Читать книгу Безумен не мечт'атель, а… - - Страница 6

«Лесной демон, говоришь?» – спросил ‘Идиом.

– Не демон! И не лесной! А дух тайных троп, ярости природы, достатка и плодородия. Ты вообще слушаешь меня?

«Прости. Просто… Никак не могу сконцентрироваться.»

 ‘Идиом посмотрел на пелену текста в ноутбуке, но не смог продолжить писать. Пустота наполняла голову. Так же, как и грудь. Он закрыл ноутбук и открыл окно, чтобы освежиться.

 Осенний ветер проник в одинокую студию и потрепал небольшой листочек брюквы на подоконнике. Одинокие капли с вечернего неба напомнили о первой встрече с немыслью.

«Так это ты спа… Ты колеса грузовика превратил брюкву?»

– Конечно, а ты думал, что они сами? Я не хотел остаться в теле без рук и без ног.

«То есть это не из-за сочувствия»

– Не верю в сочувствие, – немысль с неуверием усмехнулась.

‘Идиом не мог поверить в услышанное. Но предпочел не думать, чтобы не ломать и без того хрустальный образ немысли.

Он посмотрел на росток брюквы. Тот на удивление быстро пророс. Вопрос повис тишине головы.

– Потому что любое растение хочет сблизиться со мной, – сказала немысль.

«Но зачем вообще это брюква тебе нужна? И ты так и не назвал своего имени.»

 Немысль задумалась. Молчание затянулось. ‘Идиом даже подумал, что говорит сам с собой, но немысль вернулась, задушив легкое чувство утраты.

– Ты можешь звать меня Люнденом, наверное… Так будет легче. К тому же мы побудем какое-то время вместе, – неприязнь, которую ‘Идиом ощущал от немысли в начале, немного растворилась. – Тебе нужна эта брюква не меньше, чем мне.

«Зачем?»

– О боги! Раньше меня просили даровать такую брюкву. Люди верили, что она волшебная, что их достаток расцветет вместе с ней.

«А она волшебная?»

– Нет. Но твоя – особенная потому, что она твоя.

«М-м-м… Я напишу книгу и наполнюсь достатком?»

– Ах… Кусок глины… Посмотрим…

 Прилив сил наполнил ‘Идиома. Он закрыл окно и открыл ноутбук, утопая головой работы. Да, раньше парень не дописывал ни одной книги, но сейчас… Он был готов. Верил, что закончит. Верил, что история будет потрясающей.

…

«О! Она ответила!» – ‘Идиом чуть не уронил телефон от вибрации.

Незнакомец смог найти мессенджер ВертексКэт. И спустя пару дней ‘Идиом всё-таки написал ей.

– Претрясно, может ты хотя б главу допишешь сначала? – немысль спросила шелестом бумаги.

«Не могу ждать!»

Парень закрыл ноутбук и закрытыми глазами – чтобы не увидеть открытый пуш-апп – открыл мессенджер.

Аватарка с котом и гитарой сияла вверху, а ниже:

«Привет, vertexCAT, я не бот, не добавляй в чс, пж!)»

«Ты кто? Как нашел?» – и эмодзи с поднятой бровью.

Руки ‘Идиома вспотели, а сердце усиленно било, заглушая мысли.

«Что мне ответить?»

– Припугнуть? Сказать, что ты демон и заберешь всё, если не выйдет из… Телефона?

«Что? Нет! Ты где такой дипломатии научился? Я лучше сам.»

И он искренне рассказал, насколько преданный фанат. Упомянул свой ник на платформе, добавив, что пропажей Вертекс сильно расстроен.

То ли искренности было слишком много, то ли вечер был поздний, но она не ответила.

‘Идиом не мог уснуть без колыбельных Мин с мечтаниями о Мин.

«Она ответит?» – парень смотрел в угол, на одинокую тумбу, которую лунный свет избегал.

– Почему ты так помешан на ней? Это тебя до добра не доведет. Знавал я такого юнца, который влюбился в охотницу. Не простую, а самую лучшую во всём мире. Вместе они под конунгом многое уведали. И юнец решил просить ее руки.

«Она ответила взаимностью?»

– Ну как сказать… Охотница была жрицей Луны. Сердце ее принадлежало богине, так что девушка отказала. По крайней мере, она не послала юнца к йотунам…

 ‘Идиом с тоской отвел взгляд от тумбы. И заглянул в ноутбук. Навел курсор на папку «прошлое», но не осмелился открыть.

«И что он сделал?»

