Читать книгу Безумен не мечт'атель, а… - - Страница 8

Е

Солнце уже не светило в спину ‘Идиому. Парк опустел, и под обнаженными березами проходили только потерянные в городской суете, которая срывалась за полупрозрачным забором.

Где-то здесь была и Мин. Беспокойство нарастало: парень прошел почти всю аллею, но так и не увидел розовую куртку с капибарой. Новая волна спазма скрутила живот. Он опоздал?

Из серых брюк ‘Идиом достал телефон в надежде увидеть уведомление, что больше не надо никуда идти. Никогда6. Но экран был мертв. Спазм опалил и грудь.

Парень с досадой опустил телефон и заметил чуть дальше мерцание розы на грациозности лавки. Он выдохнул. И ускорился.

Не розовую, а рассветную куртку подсвечивала последняя модель премиум смартфона; твердые пальцы оплетали посеребренную крышку, и ‘Идиом заметил татуировку бабочки на кисти с ангельскими крыльями.

Серо-красная листва застонала под кроссовками. Девушка подняла глаза. Лаймовые аккорды растекались по ее просторной радужке, почти настолько же вольной, как и у аниме аватара. Одну сторону лица прикрывала струна волос. Мин натянула ее за маленькое ухо, и ночные переливы сыграли на пряди, раскрывая тонкие губы, потрескавшиеся на холоде. Верхняя, как вершина рояля, приоткрывала белые молоточки зубов.

‘Идиом снял наушники.

– Идиом? – спросила она с диссонансом в голосе.

– Д-да, Мин? – спросил он с волнами в голосе.

– Да, ты немножко опоздал.

– П-прости… Потерялся в душе.

– Хорошо, что нашел тропу, – улыбнулась она и вознеслась.

Аромат незрелой вишни струною смял ‘Идиома. Тело содрогнулось.

– Летс гоу! Там уже начали, наверное.

Они покинули аллею вместе и направились вдоль широкой улицы. Автомобили ревели, проносясь мимо, заглушали смех одиноких парочек на улице, но ‘Идиом слышал только удары сердца и пустоту тишины. Неловкую паузу.

Чувство неуместности рядом с ней бременело сильнее духоты, от которой люди прятались за куртками. Он не знал, что сказать…

– Почему она из экрана вышла другой? Я думал, что она красивее, – спросила немысль.

«Красота – бабочка, – и есть она, поэтому другая.»

– Можно приземленнее?

«В нашем мире можно измерять лицами.»

– Что?

«Правду.»

Немысль пропала, усугубляя тишину.

‘Идиом случайно сблизился с Мин плечами, но девушка повела ими, поправляя куртку, коснулась крыльев на руке и отдалилась.

‘Идиом покрутил сиреневую прядь и почувствовал во рту сухость. Достал конфету. Бросил в рот. Словил взгляд спутницы.

– Эм… Хочешь конфету?

Она кивнула. Он поделился.

Но его лицо приняло испуганный вид, когда ее лицо искривилось.

Она посмотрела на него со складками над бровями. Он посмотрел на нее с морщинками на носу.

И оба искренне рассмеялись.

– О май гаш, у тебя такой искренний испуг, – сказала Мин в перерывах между смехом.

Но после резко подняла брови еще выше и закашлялась.

«Я всё испортил!» – подумал Хатен’’’-Рид.

Он в панике закусил губу, поднимал руку несколько раз, но все же решился ударить между ее крупных лопаток. Девушка помотала головой и остановила ладонь парня. Откашлялась. Вздохнула и провела рукой по лицу.

– Не люблю кислое, – сказала Мин, но замялась, словно слова опередили мысленные смыслы.

– Ты всё испортил, – сказала немысль.

‘Идиом пожалел, что вышел из дома и под ногами не оказалось пропасти в бездну. Как теперь смотреть ей в глаза?

– П-прости… П-пожалуйста… – ответил ‘Идиом и опустил глаза, закусив губу сильнее; кровь пустоты просочилась в рот.

– Да не парься, всё ок. У тебя сейчас лицо даже смешнее.

Она замялась снова, но тепло улыбнулась, и тело обдало бо́льшим огнем. Парень выдохнул и неловко улыбнулся в ответ. Мин подняла руку, словно хотела потянуть ‘Идиома, но коснулась крыльев на другой кисти и сказала:

– Не стой как столб! А то пропустим всё. Пошли, недолго осталось.

