопанный. Постепенно всё это месиво поглотило ноги, торс, грудь и добралось до лица Джека. Когда плотоядные слизни начали проникать в глазницы и рот их жалкого пленника, в его ушах раздался набирающий силу голос:

– «Джек… Джек…» – повторялось одно и то же имя так, как будто произносящий его говорил себе в ладошку —«Джек, открой свои глаза, умоляю тебя…» – голос усиливался и был уже где-то рядом, совсем близко —«Они смотрят на тебя, Джек!».

Странно потрясывая Джека, невидимое чувство разыгралось на всю – телесное мясо ели, для движений больше не было сил. Стук в ушах повторился снова – голос, как сломанный микрофон, выстреливал колючим шумом в спину. Словно ветеринар, кусок света дергал всякую подкожную мерзость, «раздупляя» Джека, который вот уже делает новый шаг.

«А теперь кланяйся им… Быстро!» – в левом ухе был слышен громкий голос Роберта.

Но Джек его именно не слушал, ведь снова отдал всё своё внимание раздирающей заблудшую душу картине. Среди общего маскарада пугающих своей похожестью друг на друга людей, укутанных в багровые мантии, умостившихся на креслах из темного дерева, обтянутых красной кожей высокого качества, в поле зрения сразу попался один леденящий душу экземпляр, что или забыл нацепить на свое обрюзглое и морщинистое, немного сползающее лицо маску, или она и вовсе была ему не нужна. Это же оголённое лицо старика, не подчиняющееся дресс-коду, украшала сардоническая улыбка – углы рта были оттянуты книзу, образовывая множество кожных складок; брови стояли мостиком, вызывая одновременное сожаление и глубокое отвращение, а сверкающие во тьме глаза, объятые белой дымкой, выдавали слепоту старика, но, изучая их напрямую можно было убедиться – видели они насквозь. Эти безумные глаза сдирали с Джека кожу, отодвигали все ткани в сторону, резали покровы и ткнулись в бьющееся с бешеной скоростью сердце. Они сжимали клапаны и затрудняли кровообращение, собирали в кучку нервы, уходившие в пятки, и образовывали там клубок. С глаз взгляд снова перешел чуть ниже. При виде этого оскала с желтыми ближе к корням и черными, словно смола, на концах зубами, страх затек глубже в мозг. Волны седых прядей старика неравномерно разливались по темени его округлого черепа. Жидкие волосы, ссохшиеся и затвердевшие губы, покрытые пеленой глаза, растянутая кожа на шее, бесчисленное множество морщин, большинство из которых нашли своё уютное местечко на лобных складках жирного лица – всё это в совокупности отображало то, что делает с человеком время – как тот самый слизень, истачивает и дырявит, заражает и создаёт всё новых носителей времени, и тело становится своеобразным гербом.

Ноги Джека начинали затвердевать и становились неуправляемыми. Всё его тело, включая искаженное до неузнаваемости лицо, схватила сильная судорога, борьба с которой казалась невозможной.

Старик не моргал, и ни на одну секунду не отводил взгляда с тела, что в данный момент было схоже с трухлявым стволом дерева, да еще и смытым дождем в овраг. Такая обстановка лишала Джека его последних сил, постепенно превращая порабощенную фигуру в мягкотелого Сипункулида, доживающего свой век на одном из базаров в провинции Гуандун.

Как оказалось, не обошлось и без щупалец Роберта, благодаря которым окутанный страхом человек смог избежать потери своей души во мрачном соитии с иллюзией, застигшей его врасплох. К людям в красном Джек обращен был спиной, но исключительно из человеческого любопытства повернулся взглянуть, не продолжает ли пугающий старец пожирать своим всевидящим глазом стоящего на коленях. К счастью последнего, улыбающегося дьявола не обнаружилось – вместо него меж собой переглядывались представители публики в своих странных масках: кто-то пожимал плечами, приподнимая багряную мантию, другие и вовсе разводили руками, жестами высказывая своё недовольство и удивление от увиденного.

