Читать книгу Позолоченная корона - - Страница 8

Брат дал Хелльвир поспать до полудня, но потом все-таки вломился к ней в спальню без приглашения и начал громко жаловаться на полное отсутствие у нее интереса к достопримечательностям. Сонная Хелльвир спустилась за ним в общую комнату, на ходу приглаживая рубаху и заправляя за ухо волосы – которые Эльзевир тут же снова растрепал своим клювом.

Мать сидела у окна за вышивкой. Увидев Хелльвир, она недовольно поджала губы.

– Тебе больше нечего надеть? – бросила она.

Хелльвир оглядела свою рубаху и штаны. Одежда была простой, но чистой.

– Мою дорожную одежду нужно стирать, – ответила она.

Мать отложила вышивку и поднялась.

– Ты похожа на крестьянку, – проворчала она. – Нужно найти тебе что-нибудь поприличнее.

– Я могу сходить с ней за покупками, – предложил Фарвор и взял из вазы яблоко. – Хочу показать ей Торговый квартал. А вечером зайдем в «Кукушкин уголок».

Мать сердито нахмурилась, и он быстро добавил:

– Только по одной кружечке.

Она вздохнула.

– Хорошо. У меня есть для тебя платье. Я хотела, чтобы ты поберегла его для визита во дворец, но тебе нельзя появляться в городе в таком виде.

Мать бросила многозначительный взгляд на стенные часы. Это был диковинный механизм с какими-то пружинами и колесиками, украшенный замысловатыми завитушками. Часы походили на цветок со сложенными лепестками. У них в деревне никто даже не видел подобных вещей, и Хелльвир не стала притворяться, будто понимает, как определять по ним время.

– Ты проспала все утро. Теперь я опоздаю на богослужение, – упрекнула ее мать. – Идем наверх. Поторопись.

Хелльвир стояла в дверях и смотрела, как мать роется в шкафу, набитом платьями. Она впервые была в спальне родителей. Ее внимание сразу же привлек небольшой столик в углу комнаты. Дюжина свечей стояла перед звездой, прислоненной к стене. Были там и другие религиозные предметы, незнакомые Хелльвир, какие-то диски с выгравированными на них символами-дометиками. Она хотела рассмотреть их поближе, но мать уже вытащила из шкафа платье с пышной юбкой и разложила его на кровати.

Хелльвир подошла и взглянула на платье, пока мать разглаживала рукава. По крайней мере, оно было темным – уже хорошо. Как это ни странно, платье ей понравилось.

– Это же очень дорого, – сказала Хелльвир, щупая ткань. Она никогда не носила такой одежды.

– Храм был к нам добр, – ответила мать таким тоном, как будто Хелльвир обвиняла ее в чем-то. – И хозяин лавки, где работает твой отец. Надень.

Хелльвир быстро сбросила рубаху и штаны и надела платье через голову, а мать расправила юбки вокруг ее бедер. Она заметила их отражение в большом зеркале на дверце платяного шкафа: вот она в новом платье с расстегнутым корсажем, мать хлопочет рядом, оглядывает ее, одергивает подол. Наконец-то они с мамой занимаются ее нарядом, как все девушки со своими матерями. Ей захотелось, чтобы этот миг навечно остался в ее памяти.

За эти годы мать Хелльвир, судя по всему, забыла то, что видела в царстве Смерти. Если какие-то воспоминания у нее и остались после возвращения к жизни, она постаралась загнать их подальше. Теперь она, казалось, помнила и знала только одно: что Хелльвир воспользовалась какими-то «неправильными», «дурными» способностями для того, чтобы ее спасти, но не пожелала воскресить ее новорожденную дочь. И поэтому мать теперь относилась к ней иначе, чем прежде; каждый раз, когда она смотрела на Хелльвир, говорила с ней, дочь ощущала, что они стали чужими. Хелльвир давно с этим смирилась, но сейчас ей страстно захотелось, чтобы между ней и матерью все и дальше было как сегодня. Мать до сих пор ни разу не помогала ей примерять новое платье.

Мама расправила рукава и начала зашнуровывать лиф на спине.

