Читать книгу Безумен не мечт'атель, а… - - Страница 7

За пологом холма Диру открылся ослепительный вид: на утесе морского берега поднимался белоснежный город. Его белую стену рассекали прожилки столь лиственные, как почерневшая крона огромного дуба, стоящего на самом краю утеса. Соленый бриз разносил вековой запах умирающих желудей. А мрачная тень древа накрывала весь город, но это не мешало белому камню ослеплять и безымянного спутника Дира.

Когда-то давно он сбежал отсюда, но теперь с печалью направлялся к воротам.

С проселочной дорожки они свернули на белокаменную, заполненную телегами, людьми. Многие были изранены. Кровь капала на дорогу и впитывалась, не оставляя следа.

Толпа практически не продвигалась к городу. Некоторые люди в отчаянии разворачивались с проклятиями: «Глаз Балора б на этого молодого царя», – и в свободе в сердцах уходили куда-то на запад.

Никто не замечал Дира, но все расступались перед ним. Олень со спутником прорезали очередь до самых ворот, где стояло четыре стража по бокам и один в центре дороги.

Те стражи, что были позади центрального, носили крестьянские килты и неуверенно держали дешевые копья. Это были рекруты. Рекруты, которые всё еще были на военных сборах и, в отличие от безымянного, теперь неизвестно, когда вернутся домой4.

Одинокий же выделялся среди других стальными доспехами и шлемом с зеленым ворсом поперек. Он выставил вперед перчатку (три средних пальца свисали) и сомненно приказал остановиться.

Воин продиктовал указ молодого короля слово в слово: в город пускают только тех, кто может заплатить взнос. И стражник неловко поглядел вверх, на Дира.

 Безымянный достал из кошелька больше половины бумаг, но солдат добавил: «С каждого», – и олень почувствовал сожаления внутри спутника: хватило б на двоих, если бы охотник не заплатил слишком много за хлеб.

Вместе с этим он почувствовал и угрызения воина: мужчина не хотел красть благородство оленя, но приказ – есть приказ.

«Что есть приказ, если нет веры в добро?» – спросил Дир у солдата.

Воин открыл рот, но не смог ответить ничего. Дир наклонил голову, и тень могучих рогов упала на человека, слёзы запели холодом, и у того подкосились ноги. Страж пропустил, опустив с почтением голову.

Они вышли на безвольную улицу, которая поднималась прямиком к огромному дубу, Кран Мору, божественному семени. Городские бегали с одной стороны на другую и не замечали гостей. Безымянный повел за собой Дира, осознанно петляя в белом лабиринте.

На перекрестке, на деревянном помосте, стоял голосистый человек в пестрых одеждах. Его окружал отряд стальных воинов. Металлические люди блистали готовностью к бою. Дир подумал, что это и есть царь.

Человек властно поставил одну ногу на ящик, а другой рукой держал свиток.

– Слушайте! Слушайте, люди. Новый указ царя! Из оборота окончательно изымаются монеты. А также иные запасные металлы, будь то наконечники из железа или клинки из бронзы. Всем надлежит сдать металлы в орден Нибудана, где взамен будут выданы бумаги равной стоимости.

Но люди старательно избегали этого перекрестка, поэтому мало кто слышал.

Безымянный ненавистно высморкался и тоже ускорился. Но спросил у Дира:

– Эта… Что ты сказал солдату у ворот?

«Не более того, что рождалось у него в сердце.»

Мужчина кивнул. Справа из земли вылезала высокая башня, к которой они теперь и направлялись.

Диру казалось, что здание пребывало во многих местах сразу или же вовсе нигде: треугольные зубцы на верхушке сменились на квадратные, и башня наклонилась, олень наклонил вслед за ней голову – башня перебежит на сантиметр вбок и испарится, но после встанет, как обычно, безразлично.

Люди вокруг не замечали этого, как не замечали и Дира.

 Вблизи сооружение оказалось гораздо стабильнее. Только ворота открывались и закрывались от многих посетителей. На уровне глаз Дира, над воротами, висел герб с тропой к солнцу.

– Эта… Дирнахеил, тебе пора меньше стать, видимо.

«Могу ли я?»

– Ну… Как говорят легенды. Боги даровали тебе шепоть своих сил: Изгерут дала силу изменяться рекою. Так говорят легенды.

Дир посмотрел туда, где раньше высилась расколотая гора, но выступы домов закрывали ту красоту. Только пурпурный свет вдалеке поднимался к небесам.

Олень чувствовал веру спутника, но не понимал: не ошибаются ли люди5?

Дир помотал головой. Слёзы пели об утрате.

– Эта… Тогда мне придется одному, – сказал безымянный, выплюнул горькую мокроту и скрылся за вратами.

 Дир остался ждать не идя, поскольку более не знал, куда следует.

…

Безымянный попал в шумный зал. Пол был выложен мрамором, на стенах висели гобелены с героями мифов. Наемничьего вида люди сидели под ними на лавках и о чем-то ругались, а торговцы, наниматели, расталкивали друг друга, спеша по делам. Бряцали сумки, мечи, кружки и книги – весь хаос освещал золотой свет сотен свечей на серебряных люстрах.

 Спутник Дира чувствовал себя неуютно и, не теряя времени, похромал на запах затропных трав и свежих денег.

В дальней части стояла стойка с несколькими окнами, за которыми скучали городские девушки: их ногти были ровно подстрижены.

Из-за стойки вышел мужчина с немолодым лицом, тюрбаном на голове, прохрустел мимо песчаными пластинами доспеха и скрылся в толпе.

Безымянный подошел к одной девушке за окном. На ней был хлопковый наряд без рукавов, холодный, взгляд серый и на красной коже красные полосы у глаз.

