Читать книгу Нож - - Страница 11

Тьма по-прежнему сгущалась в спёртом воздухе. Ни одному лучику света не удавалось проникнуть внутрь, как бы сильно они не стучались снаружи. На самом же деле звук этот зарождался под давлением тяжелых колёс, обтянутых лысой резиной, на мелкий придорожный гравий. Сухой треск, вибрация под ногами, звонкие удары острых камушков об ржавый дымящийся глушитель и заднюю подвеску – единственное, чем Джек занимал себя на протяжении всего пути. Зрачки расширились, и скучающего пассажира начинали развлекать будоражащие воображение тени, навевая страх и чувство, что кто-то совсем близко, уже в наряде пострашнее, на расстоянии вытянутой руки, пытается играть с тобой твоим же оружием.

Прислушайся на секунду: ты здесь не один и никогда не был в одиночестве, хоть и глупо верил в своё личное пространство. Неоднородность «личного» допускает присутствие рядом с тобой «кого-то еще». Он не уведомит даже тогда, когда встанет к тебе вплотную. Ведь он всего лишь твоя тень, ты никогда бы о нём и не узнал, если бы не один сущий пустяк. Стойкий запах пота. Глоток стремительно выделяющейся слюны, перевалившей за бледный кончик языка. Хриплые, медленные вдохи и выдохи. Поток теплого воздуха, ощущаемый каждым рецептором кожи затвердевшей щеки. Но это и есть ты, только уже не в себе самом.

Треск под колёсами резко возрастал: камни, будто высыпаясь из старой водяной мельницы, стучали и тёрлись друг об друга, создавая неприятный фоновый шум. Тело пассажира впивалось в мягкую стену – машина притормаживала.

Глушитель кусками выплевывал сажу до тех пор, пока ревущий мотор не сбавил свои обороты – металлические стены машины впитали его последние слова, и гудящее дыхание под капотом на время остановилось. Еле уловимый скрип открывающихся с обеих сторон дверей насторожил Джека, и тот прислушивался к каждому последующему движению за мягкими изнутри стенами.

Небольшой шлепок по правое плечо – первым спрыгнул водитель. Нечастые звуки шагов – человек, возможно, высокого роста. Звуки уже отдалённые – пошел по делам. Еще один аккуратный шлепок справа. Нога скользит, звуки разнятся – прихрамывает. Отходит в противоположную сторону – не к Джеку, и то хорошо. Окликнул кого-то. Здороваются. Идут сюда. Приближающиеся шаги с правой стороны – водитель вернулся. Их трое, и они уже здесь, прямо за стеной.

Послышался треск дверного затвора, и в середине тёмной стены, располагающейся прямо напротив Джека, образовалась линия света, блики которого нещадно били по глазам, оставляя свои следы на роговице. Линия расширялась, а вместе с ней показался тёмный силуэт. Его плечи и края остальных частей тела обдавал багрянец. Закатный свет обнажал руки и каждый торчащий волосок на мускулистом предплечье. Ладони сжимались с такой силой, что косточки на запястье начинали бледнеть.

Рядом с этим мрачным типом расположились еще две фигуры, выходящие из-за распахнувшихся дверей. Их черные мундиры поблёскивали своими серебряными пуговицами, а накрахмаленные воротнички белоснежных рубашек давали прекрасное начало шелковым галстукам. Поверх козырьков, на околыше в глаза бросалась кокарда, в центре которой виднелся череп, наклонённый вперёд, с чуть отвисшей челюстью. За правым плечом угрожающе высовывался заточенный штык винтовки, пугающий своей длиной. Держалось оружие на ремешке из тёмной кожи; в центре ремешка красовалась золотая офицерская пряжка.

Джек съежился в углу небольшого на вид помещения (теперь-то он мог его по настоящему видеть, а не ощущать), и первое, что пришло ему в голову, была характеристика представших перед ним джентльменов: первым оказался водитель – его выдавали простые и ничем не примечательные элементы слегка пыльной и потрёпанной в некоторых местах одежды – чопорной жилетке, рваные места которой небрежно прикрывались нашитыми заплатками, либо это засаленная кожаная безрукавка с торчащими во все стороны нитками, а под ней рубашка в горошек с короткими рукавами, и самое главное – немного перекошенная на бок кепка.