– Слишком туго, – пожаловалась Хелльвир, прижав руку к животу.

– Платье женщины, появляющейся при дворе, не должно быть удобным, – отрезала мать, затягивая шнурки. – Там нужно прежде всего иметь хорошую осанку.

– Но сегодня я не еду во дворец.

– Завтра поедешь.

– Это будет просто встреча с принцессой.

– Которая в один прекрасный день станет королевой. Считай, что это официальная аудиенция.

Хелльвир увидела в зеркале, что мать в недоумении качает головой.

– Должна признаться, я никак не ожидала, что в нашей семье произойдет что-то подобное, – пробормотала она. – Моя дочь встречается с внучкой королевы.

Хелльвир впервые в жизни услышала в ее голосе нечто вроде материнской гордости. Мать распустила волосы Хелльвир, наспех завязанные в пучок, тщательно расчесала их и уложила в прическу, которая у самой Хелльвир не получилась бы и за несколько часов. Прикосновения прохладных пальцев были приятными.

– Не позволяй этой птице садиться себе на плечо, – продолжала Пайпер. – Она наделает зацепок на ткани.

– Это он.

Мать взглянула на ее отражение в зеркале, и иллюзии Хелльвир были развеяны. Одного взгляда оказалось достаточно.

Хелльвир надеялась, что мать пойдет вместе с ними осматривать Рочидейн, но та сослалась на дела и в сопровождении служанки в сером платье, которую звали Вейра, ушла в храм. Однако Хелльвир не успела расстроиться: Фарвор схватил ее за руку и увлек на улицу. Когда они вышли на набережную, он окликнул хозяина одной из многочисленных маленьких лодочек, которые почти круглосуточно плавали по каналам. Сначала Хелльвир побаивалась – лодка сильно качалась, – но, когда они уселись на скамью, оказалось, что она прекрасно чувствует себя на воде. Они весело болтали с лодочником, который вместо весла пользовался длинным шестом. Заметив интерес Хелльвир, словоохотливый лодочник объяснил, что для весел каналы слишком узки. Для того чтобы не задевать каменные стены, гребец должен был обладать большим искусством, и новички часто теряли шесты, которые намертво застревали в иле, покрывавшем дно.

Канал впадал в другую, более широкую протоку. Их лодку теперь окружали дюжины небольших прогулочных судов. Богато одетые горожане, устроившись на мягких подушках, смеялись и наслаждались погожим днем. На бортах некоторых лодок были изображены какие-то эмблемы.

– Эти лодки принадлежат Домам, – объяснил Фарвор. – Видишь гербы?

– Домам?

– Это аристократические семьи, которые правят в Рочидейне. Я работаю на одну из них, Дом Редейонов. – Он прищурился, прикрыл глаза от солнца и указал на лодку с гербом в виде розы. – Харроу. Данфельд. Грирсон, Халивелл. Мордиг.

Лодка причалила к небольшой пристани, брат помог Хелльвир сойти на берег и бросил лодочнику эйд. Монета сверкнула на солнце, и Хелльвир разглядела на крохотном металлическом кружочке профиль королевы. Потом они поднялись по ступеням на оживленную улицу.

– Добро пожаловать в Торговый квартал! – воскликнул Фарвор, делая театральный жест.

Судя по всему, он получал не меньшее удовольствие от экскурсии, чем сама Хелльвир.

Перед ними раскинулось море палаток всевозможных цветов – как будто корабли со всего света подняли здесь свои флаги. Не успела Хелльвир опомниться, как Фарвор схватил ее за руку и устремился вперед, под полосатые навесы.

Они пробирались сквозь толпу, мимо прилавков с продуктами, вином, книгами, мимо птиц в позолоченных клетках. Со всех сторон доносились запахи жареного мяса, фруктов, пива. Хелльвир растерялась от шума и толкотни и изо всех сил вцепилась в руку брата, а Эльзевир прижался к ее шее.

Вокруг какого-то фонтана образовалось свободное пространство – там человек с обнаженным торсом, сверкая золотыми зубами, жонглировал ножами под восторженные крики зрителей.

– Куда мы идем? – крикнула запыхавшаяся Хелльвир.

