Читать книгу Питерская история - - Страница 2

Июнь 2006

Солнце медленно ползло в пропасть горизонта. Его предсмертные лучи тускло и вяло копошились на стенах новостроек. Невский район славного Питера дружно и хаотично застраивался, дворы становились все меньше, скамейки исчезали. Уходило в прошлое и детство, и полуголодные девяностые, и не менее печальная пятилетка нового тысячелетия.

Дым от сигарет вырывался между губ и стремился туда же, к этому последнему свету. Вроде июнь, а на балконе прохладно. Я пожалела об оставленной в комнате толстовке.

– Насть, сегодня идем в «К». Ты с нами? – из комнаты выглянул тщедушный темноволосый паренек. Это Вовчик. Он воодушевлен и благодушен. Сегодня, видимо, намечалась большая туса, и он предвкушал большие деньги в связи с этим.

– Не знаю, – я равнодушно выдохнула дым и так же равнодушно пожала плечами. – Неохота.

– Ну, пойдем. Ты – моя счастливая звезда, когда ты рядом, товар лучше идет.

– Завязывал бы ты с этим, Вов. Добром не кончится.

– Ну, ты прям как моя маман заговорила, – парень скрылся. Поморщилась. Когда же мое терпение лопнет, и я его брошу? А вроде и жалко. Вовчик как ребенок, пропадет. С другой стороны, до этого же как-то обходился без моего присутствия.

– Сегодня будет снег, – сообщил Вовчик из комнаты.

– Ты че, обкурился уже? Какой снег? Лето на дворе, – я наконец соизволила покинуть балкон.

– Это ты – дура. «Снег»1 продавать буду. Не хочешь?

– Спасибо, нет. Сам ешь свою дрянь. Мне уже хватило.

Вообще обладательница имени Настя, то бишь я, происходит из интеллигентной семьи. Папа – инженер, начитанный и в очках, мама – учительница старших классов. К счастью, преподавала она не в моей школе. Родители всегда были уверены, что их дочь – примерная девочка, умница-разумница, слова никому дурного не скажет. И даже инцидент, случившийся со мной в четырнадцать лет и послуживший причиной первого привода, не изменил этого мнения. У девочки был стресс, все дела.

Я их не разуверяла. Впрочем, до шестнадцати на самом деле была правильным подростком, не пила и не курила. Про таблетки слыхом не слыхивала. А в десятом классе гормоны стукнули по голове. Появился в моей жизни мальчик Петя. Семь классов образования. Ну и фиг с ним. Зато целуется классно. Пиво любит. Зато добрый.

2001—2002

Петруша вроде как любил, но стеснялся умных и правильных родителей. Но это не мешало ему гулять за ручку, и прощаться в моем подъезде долго и упорно, доводя до практически экстаза поцелуями и руками. Руки у Пети были золотыми, ничего не скажешь.

Долго ждала, когда же он решится на абордаж, полный и бескомпромиссный. Петя не решался. Через восемь месяцев, когда родители уехали в гости к друзьям, мне удалось наконец-то завлечь его к себе домой и практически с боем самой броситься на амбразуру. Было лето. А осенью узнала, что параллельно со мной добрый и хороший Петя встречался с девочкой Надей, своей первой любовью и первой женщиной. Старше его на два года. Ну как, встречался. Спал. Надо же куда-то девать свои гормоны. Ваша покорная слуга, дура такая, возьми и прости его. Еще бы не простить – ползал в ногах и вымаливал амнистию, и даже расщедрился на розы, чего с ним ни разу не бывало. Из подарков всегда была банка Балтики «Тройки».

Надя – это хорошо, да только потасканная немножко, а Настя – молодая, свеженькая, чистенькая. Не хотелось терять. У Насти светло-русые волосы, вкусно пахнущие медом, аккуратный, вздернутый немножко носик и серые лучистые глаза. Попка красивая. Да и квартирка хорошая. Три комнаты. Родители не вечные. А он жил в однокомнатной с матерью и сестрой. Это я так думаю. Что на самом деле двигало им, знать не могу.

А в ноябре – повестка в армию. Я выплакала все глаза, но делать нечего. Петя так решил. Мужик сказал – мужик сделал. Тем более скрываться до двадцати семи лет – не вариант. Скучно и страшно. Как настоящий пацан, Петр не был студентом. Да и откуда там, с семью-то классами. Тут даже в ПТУ не возьмут. Работал где-то слесарем на заводе. Руки ж золотые.