Второй, что стоял слева от водителя, очевидно, являлся штурманом и был явно не самым интересным собеседником, и всю дорогу только пристукивал пальцем по бардачку в такт воображаемой мелодии. Облачён был в тот же мундир, что и третий, но благодаря повязке на левой ноге, обмотанной в области коленного сустава, позволил Джеку сразу определить, кто из этих двоих находился в машине, а кто – стоял на посту и готовился встречать.

– «Остановочка, шмон будет» – послышался дерзкий голос мускулистого водителя. Джек, уставившись на крепкую фигуру, загораживающую багровое солнце, кивнул, слегка щурясь, кидая что-то наподобие улыбки в сторону ожидающего ответ человека.

– «И че это значит?» – водитель обдумывал жест и не мог понять, «да» или же «нет». -«Ссышь? Ну, давай по-твоему: там отель, в отеле – шлюхи, на пузах у них небодяженный порошок. Я всем это пихаю» – в конце концов он просто улыбнулся и шмыгнул загоревшим носом.

Джек опёрся своим телом и дрожащими руками о стенку за его спиной, слегка приподнимаясь. Стена по-прежнему его ждала, как и всех тех, кто был раньше, кто будет чуть позже. Она не отпускает, притягивая того, кто так хотел поскорей от неё избавиться, но в итоге – хватается за её поверхности, будто стоит на склоне обрывистой горы, удерживая груз своего тела костлявыми лодыжками, пока снизу своего избранника ждёт под венец дешевое «крючево» его односложного, одуренного воображения.

– «Тебе как будто по яйцам дали. Проще будь» – водила бросил с ним, обращаясь к офицерам: -«Брать будете? Вы тока аккуратнее, пацан не в себе».

– «Нам тут указания ни к чему, сами разберёмся» – ответил офицер Дак, поглядывая куда-то в сторону, одновременно обнажая свою любимую винтовку.

Загорелый обладатель кожанки снова шмыгнул носом и повернулся ко второму напарнику. Тот, увидев одно только выражение угрюмого лица, пропитанного жирным блеском, двинулся в глубь темной комнаты. На пару с водителем, они вытолкнули Джека из машины, наступая нерасторопному на пятки. Все четверо отдалялись от стальных дверей машины и двигались к бетонным баррикадам, как вдруг из покинутой комнаты, из её самого тёмного угла раздался скрипящий голос: «Нам суждено встретиться, Джек!».

Вход на территорию тюрьмы представлял собой небольшую будку, облепленную потрескавшейся желтой краской, для одного, максимум -двух охранников, прижатых к друг другу спинами. На металлическом заборе грустно свешивался треугольный знак высокого напряжения, а колючая проволока, закрученная в единую спираль явно на скорую руку, отходила в некоторых местах, создавая щели, через которые смог бы перелезть и школьник. Габаритное здание, выглядывающее из-за ограждения, казалось покинутым и заброшенным: об этом свидетельствовал полуразрушенный фасад, поросший бархатным и пушистым мхом, на удивление фиолетового цвета, трещины на асфальтированной части дороги, из которых торчали ветвистые стебли масличной клещевины с расположенными меж пыльных, полусухих листьев плодами – колючими коробочками, ярко-желтые одуванчики – всё еще растущие, либо раздавленные, с вытекающим из них густым млечным соком, притягивающим случайный взгляд своей откровенной белизной. Трава пожухла, потеряла сочность под, будто бы, таким же пожизненным сроком. Дергать её некому, и расти высокой не к чему. Всё приходящее рано или поздно тупо покидает эти места, оставляя след в виде семян и их плодов, выцарапанных имен на стенах одиноких бетонных камер. Трава гнулась печально, и думала, что можно было бы посадить её в какой-нибудь дачный участок перед забором, а лучше прямо во двор, чтоб собаки не ссали.