К

Саффар словно прокладывал троп впереди: перед ним расступались водянистые очертания, поднимавшиеся к небу. Троп был достаточно узким, чтобы вместить всех. За волнами менялись пейзажи.

Изрезанные ледяные хребты плавно перетекали в джунгли: акации вырастали из снега, разбросанные камни меняли цвет на лазурно-белый, ограняли лепестки, и резкий запах целого поля пестрых цветов пробился к Диру. Он чувствовал удивление со скользкими нотами беспокойства в Лонаре, который спросил:

– Эта… Как вы так меняете мир?

– В том то и дело, что не меняем, господин. Уже нет… Скорее тропы нас меняют. И поэтому Саффар бы предпочел не раскрывать тайны Ордена. Для Вашего блага, – ответил проводник через плечо, странно-грустно улыбаясь.

Он вел верблюда рядом с собой и приглядывал за ведомыми.

Зелень в миг выцвела, звуки заглохли, и за волнами раскинулась пустыня с огненным кратером вдалеке. Столпы пламени выпрыгивали из огромной воронки и как маяки какое-то время сопровождали группу.

Кратер был огромным, даже для Дира, он подумал: «Могло ли солнце родиться из этих песков?»

 Со своей высоты олень смотрел, как одинокие песчинки скатывались в жерло и испарялись от жара.

Но олень не увидел того, что испугало Лонара. Гибкая шея опустилась, чтобы посмотреть.

Рядом с ними, у самой пелены, стоял мясистый кактус. Из основного стебля выставлялись две длинные руки с зазубренными иглами. Зоркий глаз Дира замечал осторожное дрожание кактуса. Ветер был слабый.

– Это… Растение странное, – сказал Лонар и высморкался на троп.

– Верьтесь, господин. Всё будет хорошо. Троп отделяет нас бескрайним миром от того, что за ним, хоть так и не кажется простому глазу, – Саффар ответил спокойно, но схватил поудобнее хопеш на бедре.

Лонар разрезал взглядом кактус. Левая нога хромала медленнее. Рябь на стенах тропа тоже замедлилась. Мужчина заскрипел зубами и достал нож из-за пояса, и тогда песок зашевелился.

Стебель приподнялся, снизу показался панцирь, а сзади вылезло жало. Игольчатыми руками монстр попытался схватить Лонара. Натянул водянистую ткань. Рябь соприкоснулась с иглами. И порвалась.

Завеса спала. Пыль ворвалась в легкие мужчины – он закашлял. Отпрыгнул от смертельного захвата, но уронил нож.

Монстр беспорядочно бил жалом, не попадая ни по кому.

Саффар запрыгнул на верблюда и закричал им бежать в тот момент, когда песок стал вибрировать.

Дир устремился за проводником. Земля уходила из-под задних ног, образовав воронку. Мерзкий шорох хитинистых ног пытался достать оленя – не смог.

Дир пронесся мимо Лонара, который начал отставать. Край воронки подступал. Олень почувствовал сильный страх человека – страх смерти – и развернулся.

Поровнявшись с охотником, он низко подогнул лапы. Мужчина залез на спину.

Край воронки завладел ногой Дира. Олень стал скатываться вниз.

Жало ударило в голень. Олень заревел. Но из последних сил передних лап смог вырваться из ямы.

Лонар обхватил руками гибкую шею, и они отбежали от смертельного кактуса.

Яд с задней ноги размыло по всему телу – мышцы Дира парализовало. Он упал, отправив в песок наездника. Что-то хрустнуло.

На самом деле, Дира чувствовал свое тело настолько слабым, что даже без яда не мог бы бежать с кем-то на спине дольше минуты.

Саффар развернул верблюда и направился к ним.

– Разве нельзя иметь хоть чуточку веры? – спросил он, спрыгивая с Хупеха.

Лонар не ответил, прокашлялся и посмотрел на оленя, рядом с которым лежал отломанный рог и россыпь серег.

– Прости, – сказал мужчина и отошел отвернувшись.

Саффар полез в сумки, но случайно уронил статуэтку. Это была женщина, вроде бы, но с мужскими и животными чертами. Вместо головы была бычья морда. Нефритовая фигурка расставила руки и ноги так, что можно было разглядеть голые формы во всех деталях. Из рук стекали волны.

Лонар заметил статуэтку, и пустынник, потемнев, схватил ее, засунул обратно в сумку.