– В конце концов, после череды бедствий, собрал хирд и отправился в плавание. Он не мог жить без нового, поэтому не мог горевать вечно. Будущее гораздо интереснее.

 ‘Идиом кивнул. Он улыбнулся: был убежден, что Мин ответить, и убрал курсор от «прошлого». Парень с интересом приготовился к будущему.

Но что-то, скрытая пустота разбитых осколков, колола изнутри живота, груди. Должно быть, от прошлой истории.

…

Следующим утром Мин ответила, что приятно удивлена, но не может стримить больше. Никогда. Парень подавился лапшой быстрого приготовления. Спазм сковал грудь. Сейчас погибнет, подумал, но откашлялся.

‘Идиом спросил у Мин:

«Почему?» – и эмодзи с каплей.

Она прочитала. Но не ответила. Это был конец.

Конец диалога.

Конец череды прекрасных мгновение и конец утешения.

‘Идиом отложил телефон и упал на подушку. Грань подушки была точно так же смята, как и много, много дней назад. Грудь превратилась в пропасть, и кровь в висках уже не так разрывала бременем, как пустота.

– Это всё? Ты вот так опустишь руки?

«Зачем стараться бежать если ночь всегда за горизонтом?»

– Эй, я вообще-то на тебя силы потратил. У меня немного осталось, а ты решил скончаться?

«Да.»

– Ох… Кусок глины… Ты не думал когда-нибудь о других человеках? Может, она так же сейчас лежит?

«Она?» – интонация в мыслях выдавала Хатен’’’-Рида.

– А ты думал, что она не человек?

‘Идиом взял телефон и написал Мин. Почему-то написал стих: само так вышло.

И как-то так пошло – они разговорились. О каплях за окном таких же, как вчера; о луне за окном такой же, как вчера; об обновлении «Лиги Древних» за экраном таком же, как вчера. Но после и ярче всего другого их печалила новая книга про попаданца, попавшего царским детективом. Реклама была везде: ‘Идиома даже не спасала броня информационного танка, в который он себя загнал.

Найдя нечто общее в своих печалях, они пожелали доброй ночи друг другу, и парень смог уснуть.

…

Хатен’’’-Рид к вечеру радостно смотрел на растущую брюкву. И радость усиливалась тем, что они с Мин договорились встретиться.

‘Идиом забрался в ванную комнату. Щелкнул выключателем. Свет неприятно ударил яркостью.

Парень обнажился и подумал в чистом свете: всегда ли немысль следит за ним? Люнден глумливо молчал.

Но ‘Идиом почему-то не чувствовал границ между немыслью, поэтому не смутился.

В душевой кабинке, которая не была кабинкой: не отделялась от остальной ванной, – в самом углу кабиночной клетки висела паутина. Внезапный свет потревожил хозяина мрачного узора, паука, и тот спрятался на краю узора смерти3.

‘Идиом не хотел разрушать его дом, но был вынужден. Хотя бы в силах человека спасти самого паука. Парень приютил на голой руке мягкое тельце и переселил на пол рядом с раковиной. Паук с благодарностью убежал во мрак.

«Вот что такое эмпатия, – подумал ‘Идиом. – Без нее человек как курица без головы: бегает по зову природы без глаз. Как в современном обществе.»

– Не понимаю, что ты лепечешь. Но в стаде безголовых куриц нельзя высунуть голову и сохранить ее. Их же что-то рубит? Ветра?

«Они рождены такими. Безголовие поголовно стало мутацией. Адаптация генофонда к жестокости природы.»

– Люди всегда рождаются безголовыми. Головы растут с годами.

‘Идиом не хотел думать о безголовии: он чувствовал, что его голова отделена и лежит на столе ученых, не патологоанатомов. Парень включил воду, разрушая узор смерти.

Мылся он долго: старался избавиться от неприятного осадка на коже. Нервного осадка – никак не мог.

И он не сразу опомнился, что опаздывает, наверное. Быстро залез в самые серые футболку и брюки, единственные другие – прошлые сушились днями на неработающей батарее.

‘Идиом прихватил кислых конфет и остановился у двери. Рука не тянулась к ручке. Не тянулась, точно как обычно, ведь, к счастью, в Город выходить можно было только в крайних случаях.

Был ли он крайним? Живот скрутило. ‘Идиом почувствовал тягу освободить (-ся). От ожиданий, от стресса, от ничего, пустотой заполняющего глаза, горечью – корень языка.

‘Идиом сглотнул.

– Там вишня чахнет, наверняка.

‘Идиом Хатен’’’-Рид кивнул, надел наушники и вышел за порог.