Джек с облегчением вздохнул, приподнимаясь и обретая свое исходное положение. Страх ненадолго испарился из его холодной кожи, но вместо него своё укромное местечко внутри взбаламученного организма нашел стыд перед механическом другом, как стыдится пьяница перед трезвым товарищем. Улыбаясь по-дурацки, Джек аккуратно оглянулся в другую сторону, держа в своей голове читаемую мысль – «Это всё не я, это слепые руки обстоятельств…». Двери вдруг закрылись, и никого в них больше не было.

«Обвиняемый, прошу вас!» – раздражённо проговорил УИПП (Уполномоченный Исполнением Первоначального Приговора). Джек немного ускорился и оказался на белоснежном квадрате. Джека немного трясло – он напрочь забыл сделать те обязательные движения, которые ему пытался вбить в голову круглый проводник. Оставалось лишь мирно дожидаться своей жалкой участи. Вся эта ситуация напоминала серьёзный разговор между учителем и учеником, что-то нужное ведь оказалось не сделанным. И такого неотложного в помощи взгляда на спину больше нет, всё только обезоруживающее осуждение судейскими глазами. Здесь судьи все, даже Джек над собой, грубо ненавидя то внутри, что нужно крепко любить.

«Всё, что вы скажете или сделаете в этом помещении обязательно будет направлено против вас» – судья, нахмурившись, перевернул листок на столе, имеющем форму правильного додекаэдра, верхняя грань которого и служила той поверхностью, на которой располагалось «дело номер…». -«Сейчас вы подвергнитесь первоначальному анализу, в ходе которого мы и выявим характер ответственности, которую вы понесёте вследствие совершенного вами преступления – действия, противоречащего догмам Преинституции. Во время проведения анализа попрошу вас оставаться на своём месте до тех пор, пока я лично не сообщу о вашем выходе за пределы данной территории – в противном случае к вам будут приложена грубая сила. Если вам всё понятно, то можно приступать».

Наступило всеобщее молчание, и пятиугольные грани начали показывать не один цвет, а сразу пять в виде треугольников еще меньшего размера – они, в свою очередь, постоянно меняли цвета в уже заданном диапазоне (наличие только тех цветов, которые были связаны непосредственно с самим преступлением). Пятиугольник, лежащий в середине додекаэдра, прямо напротив лица Джека, вдруг погас. Вместо пяти цветов на каждом треугольнике появлялась цифра, а вместе с ней окрашивалась и остальная часть небольшого треугольника (цифра – белая, остальное пространство – зелёное). «5…» – загорелся первый треугольник —«4…» – на очередь пошел второй-«3…» -с точно такой же последовательностью загорелись и остальные-«2…1…».

Грань, служащая таймером, потеряла свой цвет и стала черной. Каждый пятиугольник, стоящий рядом с уже погасшим, становился черным до тех пор, пока вся фигура не обрела единственный цвет.

Красный свет портала под ногами Джека заливал туловище и придавал ему зловещий вид брони тирана, тонущего в потоке кипящей крови перед ликом пробудившегося от вечного льда пленника. Слизень внутри резво заскользил, онанируя Джеку в мозг – точно также мы напрочь теряем логическую связь с миром, отторгаем ответственность, чтобы извращенный червяк выел человеческое лицо и начал говорить такие недостойные нас слова.