Напротив главного здания тюрьмы, где и прохаживались по выделенным квадратным метрам заросшие до ног заключенные, располагалось крохотное кирпичное здание – Пункт Досмотра, куда Джек и его «команда» прямиком и направились. Вооруженная охрана стояла на главных входах и выходах из зданий, пунктах выдачи и одновременно приёма пищи, что именовались, неожиданно, «столовыми»: их было две – одна для заключенных, другая для тех, кто нёс службу в определённое время суток. Но охраны для такой обширной территории всё равно не хватало, как могло показаться на входе. Полностью периметр окружен не был, находились такие лазейки, куда взгляд офицеров за весь рабочий день ни разу не попадал: например, укромное местечко за туалетом, отделанным дешевым песчаником, тропинка к пункту приёма грязного белья, где на деревянной лавочке, сидя на которой открывался безбрежный вид кукурузного поля, что-то весело обсуждали уборщицы, смакуя ароматы курительной махорки собственной сушки. Войдя во вкус, они частенько представляли, как, раскрывая выпачканную простыню, находят в ней пару тройку настоящих сигар и скромную посылочку в камеру номер девять. «Система уже совсем обросла» – твердит уныло и ежедневно одна из уборщиц, окунаясь в очередной мираж курева.

– «Майк, за пивком, а?» – после продолжительного зевка вдруг послышался бодрый голос из стеклянной будки, расположенной в середине комнаты досмотра —«Да уже взял, на двоих, пока ты пинал… А Бетти на позитиве, дольёт такому красавчику, мне – навряд-ли».

– «Навряд-ли, друг…» – повторил Майк, конечностями разбросанный на скамье, нога на ногу —«Переставай булочки свои жрать – тебя и так слишком много, а жене потом спать меж двух матрасов, как курице в бутерброде».

– А?

– «Да всё уже. Ну давай тогда, как в песне: сначала хер в забор просуну, потом и жопу покажу» – ответил Майк не вполне серьезно, но от него и вправду можно было ожидать чего угодно. —«Будет мне скидка?».

– «Теща-гадина раскормила… Че ты там про забор говорил? Подальше от меня, пожалуйста!» – подметил Джон, отводя ладони вперед и в шутку защищаясь—«И от пива дальше – вспенится еще от тебя, ловелас херов» – прокричав последние два слова, он продолжил уже смехом – громким, так оплодотворяются чайки, но кто действительно знает этот звук, скажут ли они то же самое?

– Насчет меня влажные свои фантазии отбрось. Ну или с женой разводись. Корм впихивают, кто больше, а все чтоб их хомяк домашний в клетке до смерти крутился, чтоб в другую не переехал.

– Ох, злые бабы!

– Не злее вяленой воблы. Слушай, желудок просит, я пойду!

Раздался лёгкий стук в дверь. Джон быстро прикрыл прозрачную дверцу кабинки и пододвинулся к микрофону:

– «Входите-входите!».

Тяжелая дверь приоткрылась – за ней стоял Джек и уже двое офицеров.

– «Так, подойдите к кабинке 03 и оставьте там все свои вещи, вплоть до нижнего белья» – четко и ясно произнёс Джон, руководствуясь своим опытом за долгие годы своей работы —«Оголившись, выйдите из кабинки на поле, отмеченное красным крестом, назовите своё имя, фамилию, дату рождения, родителей, адрес прошлого места жительства, номер приказа об аресте, номер приказа о направлении в „ТБИН“, подтверждение на полный досмотр, подтверждение на выдачу „номера заключенного“, подтверждение на психологический анализ, подтверждение приказа на срок тюремного заключения, подтверждение на режим активного или пассивного питания, подтверждение на использование необходимых медицинских средств, подтверждение на ежедневную проверку поверхности стен и пола камеры, койки, туалета и раковины после их непосредственного использования, подоконника, подтверждение „ТУЗ“ (Трудовое Устройство Заключенного), подтверждение о прекращении контакта с лицами, находящимися вне территории ТБИНа, подтверждение на медицинское освидетельствование, проводимое раз в месяц строго в один и тот же день календаря, подтверждение на страхование личного имущества, оставленного в Пункте Досмотра, подтверждение на передачу нам абсолютно всех ваших документов на ознакомление, опись и дальнейшее хранение, а после – развернитесь по своей оси, не покидая отмеченной зоны, вправо на девяносто градусов, направив свой взгляд на второй красный крест, находящийся на двери выхода из Пункта Досмотра. Вам все понятно?» – завершил свою отработанную до идеала речь Джон, немного задыхаясь.