– Это… Изгерут? Странные виды ее… – спросил Лонар и смущенно высморкался.

– И да и нет. В Куалантоке свое видение бога воды. Но Саффар бы предпочел не говорить об этом, – глубокое давнее разочарование, вина и, видимо, стыд наполнили мужчину.

Пустынник аккуратнее достал из сумок душистые травы, ступу, пест и начал готовить противоядие. Он качал головой, поглядывая на Лонара, который снял с пояса полупустую флягу и отпил.

«Что есть прощение? И что есть вина? Я чувствую в вас обоих», – Дир не мог поднять головы, и только бирюзовые слезы колебались на знойном ветру.

– Эта… Мой отец говорил, что вина делает нас слабее. Мы колеблемся и допускам зло. А прощение – это дар, который нужно заслужить. Так он говорил, – влага проступила у края голубых глаз, и Лонар не мог смотреть на оленя, поэтому смотрел на свою тень.

«Дар…»

– Дар? Господин, Саффар полагает, что каждый заслуживает этот «дар» от рождения потому, что мы все ошибаемся, – проводник перемолол травы, скинул смесь в миску и подошел к оленю. – Поэтому Саффар и прощается Вас, пусть Вы чуть не убили Дирнахеила. Яд езан’босоло смертельный обычно, знаете? Но, полагается, великий будет в порядке.

В пустыннике беспокойство за другую жизнь затмевала прочее.

Он залил микстуру в маленький рот оленя и сказал, что надо подождать. Олень почувствовал недовольство Лонара: он не мог ждать7.

 Саффар сколотил навес над спутниками из ковра и двух штырей, а другую часть прикрепил к Хупеху. Сел на песок и спросил:

– Как же Вы, господин, встретились Дирнахеила? И зачем вам Оцел Ждрой? – словив непонимающий взгляд, он уточнил: – Меч в камне.

Лонар вздохнул, невольно взглянув на разбитые слёзы на песке.

– Эта…Сложно… Он… Вестник Гилиах, наверное. Говорят, она ведает вещими снами. Она показала мне судьбу, – заключил мужчина, вспять переводя взгляд на свою тень.

– Но, господин, позвольте… Саффар сколько мифов ни собирал, а везде говорилось, что богиня луны предпочитается наблюдать, а не действовать. Полагается, вещие сны – это случайные стрелы, которыми она промахивается на охоте. Они не ведут. Не показывают судьбу. Только незначительные события, – Саффар поглаживал шесты бороды думая.

– Ну… Мои сны не такие.

– Знаете, с другой стороны Саффар много слышал о демонах снов. Ваши брудши, к примеру. Насылают морок, упиваются страхом, а когда надоедает, то вырывает грудное сердце. Не думаете, что Вас может водиться за нос? Полагается, он боится запаха вереса и…

– Не думаю…

Саффар красноречиво развел руками. Ждали они в тишине, а когда Дира отпустил яд, они собрались и пустынник повел их дальше, напомнив вновь о вере, хотя сам не верил больше в Лонара.

…

Из песка за водянистой пеленой выросли горы, ощетинились камнем. Между ними прорезалась долина. Земля имела странный пепельный оттенок, но, казалось, восстанавливалась после смерти.

Путники сошли с тропа.

Оказались они на дороге к монолитной крепости, задняя ее часть уходила в скалу. Солнце перевалило за высокие пики, слегка нависавшие над долиной, и, видимо, здесь вечер наступал немного раньше, поскольку растения у дороги готовились ко сну.

Саффар повел их было к непробиваемой стене, за которой виднелась башня-близнец той, что в Лироисе, но Лонар остановил его.

– Эта… Укажи, где меч.

– Вы, господин, разве не хотите обождать за стенами? В Ховиноште ночью опасно.

Герой переминулся. Его пугали неизведанные ночи чужой земли, ведь и родные были страшны. Но страх, что Лироис сгорит в демоническом пламени и Лонар не найдет себе места в другом мире, – этот страх был сильнее.

– Эта… Нельзя откладывать. Мои видения важны как никогда.

– Саффар уважает Вашу, господин, веру. Пусть она не всегда сильна, – он поклонился, но Лонар поморщился.

Проводник указал вдаль, прочь от города, и теперь путь Дира со спутником лежал к семи холмам на горизонте из загнутых гор.

6

Как он мог бы надеяться.

7

«Бежать.»