– К портному, – ответил Фарвор, оборачиваясь. – На следующей неделе тебе понадобится новая одежда.

– А что будет на следующей неделе?

Брат остановился. Чувствовалось, что он очень доволен собой.

– На следующей неделе мы с тобой идем в гости к Редейонам, – объявил он во весь голос, чтобы перекричать шум рынка. – Мой рыцарь услышал, что ты в городе, и приглашает тебя на ужин в узком кругу.

Хелльвир застыла, словно кролик, заметивший приближающуюся гончую. Но Фарвор потянул ее за руку, и она покорно зашагала следом.

– Меня? – пробормотала она. – А зачем ему я?

– Он хочет познакомиться с моей знаменитой сестрой!

– Знаменитой? – испуганно переспросила она.

– Знаешь ли, история о травнице, которая исцелила внучку королевы, не может долго оставаться тайной. Ты думала, об этом никто не узнает?

Хелльвир немного успокоилась и переглянулась с Эльзевиром, который хлопал крыльями, стараясь удержаться у нее на плече. Если в столице считали, что Салливейн не умерла, а лишь тяжело захворала и что деревенская знахарка сумела ее вылечить, – что ж, это избавляло Хелльвир от многих проблем.

– Нет, – вполголоса ответила она. – Не стоило и надеяться.

Фарвор остановился у длинного прилавка, половину которого занимали рулоны тканей, а вторую половину – деревянные манекены, наряженные в платья. Брат приветствовал портного как старого приятеля, и тот бросился показывать им новые ткани из Интиры и Галгороса. Потом Хелльвир попросили забраться на табурет, хозяин лавки снял с нее мерки и задрапировал ее в привозную зеленую ткань, расшитую рыбками.

– А это не очень дорого? – прошептала она, наклонившись к Фарвору.

Тот лишь закатил глаза и ухмыльнулся.

– Хватит уже о деньгах, ты можешь хоть сегодня радоваться жизни? – ответил он и велел ей взглянуть на жилеты.

Хелльвир выбрала темно-фиолетовый жилет с изящной серебряной вышивкой на лацканах и подходящее верхнее платье.

Вскоре на прилавке лежал целый ворох одежды, и подмастерья заворачивали все это, чтобы доставить в дом их родителей; кроме того, в ближайшее время портной должен был изготовить для Хелльвир еще несколько платьев.

Фарвор купил ей сладкий пирожок – здесь пекари добавляли больше масла, чем у них в деревне, – и они двинулись дальше. Хелльвир обнаружила, что ей нравится вся эта суета, постоянное движение толпы, похожей на огромную живую реку.

Они бродили по рынку до вечера; Фарвор покупал ей сладости и напитки, которые она «просто должна была попробовать», до тех пор, пока Хелльвир не наелась до отвала. Когда торговцы начали собирать товары и закрывать лавки на ночь, Фарвор повел ее обратно по лабиринту переулков.

В свете закатного солнца вода в каналах блестела, словно расплавленное золото. Они остановились у какой-то таверны; на мостовую падал желтый свет, изнутри доносилась музыка и оживленные голоса. На вывеске была изображена крупная птица, восседавшая в гнезде, которое явно было ей маловато. Под картинкой было неумело накарябано название: «Кукушкин уголок».

– Одно из моих любимых заведений, – объяснил Фарвор и толкнул дверь. Хелльвир обдало запахом пива. – Я, конечно, пообещал маме, что мы выпьем только по одной, но нельзя побывать в Рочидейне и не отведать «Утренней Росы».

В зале было сильно накурено, табачный дым клубился над головой у Хелльвир, как пряди тумана. В углу трое музыкантов играли старинную плясовую песню. Вечер только начинался, но посетителей было довольно много; гул голосов напоминал гудение роя пчел, время от времени раздавался пронзительный смех.

– Утренняя роса? – улыбнулась Хелльвир, когда они подошли к стойке и уселись на табуреты.

Эльзевир спрыгнул с ее плеча и принялся клевать рассыпанные по стойке хлебные крошки.

– Это сидр из Эннеи, – объяснил Фарвор.