– «Он вам не ответит, мистер Джон…» – аккуратно сказал сопровождающий Джека офицер, уже знакомый нам Дак, подрагивая своим строгим и неприступным для ярких эмоций лицом—«Он, вроде бы, немой…»

– «Вы че, суки, раньше не могли сказать?» – возмутился про себя Джон, раздавливая воображаемый фрукт в руках. «И… что теперь делать?» – выкрикнул Джон в приоткрытое им окошечко, стараясь дышать как можно глубже, отходя от сказанной им речи, засевшей в нём ярости и желания раздавить не фрукт, а другое.

– «Документы я его принёс все…» – ответил Дак —«…на каждом уже стоит галочка в нужном месте, посмотрите вот… вам не о чем беспокоиться, печати только…».

– Ну сюда неси, давай!

Офицер подошел к стеклянной будке и сложил приличную стопку листов на небольшой подоконник. Правая рука Джона, протиснувшись в щель будочки, выхватывала по одному листку из общей стопки, когда левая тут же их и опечатывала, после отодвигая в сторонку. Штамп буквально выбивал на бумаге одно и то же слово в квадратной рамочке, отчего деревянный стол, на котором и происходила бумажная волокита, буквально подпрыгивал в такт дребезжащим тарелкам с недоеденными остатками лимонного пирога. Где-то неподалёку улыбался Майк, забыв даже о важном.

Дверь кабинки с номером 03 легонько подалась вперёд и из неё вылезла голова ничего не понимающего Джека – в его глазах читался весьма понятный вопрос: что дальше?

– «А, ну да…» – опомнился Джон – «…Встань давай на крест и жди… Не до тебя тут».

Джек, прикрываясь обеими руками, подошел к отмеченной зоне и стал еще более худощавым – так падала на него тень.

– «Совсем не ел ничего? К нам все такие приходят. То ли дорога тяжелая, то ли желудки слабые – понять не можем» – произнёс Майк, рассматривая каждую выпирающую кость, что всегда его пугало, даже ключицы. —«Приспособлены мы, остаткам столовой до помойки шанс второй даём. Сегодня повезло тебе» – вдыхая полной грудью, поднялся Майк, направляясь к серой стене, до несуразности пустой, с одной лишь «модернистской» деталью. В середине её виднелось окошко в другую комнату, белёсое, обманчиво заколоченное чем-то ветхим, но с ржавой щеколдой. Стук, как по дереву, призвал оттуда коротко стриженную голову, а после нескольких слов показались и короткие пухлые ручки с белой фаянсовой тарелкой, обрамленной розами и лилиями. Дороже посуды только то, что в ней хранилось – остывшая, но сочная куриная ножка с блестящей золотой корочкой.

– Можешь взять, парень

– «Крест не покидать!» – выкрикнул Джон в микрофон, не успев стукнуть штампом, когда услышал речь своего друга – «Сам дай, но тихо, еще тише! Учуют – я знать вас не знаю!»

– Харэ бубнить. Мы все люди, парень, одного роду.

Джек буквально выхватил обмасленную куриную ножку из волосатых рук-кормильцев, приличия перешли в «офф» режим. Голод не тетка; желудок поднялся выше и стал мозгом, зубы перемалывали куриную конечность, часто бились о кость, раздирая даже её хрящи. Мясо вкусное, до сопения и стона вкусное мясо, таким оно еще никогда не было.

– «Приятного аппетита!» – полушепотом приговаривал Майк, как довольная мать —«Приятного… Кость верни, не подавись же!».

В новую комнату, куда Джека вместе с Даком направил Джон (Буква «Дэ» здесь не при чем) после того, как отштамповал сотню важных бумажек, свет проникал только через открытую дверь. Внутри всё казалось мрачным и пустым – интерьер, словом, как в пещере Сивиллы – узкий проём вёл неизвестно куда и неизвестно зачем.

Дверь захлопнулась. Джек, не успев привыкнуть к темноте, почувствовал резкую боль в левом плече. Его глаза начали смыкаться, мышцы расслабились, а в ногах больше не оставалось сил. Тело рухнуло на бетонный пол, а дальше – пустота не хуже, чем была на входе в неосвещённый коридор.