– «Властью, данной мне великим и уважаемым Создателем, исходя из полученных данных и возникшего в присутствии Уполномоченных Лиц заключения по делу гражданина ГИП – Джека Уильямса, подтверждаю обвинения в убийстве гражданки ГИП – Бейлы Саггистон и объявляю о вступлении в силу приговора по делу: «Убийство гражданина ГИП» – Судья охватывал взглядом всю свою аудиторию, будто с нетерпением выжидая их поддержку и согласие на елейных мордах за единым маскарадом. После того, как по всему залу пролетело протяжное эхо и бесследно исчезло спустя небольшой промежуток времени, Судья поднял стопку листков, возлежавших на его причудливом столике, аккуратно их выровнял и снова обратился к своим терпеливым и внимательным слушателям:

– «С этого момента гражданин Джек Уильямс официально является „Врагом Преинституции“ и несёт за собой наказание в виде работ по облагораживанию выделенной ему территории и пожизненного заключения в стенах ТБИНа (Тюремного Блока Изолированных Нарушителей) без права на официальную амнистию, но с возможностью требовать своего помилования кому он там захочет» – судья поднял правую руку и указательным пальцем достиг области крайней трети правого нижнего века, и проделал такой же приём с левым. В конце концов его трепетный и иссохший палец остановился возле мышцы гордецов и продержался в таком положении чуть больше двух-трёх секунд, а после – снова опустился на гладкую поверхность стола.

«Объявляю завершение вынесения первоначального приговора. За подсудимым остаётся его последнее слово или желание, которое может подлежать рассмотрению только с разрешением, полученным в результате общего голосования». Судья презрительно опустил свой взгляд на без пяти минут заключенного, и сразу стала ясна его мрачная позиция.

Джек устало мотал своей головой из стороны в сторону, пока случайно не заметил, как плита под его пятками обретала тот же белоснежный покрой, в виде огромных и пушистых хлопьев.

– «Вот и славно…» – победоносно произнёс Судья —«Заседание окончено, все могут быть свободны…» – после этих слов он снова глянул на Джека —«А ты думал? Ебись с этим дальше сам» – Джек остолбенел, встряхнул головой и понял, что последние слова пришли ему в голову сами.

– «А вам в ту дверь слева…» – тем же пальцем указал верный путь добрейший судия, ехидно улыбаясь —«Там уже ждут».

Джек прекрасно понимал, что ждёт его за той крошечной дверкой, во многом отличавшейся от парадной не только своим размером, но и формой, покрытием и наличием дверной ручки с отверстием меньше сантиметра. Но одного он понять всё же не мог – что ждет его за толстыми тюремными стенами? Совершенно серьезно, он сядет сейчас на пожизненно, и пропадёт во мраке. Осознание бьёт под дых всегда слишком поздно, а в нос, почему-то, бьёт тяжелый аромат мочевины.

Мысли теснили свободный, чистый воздух и таяли на земле. Рождались новые, а старые уходили в недра грунтовых вод, где всё смывалось в единую неразбериху. Сколько дней, месяцев, или даже лет Джек сможет продержаться в неволе, прижавшись к холодным бетонным стенам, отторгающим всякое проявление теплоты внутренних чувств и ощущений приближающейся весны? Со временем всё не только снаружи, но и внутри закончит свой цикл, и бог знает, что останется после – полосы, отточенные мелом на стенах, плакат обнаженной девушки, или привыкший ко всему скелет, обтянутый треснутой кожей и тем тряпьём, на котором собранная комочками пыль и есть след покинутой надежды?

От всей этой картины хотелось вывернуться наизнанку, но Джек оставался еще спокойным и уравновешенным. Несколько шагов – и вот он уже на пороге, отделяющем его прошлую жизнь от неминуемой настоящей и будущей. Теперь никто ничего не расскажет ему, наверное. Тут же в голове промчалась путеводная звезда и позолоченная табличка с именем «Роберт». Может стоит вернуться и отыскать его? Зачем идти вперёд, если путь позади уже проверен и не так опасен? Хочется хотя-бы за всё извиниться.

Но Джек, будто озарённый, еще ближе подошел к небольшой дверце в мир больших перемен, но, по правде, лишенный всего, и дернул за ручку.

– «Это дверь в мой личный туалет, ну повернись ты чуть левей…» – вздохнул судья, спешно набивая кожаную сумку, копошась нервно. На Джека он не смотрел.