Он махнул хозяину, поднял два пальца и бросил на прилавок монету в пол-эйда. Должно быть, кабатчик хорошо знал его; уже через минуту перед ними появились две пинты золотистого напитка. Фарвор поднял кружку.

– За тебя, сестренка, – воскликнул он и весело подмигнул, – за то, что ты все-таки добралась до Рочидейна.

Хелльвир неуверенно улыбнулась, и они стукнулись кружками. Она сделала глоток. Сидр оказался прохладным и освежающим; он имел чистый, резкий вкус.

– Миландра лучше варит, – соврала она, пожимая плечами.

Фарвор сделал оскорбленное лицо и прижал руку к груди.

– При всем уважении к старухе, должен сказать, что ты ошибаешься, – возразил он. – В деревне отродясь не пробовали ничего подобного.

– Ладно, пить можно.

– Ты просто издеваешься. Это лучший сидр во всем Кроне.

– Чтобы вынести справедливое суждение, мне нужно выпить еще кружечку. Так сказать, распробовать. Ну, ты понимаешь.

– О, конечно-конечно. И третью, чтобы окончательно рассеять всякие сомнения.

– Надеюсь, ты угощаешь. – Хелльвир с улыбкой оглядела зал. – Я рада, что приехала. Сама не понимаю, почему я так долго откладывала эту поездку. Рочидейн такой… такой живой.

– И тем не менее, если бы не приказ принцессы, ты сейчас сидела бы в деревне.

Хелльвир пожала плечами и отхлебнула сидра, чтобы успокоиться. Напоминание об истории с принцессой было ей неприятно.

– Ей нужна умелая знахарка, – произнесла она, изображая безразличие. – Я вылечила ее один раз, так что, наверное, теперь она мне доверяет.

Фарвор постучал ногтем по кружке. Внезапно его лицо приняло задумчивое выражение.

– Но я одного не понимаю, – медленно проговорил он, размышляя вслух. – Зачем королева повезла принцессу в такую глушь, через лес, к деревенской травнице? В Рочидейне есть хорошие врачи. Зачем ей понадобились вы с Миландрой?

– Она слышала о том, как Миландра исцеляла раненых во время Войны Волн, – ответила Хелльвир. – Наверное, сочла, что Миландра искуснее других.

– Ага.

Она чувствовала, что брат наблюдает за ней, но упорно продолжала рассматривать свою кружку.

– Знаешь, – сказал он, – в тот вечер лорд Редейон и его друзья ужинали с королевской семьей. А с ними еще несколько благородных лордов и леди.

Прямо за спиной у Хелльвир раздался взрыв смеха, и она едва не свалилась с табурета, но Фарвор даже бровью не повел.

– Калгир – то есть лорд Редейон – говорил, что это был настоящий кошмар, – продолжал он. – Все перепугались, каждый думал, что тоже проглотил яд. Но нет, отравилась только она. Потом он узнал от служанки, что все произошло очень быстро; она умерла через несколько часов.

Хелльвир поморгала, потом уставилась на него круглыми глазами. Огляделась, но никто, казалось, не слушал их разговор.

– Она не умерла…

– Знаешь, я не совсем идиот, – спокойно сказал он. – Я помню, что произошло с мамой.

Хелльвир приоткрыла рот от изумления.

– Ты знал о маме? Все знал?

– Конечно.

Хелльвир вдруг заметила, что задержала дыхание, и медленно выдохнула. По правде говоря, она не очень сильно расстроилась – напротив, испытала облегчение. Теперь ей хотя бы не нужно будет притворяться в разговорах с братом.

– Я думала, что Миландра… ну, соврала тебе.

– Да, она пыталась сочинить какую-то сказочку – якобы она ошиблась, мама просто потеряла сознание, – но я видел мертвое тело. Я заходил в комнату, когда там никого не было.

Хелльвир непроизвольно стиснула челюсти и невидящим взглядом уставилась на сучки на барной стойке. Она отчетливо помнила все, что произошло в тот день, как будто это было вчера, хотя тогда была еще ребенком. Помнила очертания тела матери под простыней, неподвижный сверток, лежавший рядом, улыбку человека в черном, забиравшего у нее фонарь. Брат и сестра помолчали минуту, пытаясь освободиться от воспоминаний о том дне.

