Читать книгу Легенды Сьеррвуда - - Страница 3

Вальтер Рихтенгоф, будучи сдержанным и хладнокровным вампиром, решил проявить заботу о Клэр весьма необычным способом – он купил для нее целый дом. Это было весьма неожиданно и трогательно, учитывая его замкнутый характер. Однако налаживать с ним близкие взаимоотношения оказалось куда сложнее, чем казалось.

Древний вампир слишком привык к одиночеству и неприкосновенности, поэтому плохо шел на контакт. Он смущался объятий и любых открытых проявлений чувств, что еще больше затрудняло сближение. Клэр и Вальтер прожили под одной крышей уже целую неделю, но девушка видела его всего пару раз за это время. Большую часть времени Рихтенгоф проводил в лесу, на Тенеброне или углубившись в чтение древних талмудов в гостиной их нового дома.

Ей было очевидно, что Вальтер старается искренне заботиться о Клэр. Но вёл себя при этом крайне сдержанно, словно боялся переступить какую-то невидимую границу. Девушка прекрасно понимала, что он просто беспокоится за хрупкость ее человеческой жизни рядом с могущественным бессмертным. Сколько бы она ни напоминала Вальтеру, что в случае чего сможет отбросить его мощным ударом тока в другой конец комнаты, вампир лишь загадочно улыбался, кивал и вновь погружался в свои дела.

Однажды обняв, Рихтенгоф должен был растеряться. Такова была его природа. Осознав, что излишне расчувствовался, он тут же смущённо разомкнул объятия и отошел к шкафу.

Кроме руки, крепко стиснувшей его галстук.Отступать было некуда. Клэр понимала, что выбор у неё один: либо проявить настойчивость и убедить вампира, что способна стать неотъемлемой частью его семьи, либо смириться с ролью изящной, но слишком хрупкой фарфоровой статуэтки, которую бережно хранят за стеклом серванта.

– Куда-то собираешься? – спросила Клэр, кивая на одежду в руках Рихтенгофа.

– Мне надо на Тенеброн. У меня предчувствие.

– А как же я?

Последний вопрос выбил Вальтера из равновесия. Он обернулся. На небольшом обнаженном участке кожи под распахнутым воротником рубашки танцевали оранжевые блики пламени камина.

– Ты ляжешь спать. – Он слегка наклонил голову. – Есть возражения?

– Вальтер, пожалуйста. – Клэр практически умоляла. – Что это было?

– Меня перемкнуло, и я тебя обнял. – Он закрыл шкаф и остановился перед девушкой, засунув руки в карманы брюк. – Случайная эмоция, подавленный страх и…

– И страсть, Вальтер. Я же вижу. Вампир отвел взгляд, не зная, что ответить. Клэр, не тушуясь, продолжала смотреть прямо в его лицо.

– Ты наблюдал за тем, как я читаю. – Девушке удалось сделать лишь один осторожный шаг навстречу Вальтеру. – И так смотрел, что…

– Пожалуйста! – Он зажмурился.

– Не обманывай самого себя. – Голос Клэр перешел в шепот, сердце колотилось как сумасшедшее. Еще один робкий шаг вперед. – Я никогда не думала, что твой взгляд может быть таким тёплым.

– Это опасно, – отрезал он. – Вспомни Ричи и Абаддона, сцепившихся на лужайке из-за женщины. Сама знаешь, что происходит, когда чудовища перестают себя контролировать.

– Пожалуйста, перестань себя контролировать еще раз…

– Остановись!

Его звучный голос прокатился эхом по комнате. Стыд, жгучее чувство вины и желания катились по венам Клэр, вымывая остатки страха и оставляя за собой лишь стремление двигаться вперед.

– Зачем ты меня отталкиваешь?! – воскликнула она. – Даришь дом, целуешь, а потом всю неделю дёргаешься в своей привычной манере!

– Я не дёргаюсь, а веду себя осторожно. – Он методично застегнул рубашку и выученным ловким движением завязал галстук.

– Неужели?! – почти заорала Клэр. – А выдашь мне дешифровщик от твоей головы?! Может, хоть тогда пойму, чем занят этот гениальный ум!

– Кричать можно и потише. Окно открыто.

– Пускай знают, что я влюбилась в придурка!

Руки Клэр дрожали, на глаза набегали горячие слёзы. Ей еще никогда не было так трудно говорить о собственных чувствах, она будто не знала, что делать. Опустив глаза, девушка задрожала, словно мёрзла на крепком северном ветру.

– Ты – крепость, – прошептала она. – Ты – железо и сталь. И ты не причинишь мне вреда. Доверься. Прошу.

– Ты плачешь?

Вальтер наклонился, чтобы заглянуть в лицо девушки. Подняв голову, она даже не попыталась смахнуть слезу, скатывающуюся по щеке. Выпрямившись, смотрела в его бесконечно глубокие глаза с надеждой на то, что он наконец поймёт.

– Клэр? – тихо позвал он. – Ты в порядке?

– Я… – Она резко вдохнула и выдохнула. – Я люблю тебя, Вальтер. Так сильно, что сейчас просто возьму и откинусь, если ты меня не поцелуешь.

Глухой раскат грома выбил пробки, и свет в комнате мгновенно погас. Несколько долгих секунд они выдерживали эту темноту, пронзающую своей недосказанностью.

Вальтер мог бы в одно движение броситься прочь или найти миллион причин выскочить в открытое окно. И Клэр бы ни за что бы не поверила, что ему не хватит духу это сделать. Но они были нужны друг другу именно сегодня. Именно в эту чёртову минуту, когда мир вокруг буквально разломился пополам.

Ему не хватило выдержки. В полумраке комнаты Клэр увидела, как черные зрачки его глаз расширились. Самое прекрасное чувство в мире, наконец, овладело неприступной крепостью.

– Иди сюда.

Боже, да, да, ДА! Пальцы Клэр – на идеальном воротнике рубашки, сминают и тянут ткань так, что готовятся разорвать, а её губы накрывает целомудренный выдержанный поцелуй, ловят прерывистый вздох и бархатный грудной стон. Они целуются с таким наслаждением и жаждой жизни, что Клэр почти падает на пол, Вальтер лишь ловит её и мягко подталкивает к кровати. Его поцелуи на нежной шее – требовательные, влажные, дерзкие. Клэр дрожит всем телом, когда Вальтер поднимает ее на ноги, чтобы раздеть и уронить обратно. Последнее, за что она успевает ухватиться, – галстук. Гладкий и атласный, прохладный в контраст того поцелуя, что она ощущает на своей груди. Галстук почти полностью выскальзывает из ладони, Клэр хватает лишь кончик, едва успев вцепиться в единственное, что нашли пальцы. От ощущений кружится голова – призрак его дыхания на её губах, атласная безукоризненная нежность у неё между пальцев, медленные прохладные печати поцелуев на животе. Она почти вскрикивает и тянет галстук на себя, правой рукой вцепившись в мягкие влажные волосы. Её стоны – почти хныканья – быстрее, сильнее, пожалуйста.

Её больше нет. Нет больше ничего.

Кроме руки, крепко стиснувшей его галстук.