Первый раз я пришла домой пьяная. Вернее, привел меня отец. Напивалась водкой, с непривычки организм ушел в несознанку после второго стакана. Вместе с подружкой Викой, чьего молодого человека тоже забирали, мы выползли из квартиры Викиного Володи и потопали проветриваться. Было весело. На улице – гололед, мы кувыркались через каждые два метра и заливались хохотом.

А тут Павел Прохоров из магазина с авоськой. Видит – идет навстречу дочь, глаза – у носа, ржет как молодая кобыла, и ноги подкашиваются. Сердце у него упало вниз, куда-то к желудку, и надавило на недавно съеденную буженину. Дочка отбилась от рук, превращается в падшую женщину! Ужас придал сил оторвать меня от подружки, слезно умоляющей забыть и простить. Приволок домой. Мать, глянув на зеленоватого оттенка дочь и красные мутные глаза, – в слезы. А я еще и агрессивничала. Требовала отпустить, Петю же забирают, как же я без него! Катерина Петровна – учительница. Женщина строгого нрава. Сказала – никуда не пойдешь, значит, не пойдешь. Но со мной ей не справиться.

У дочки любовь, поэтому она сильнее. Мать дала пощечину. Дочь – сдачу. Катерина Петровна растерялась и упустила момент, а меня и след простыл. Унеслась на крыльях любви к Петеньке. Утром пришла и просила прощения. Родители простили. А куда деваться?

Забрали любовь недалеко. Город Валдай, что рядом с Новгородом. По крайней мере так думала я, у которой по географии была нечестная четверка за честные красивые глаза. Вместе с Петиными мамой и сестрой ездила туда каждые три месяца. Летом, правда, Петю отпустили на две недели – умерла тетка. Пете до тетки не было дела, зато была Настя. Все такая же свежая и красивая. Курносая и с медовыми волосами.

Две недели пролетели быстро. А в ноябре опять новость. Шлет смс с Валдая. Смс печальная. «Мы с тобой слишком разные, будущего у нас нет, давай расстанемся». Я была удивлена правильностью и красивостью фраз, явно не он сочинял и набивал буквы. Удивление быстро сменилось печалью. Как так? Отдала свою молодость, себя, самое ценное – девственность свою, а в ответ – гуляй, дорогая.

Меня разобрало такое зло, что возьми да и пойди в гордом одиночестве в районный клуб «К». На проспекте Большевиков он пользовался бешеной популярностью среди местных. Вообще, раньше он был для представителей однополой любви. Теперь по пятницам и субботам – вход для всех нормальных. Воскресенье – для обделенных.

Была пятница. Народу – тьма. Клуб – говно. Стены обшарпанные, скамейки и столы – деревянные. Сядешь в мини – вся попа будет в занозах. Но зато не просят паспорт. Ни на входе, ни в баре. Пей – не хочу. А мне восемнадцать – только через неделю.

А что пили? «Черный русский», конечно же. «Ред Девил»2. «Ягуар». Не соображали же, что это страшный яд, пострашнее водки. Была еще такая прелесть – «Виноградный день». Выпьешь бутылку и не знаешь, проснешься или нет завтра.

Я ограничилась «Девилом». Забирало хорошо – яд же. Покурила. Счастливые времена. Сигареты продавали не только семнадцатилетним, но и первоклассникам. Ты нам деньги – мы тебе товар. Хороший такой капитализм. А что, страна перестраивается. И люди – тоже.

Музыка бухала и грохала. Я расслабилась. Было хорошо. Хотелось танцевать и целоваться. И то и другое здесь легко выполнимо. Правда, кавалеры один краше другого. С Петенькой не сравнить. Взгрустнулось. Поплохело – «Девил» подействовал. Вздремнула за столиком. Деньги – в кармане юбки, будут вытаскивать – почувствую. Там же и мобильник. Тоже незаметно не сопрут.

Вдруг – легкое касание к волосам. С трудом подняла голову и мутными глазами глянула на нарушителя спокойствия. Темненький, симпатичный. Глаза карие, красивые. И ресницы длинные.

– Привет. А что такая красивая девушка скучает и грустит? – проорал он, перекрикивая музыку.

– Я сплю, – рявкнула в ответ.

– Я – Вова.

– Настя.