– Мне кажется, она меня никогда не простит, – пробормотала Хелльвир. – За то, что я вернула ее, но не спасла ребенка.

Фарвор взял ее руку, провел большим пальцем по гладкой коже на месте мизинца и безымянного пальца. Вопросительно приподнял бровь, и Хелльвир кивнула.

– Я их отдала, – сказала она. – Один за маму, второй за принцессу.

Он промычал что-то неразборчивое, выпустил ее руку.

– Мама, она… упрямая женщина. Но мы с папой – мы понимаем, почему ты это сделала. Мы всегда считали, что ты правильно поступила. Мы рады, что мама вернулась.

Хелльвир неуверенно улыбнулась.

– Спасибо, Фарвор, – произнесла она.

Он сидел, опираясь локтем о стойку, и рассеянно водил пальцем по лужице сидра.

– Итак, – заговорил он через несколько минут, – ты вернула принцессу с того света. Насколько я понимаю, она знает, что умерла и воскресла?

Хелльвир допила свой сидр.

– Понятия не имею. Наверное. Я… я не представляю, что ей от меня нужно, зачем она меня позвала. Может, хочет расспросить о Смерти, о том, что ждет нас там, в ином мире? Миландра считает, что она прикажет мне защищать ее от смерти бесконечно.

Фарвор скорчил гримасу.

– Это Рочидейн, – заметил он. – Ты имеешь дело с семьей Де Неидов. Они вполне способны возжелать бессмертия. С них станется.

Хелльвир не смогла совладать с собой и рассмеялась визгливым, нервным смехом. Огляделась, испугавшись, что на них обратят внимание. Фарвор смотрел на ее руку – она, сама того не замечая, теребила нитку, торчавшую из рукава.

Заиграла быстрая музыка, посетители оставили свои напитки и вышли на свободное пространство посередине зала. Мужчины и женщины, взявшись за руки, кружились под звуки джиги.

Фарвор допил остатки сидра и слез с табурета.

– Хватит рассуждать обо всяких мрачных вещах, – объявил он. – Будем танцевать.

– Я не умею, – возразила Хелльвир, выдергивая руку.

– Чепуха. Я тебя научу. Давай, травница, поднимай свой зад со стула.

Смеясь, Фарвор потащил ее за собой, и они пустились в пляс под веселую мелодию. Сидр ударил Хелльвир в голову, и она забыла обо всем.

На следующее утро Хелльвир проснулась с адской головной болью. Кто-то настойчиво стучал в дверь. Она открыла, протирая глаза.

– Скоро за тобой приедет карета, – сказала мать. – Одевайся.

Мать не предложила Хелльвир помочь зашнуровать платье или уложить волосы. Хелльвир сама привела себя в порядок и спустилась в кухню, стараясь не думать о том, что ждет ее во дворце.

От волнения ей совсем не хотелось есть, но она заставила себя проглотить немного хлеба с сыром, чтобы отвлечься и избавиться от неприятного ощущения в желудке – там еще плескалась «Утренняя Роса». Раздался пронзительный звон колокольчика, и голова у нее разболелась еще сильнее.

«Вот оно», – подумала Хелльвир.

Через минуту вошла Вейра в сопровождении кучера в ливрее, еще более нарядного, чем тот, который привез ее в столицу. На рукаве у него был вышит золотой корабль, а на шляпе красовалось желтое перо.

Кучер повел ее по набережным к главной улице, где их ждала открытая коляска. Забираясь в коляску, Хелльвир в тревоге думала о том, что сейчас все будут на нее смотреть. Она оставила Эльзевира дома, ссориться с голубями из-за семечек, и теперь жалела об этом. С вороном было бы веселее.

Они въехали в богатый квартал. Дома здесь были выше, каналы – шире. Лодки тоже были больше, и плыли они медленно, никуда не торопясь. У многих оказались стеклянные крыши, и Хелльвир могла разглядеть мужчин и женщин в ярких нарядах, которые под руку прогуливались по палубе и пили вино из высоких узких бокалов, как будто находились не на воде, а в собственном саду.