Джек поднёс правую руку ко лбу, с которого градом стекал солёный пот и двинулся неуютно в направлении двери, находившейся «чуть левее» от первой. Подойдя к ней вплотную, он с опаской подогнул легкую ручку и дверь подалась вперёд.

В лицо ударил свежий воздух так, что низ пиджака парил, словно ковёр-самолёт, а из потрёпанного кармана вместе с длинными нитками вылетели небрежно скомканные бумажки, и что-то слегка тяжелое с каждым разом налегало на бедро, но он не придал этому никакого значения. Волосы развивались, словно пшеница, прижатая к родной земле, в которой набирает высоту, а мысли со свистом покинули уже свежую голову.

Но ветер вдруг дал заднюю и буквально вытолкнул Джека из проёма. За дверью оказалось – ничего. Джек оступился и полетел вниз, падая на что-то мягкое и нежное, как подхватывающее его облако. Послышался скрип и приглушаемое тарахтение крошечных колесиков. Тяжелый квадратный люк отделял Джека от подмигивающего только ему солнца, и спустя одно лишь мгновение закрыл собой всю панораму небосвода. В глазах все стало тусклым и расплывалось. Джек, придя в не себя от ярости, вскочил, как ужаленный, и начал выбивать по стене помещения, в котором теперь находился, самые разнообразные ритмы, но его кулаки врезались в тот же смягчающий удары материал, так что все старания были напрасны, а звуки – неслышны. Он долго стоял в таком положении, но в кромешной тьме его поведение снова изменилось, и Джек плюхнулся на пол, горько рыдая от переполняющей его боли утраты.

***

Захрустел трикотаж матраса напротив совершенно растворившегося Джека, собственно, окруженного этими матрасами со всех сторон. Зацарапали крошечные ножки, не принадлежавшие никому, коготками на концах. Обмякшее тело задрожало – сейчас не он источник звуков, ему хочется законопатить черную точку в этой келье без свечки плотным одеялом, которого поблизости нет.

Черная точка, чернее нависшего фона, плавала в одном месте рядом с Джеком, подскребывая – по её бокам образовывалось вблизи явное шевеление. На всякий случай, ноги пришлось поджать к себе. В темноте белели глаза, как в любой ночной сцене. Белые шарики замусолили напротив Джека так трагично, и будто рыдали без слез. Перед Джеком, привыкшим к темноте, стояла на пальцах, вместо ушей, верхняя и безносая половина черепа, словно принадлежавшая тому, кто уже утонул под хлопковым сумрачным полотном. По-варварски черномазые пальцы вжимались в податливый пол, закругляясь тромбоном, череп затрусился в потрясающем ознобе, либо обычной судороге. Маленький уродец всё-таки успокоился через секунд десять, чем-то двинул Джека в ногу:

– «О, ты уже в лоховозе… Значит, я вовремя!».

Его пальцы, голова – всё ушло в непрозрачную глубь, исчез из виду мистический компаньон, но по-прежнему общался голосом из «дыры», громко кашляя:

– «Ты не ищи меня только. Здесь ничего нет, а мой глубокий колодец исчезнет спустя время. Я просто дам тебе… Да где ж ты, ё моё… Тут же торчал…» – пауза – «Во-о-тано!».

Джек мало чего видел, но рядом с ним звякнуло что-то после падения. Черная точка уменьшалась тяжело, раздавливая своим весом матрас, пока не сузилась в ноль – гость не попрощался и ушел. Джек стал щупать её, лужицу из вязкой тени, бегая по ней уже своими пальцами и, проведя указательным вдоль понял, что порезался. Страх вырос в смятение, но палец продолжал скользить по остроте в мазохистическом припадке, подключилась вся рука, охватившая предмет ладонь бросила его в карман пиджака бессознательно. Казалось, что где-то за пазухой уже существовала проекция этого предмета, но именно сейчас у неё получилось перейти в настоящее.