Знакомство состоялось. Меня тяготили стены клуба, прокуренный воздух и собственная передозировка спиртным. Вова повел на улицу. Потом – к себе. Жил у друга. Друг в соседней комнате сладко постанывал вместе с только что выловленной в том же клубе подружкой. Но Вова не сделал ни одной попытки пристать ко мне. Это удивило. И крайне к нему расположило.

– Ложись, спи, – Вова уложил меня на диван, а сам исчез. Я долго боялась, что сейчас в комнату зайдет его друг-сосед и возрадуется. Но сосед был занят. А я заснула. Бороться со злом трудно, особенно если оно – красное.

Проснулась от звонка. Взглянула на дисплей – восемь утра, звонит мать.

– Ты где?

– Гуляю, – прохрипела в ответ. – Сейчас приду.

Голова раскалывалась. Осторожно заглянула на кухню. Дом был тих и казался пустым. Друг-сосед и подружка-подушка отдыхали, видимо, после бессонной ночи. Я оглянулась в поисках чашек. Чашки были жуткого вида. Пить из таких не рискнула. Пришлось набирать воду из-под крана в ладошки и так хлебать, словно лошадь.

Входная дверь была открыта. Вовчик не появлялся. Я ощупала карманы юбки. Двести рублей все так же на месте. Мобильник тоже, раз мама звонила. Не ограбили, не изнасиловали, дали ночлег. Потрясающие люди.

Вовчик не дал о себе забыть. Позвонил на следующий же день. Оказывается, мы успели обменяться номерами. Я этот момент упустила.

– Погуляем?

– Зачем?

– Просто так.

– Ладно.

Полноценная беседа, ничего не скажешь. Мне было скучно и грустно. Петенька бросил, красное зло еще ползало в крови. Лучшее лекарство – воздух. А воздух лучше получать в компании.

Вовчик на трезвую голову оказался таким же симпатичным. Только чуть пониже ростом. Меня такие мелочи не волновали. Тем более ничего серьезного я и не хотела. Зато хотел Вовчик. Провожая к подъезду, поцеловал. Понравилось. С Петей конечно было лучше, но Петя объелся груш, а Вова рядом. С красивыми ресницами и теплыми губами. Чего б не воспользоваться ситуацией?

Через неделю торжественно состоялся секс. Вовчик раздобыл «Российское шампанское». На вкус – кислятина похлеще «Советского». Но сам факт! Оно ж круче! Потом еще был букет лилий. Мне никто никогда не дарил лилий. Однажды были розы от Пети. Папа на день рождения дарил тюльпаны всегда, не подозревая, что я их терпеть не могу. А тут – лилии. Пахнут дурно, но плевать. Лилии же. Они считались крутыми цветами. Где ж тут устоять? Мне и не хотелось отпираться.

До Петра было далеко. У него была хорошая учительница Надя. У Вовы были попроще – скороспелые малолетки. Но в целом неплохо. Мне понравилось. И Вова нравился. Особенно его глаза с пушистыми ресницами.

Меня зауважали. Я не понимала, почему. Лиза, сокурсница по колледжу, проживавшая там же, на улице Тельмана, через неделю подошла с вежливой улыбкой.

– Слышала, ты с Вовчиком встречаешься?

– А что?

– Он клевый. И при деньгах всегда.

Вовчик действительно был клевым. Веселый, разговорчивый, умный. Учился на фармацевта. Вот только непонятно, откуда брал деньги. Ближе к Новому году поняла, откуда. Он продавал таблетки. Всякие разные: приятные (для идиотов, само собой), однако вредные и заразные.

Амфетамин, в народе зовущийся спидами; MDMA, они же экстази. Мэджик. Иногда кокс. Будущий фармацевт же. В этот же год на вершину славы выходил бутират. Никакой водки не надо. Заглотнул из крышечки – и пошел плясать. Весело и хорошо (сначала). Для автерпати – самое оно. Секса опять же хочется. Всем. О смерти и зависимости юные дарования, само собой, не думали3.

В общем, полный парам-пам-пам. И главное – дешево. Спиды стоили дороже. У Вовчика – триста «рэ» за штуку. Полный кошмар, короче.

Я расстроилась. Одно радовало – Вовчик сам это дело не любил. Только продавал. И меня тоже не хотел подсаживать. Сначала. Запрещал даже думать об этом. Я и не думала. Поколбаситься под памп4 всегда могла и без таблеток.