Карета пересекла большую площадь с фонтаном, который по высоте в пять раз превышал человеческий рост и был украшен статуями и фигурами рыб. Хелльвир вытянула шею, чтобы разглядеть скульптуры, но кучер ехал дальше, и вскоре фонтан скрылся за домами. Она смотрела на улицу словно сквозь дымку; Хелльвир не могла наслаждаться прогулкой, как вчера, не в состоянии была отвлечься от мыслей о принцессе.

Наконец они въехали в высокие ворота, напоминавшие городские, затем пересекли широкий крепостной ров. На противоположном берегу располагалась небольшая площадь, окруженная ухоженными газонами и искусно подстриженными деревьями; карета описала полукруг и остановилась перед огромными дверями, ведущими во дворец.

Хелльвир, подняв голову, разглядывала алые стены, увитые плющом. Какие-то маленькие птицы щебетали среди листвы, порхали над двором. На летнем ветерке развевались флаги с символом рода Де Неидов и другими, более древними гербами, принадлежавшими родам, которые правили страной в прошлом. Хелльвир узнала среди них чайку Бержерадов, королевского Дома, потерпевшего поражение в Войне Волн. Ее удивило то, что королева оставила здесь флаг своих врагов.

Железные решетки на окнах блестели в лучах солнца, и каменные статуи сурово смотрели на Хелльвир из своих ниш. Во дворе стояли и другие кареты; аристократы входили во дворец и спускались по ступеням с равнодушным видом, словно все это великолепие им уже давно наскучило.

Когда кучер помог ей выйти из коляски, подошел слуга в красной ливрее.

– Госпожа Хелльвир Андоттир? – обратился он к ней. – Следуйте за мной, пожалуйста.

Однако он повел ее не к главному входу, а вдоль стены здания.

– Принцесса сейчас во дворе, тренируется, – объяснил он, как будто Хелльвир должна была знать, о чем идет речь.

Они перешли по узкому мосту в другую часть замка, и Хелльвир услышала звон металла и топот. В просторном дворе тренировались мужчины и женщины в военной форме. Будущая королева находилась в центре двора и как раз сделала выпад рапирой. Ее лицо защищала маска из металлической сетки, но Хелльвир сразу узнала ее по светлым волосам – у остальных были каштановые волосы, обычные среди жителей Крона. Ее сердце быстрее забилось при мысли о том, что подумает о ней принцесса, при мысли обо всех этих людях, которые увидят ее неловкий поклон.

Принцесса двигалась грациозно, как танцовщица, даже Хелльвир это понимала. Она невольно залюбовалась ловкими движениями Салливейн, следила за тем, как та подпрыгивает, наклоняется, ступает легко, словно кошка, идущая по изгороди. Ее выпад застиг противника врасплох, и острие рапиры вонзилось в толстую защитную куртку – прямо в сердце. Воины восторженно завопили и зааплодировали. Принцесса сняла маску и сунула ее под мышку. Ее светлые волосы были влажными от пота. Она широко улыбалась. Офицер, довольный ее результатом, приобнял ее за плечи, а солдаты, проходя мимо, хлопали ее по спине и поздравляли с победой. Соперник снял маску и недовольно нахмурился, но прежде, чем он успел что-нибудь сказать, принцесса протянула ему руку.

– Давно у меня не было такого серьезного противника, – заметила она. – Ты меня едва не достал после того первого ложного выпада. У тебя есть чему поучиться.

Морщины на лбу у воина разгладились, выражение лица смягчилось, и он пожал принцессе руку; подошел его друг и начал развязывать шнурки на спине его защитной куртки. Принцесса что-то сказала им на иностранном языке, оба засмеялись.

В следующее мгновение принцесса Салливейн заметила Хелльвир.

– Травница, – произнесла она, указывая на девушку острием рапиры.

Хелльвир вздрогнула, чувствуя на себе взгляды незнакомых людей.

– Ты здесь, отлично.

Она протянула рапиру и маску слуге, сняла стеганую куртку, уронила ее на землю. Слуга протянул ей кубок с водой, и принцесса на ходу осушила его несколькими глотками.