– Чем орден Нибудана может Вам помочь? Если Вы сдавать железяки, то это в крайнее окно, – спросила девушка с диким акцентом у безымянного и махнула в сторону давно пустого окна.

– Эта… Нет… По чём проводники?

– Вам докудова?

– Ну… Вы знаете, где из камня торчит красный меч?

– М… Да… Щас… Ховиношт… – девушка потянулась к счётам под стойкой – на ее стороне было углубление – и прикинула какую-то заоблачную сумму.

– Но… Это обдирательство! – сказал безымянный, повысив хриплый голос, покашлял и шмыгнул носом. – У вас нет дешевле?

– Мужчина, Вы хотите попасть на другой конец континента за несколько часов, и дешевле заплатить? Тогда поищите другой такой же орден где-нибудь, – она язвительно улыбнулась.

– Но… У меня важное дело! Сам Дирнахеил был послан богами, чтобы вести меня!

Девушка оценила взглядом сопливый нос, неухоженную бороду, порванный килт, мозолистые руки, которыми охотник указал за отрытые ворота, но через плотную стену людей ничего не было видно, кроме мужчины в тюрбане, вернувшегося в здание.

Девушка закатила глаза и сказала:

– Я не знаю, кто это. Мы же взрослые человеки, не надо мне рассказывать сказки про богов…

– Тогда… Приведите вашего главного! Мне нужно с ним говорить.

– Мужчина, не разводите сценки, у магистра встреча, а после – еще десять стотысяч, ему некогда принимать всяких об…

Ее прервали.

Мужчина в тюрбане остановился рядом с безымянным, возвышаясь на две головы, и поставил смуглую руку на стойку. Седая борода его была связана шестами, кожа под ней сморщенной и безжизненной, а глаза… Черные глаза сверкали вечностью, и он таинственно улыбнулся, когда краем заметил взгляд спутника Дира.

– Ну-ну, не грубитесь посетителям, госпожа Киппа, – сказал он с забытым пустыней акцентом и обдал всю залу запахом чеснока. – Если позволите, он украдет этого господина.

Не получив возражений, пустынник отвел безымянного в укромный угол за стойкой, где тишина свалилась на них, а запах чеснока и трав навис куполом.

– Может он узнаться, как Вас зовут, господин? – спросил пустынник.

– Лонар…

– Какое складное имя! – мужчина воскликнул, и песчинки в горле задрожали. – Вы можете, полагаю, звать… – он задумался, как будто придумывая себе имя, – Саффаром. Саффар побудет вашим проводником, господин. На время, полагает.

– Ну нет… У меня нет столько денег.

– Право, господин. Всё совершенно бесплатно. Саффар видел Дирнахеила, как Вы его назвали, и очень, признаться, поражен. Саффар был бы рад помочь духу и, выходится, Вам заодно. Идем?

Лонар последовал за проводником с недовольством: всем известно, что неприкаянные раскололи Олимп, и охотник предпочел бы никогда не видеть Орден, но выбора не было… «Бежать…»

Улица встретила их поднявшейся пылью. Люди так и сновали, огибая незаметную фигуру гигантского оленя и ненавистную фигуру Саффара.

– Эта… Почему они не замечают Дирнахеила? – спросил Лонар

– Они просто не верятся. Вот и всё. Не верят во что-то большее, за ступенной гранью их власти. Удивительно, что Вы его видитесь…

Мужчины остановились в кольце вокруг Дира, и пустынник почтительно склонился; нефритовое кольцо на его шее коснулось земли.

Выпрямившись – он доставал тюрбаном до основания шеи оленя, – Саффар повел их на рынок и попутно объяснил основы странствия по тропу.

…

Площадь располагалась рядом воротами. В центре, прямо из белого камня под ногами, рос маленький дуб, в тени Кран Мора. Листья дуба дрожали от дыхания толпы, и на них сверкали морские капельки, не таившие из-за холода людей и необычно холодного мая.

Вокруг одинокого дуба тянулись лавки. Их было немного, несколько сотен. Другие торговые площади были гораздо больше, но они занимали элитные места под великим дубом, а эта была для людей победнее.

Продавцы пытались выделиться кто как мог. Одни украшали прилавки заграничными узорами на лентах. Другие, совсем бедные, ярче всех кричали.

А был такой, кто позволял гладить прозрачную птицу на плече. У него Саффар купил связку чеснока и дурнопахнуших трав. Его кошель был набит туго; и то ли от этого, то ли из-за нефритового кольца неприкаянного, но торговец отказал в скидке и даже наоборот задрал цены.

У другого продавца во мраке переулка проводник взял серебристую бутыль, обернутую шелком. Живым шелком. По белой ткани ползли черные узоры и не давали рассмотреть внутренности бутыли.

Закончив с покупками, они направились к стойлам у ворот.

Саффар зашел и развязал верблюда. Зверь мирно что-то жевал, но, заметив за безопасной крышей великого оленя, не захотел выходить.

– Тише, Хупех. Ты разве не припомнишь легенды о Дирнахеиле? – верблюд закрыл глаза и задумчиво дожевал свой обед, а после как бы кивнул. – Умный мальчик.

Пустынник похлопал по спине питомца, вывел из стойла и пристегнул седельные сумки.

Саффар обратился с напоминанием к Диру, на которого уставился верблюд, и к Лонару, который уставился на верблюда:

– Самое главное – вера, хорошо? И не сходитесь с тропа.

Они кивнули, и отряд вышел за ворота, пробиваясь сквозь толпу.

Саффар приставил нефритовое кольцо к глазу, что-то пробубнил и растворился на тропе вместе со своими спутниками. Никто даже и не заметил.