– Иди за мной, – приказала она, не останавливаясь.

Хелльвир поспешила следом. Салливейн была стремительной, как ураган. Пропитавшаяся потом рубашка облепила ее спину, тонкую талию. Хелльвир отвела взгляд.

Они вошли в комнату, обставленную дорогой мебелью: мягкими креслами, мраморными столами. Повсюду лежали книги; здесь были сборники поэзии, исторические сочинения, сказки, политические трактаты. Балконная дверь была приоткрыта, теплый ветер развевал тюлевые занавески.

– Я отобрала эту комнату у одного капитана, – сообщила принцесса Салливейн. Подошла к умывальнику, стоявшему в углу, и плеснула водой в лицо. – Вообще-то, он не возражал: его и так никогда не бывает в замке. Мне всегда нравился вид из этих окон, хотя бабушка недовольна тем, что я поселилась так далеко от ее покоев. Она считает, что здесь врагам будет легче до меня добраться. Но ведь во время первого покушения я сидела в главном зале, в окружении гостей, так что это не имеет значения, верно?

– Вероятно, ваша светлость, – уклончиво пробормотала Хелльвир, не зная, как следует отвечать.

Принцесса говорила быстро, уверенно. Хелльвир чувствовала, что не успевает за ходом ее мыслей, словно усталая лошадь, которую молодой, сильный скакун обдает пылью.

– «Ваша светлость» – это моя бабка, – отрезала принцесса.

Хелльвир опять растерялась. Обращение «принцесса» казалось ей неуместным, слишком помпезным.

– Называй меня Салливейн. В конце концов, – добавила принцесса, обернувшись к Хелльвир и вытирая лицо полотенцем, – ты вернула меня из царства мертвых. После этого нам с тобой уже ни к чему церемонии, ты так не считаешь? – И она подмигнула Хелльвир.

– Значит, вы помните? – спросила Хелльвир.

– Не все, – признала Салливейн. – Какие-то фрагменты. Честно говоря, в основном я помню гнусный запах. Бабушка сначала не хотела мне ничего рассказывать, но я донимала ее до тех пор, пока она не сдалась.

– Что же вам угодно от меня, ваша свет… Салливейн?

– Сядь, будь добра. Воды?

– Да, благодарю вас.

Салливейн налила воды в чашу и протянула ей. Вода была кристально чистой – Хелльвир показалось, что она никогда в жизни не пила такой чистой воды, – и имела легкий лимонный привкус.

– Вообще-то, я хотела услышать всю историю, от начала и до конца. Я хочу знать, как ты это сделала.

– Как я вас вернула?

– Да. Во всех подробностях.

Хелльвир отпила еще воды, чтобы выиграть время. Ей казалось, что, поведав принцессе о своем общении с черным человеком, она нарушит некий обет, выдаст чужую тайну.

– Я… не могу, – пробормотала она. – То есть не могу рассказать все.

– Почему?

– Это сложно объяснить.

– Гм-м. Понятно. А если честно, совсем непонятно.

Салливейн задумчиво наморщила лоб, отвернулась и подошла к небольшому комоду. Совершенно не стесняясь, сняла мокрую рубаху и вторую, нижнюю сорочку, вытащила из ящика чистую одежду. Казалось, ее нисколько не смущает присутствие малознакомой девушки, поэтому Хелльвир не стала отворачиваться. Ей представлялось, что она таким образом бросает принцессе вызов, отказывается беспрекословно подчиняться ей.

Салливейн, обернувшись, перехватила взгляд Хелльвир и криво усмехнулась.

– Знаешь, у меня были шрамы, – сказала она. – По всей спине. После тренировок. В какой-то момент от деревянных мечей и рапир приходится переходить к настоящим. Но после того, как ты меня воскресила, все шрамы пропали. Сначала это меня разозлило. Я их заслужила.

Она надела рубаху, заправила ее в штаны, вытащила косу из-за ворота.

– Буду откровенна с тобой, – продолжала принцесса, повернувшись к Хелльвир и решительно глядя ей в лицо. – Как ты понимаешь, до того случая я никогда не умирала и у меня нет никаких воспоминаний о смерти. Если в двух словах, меня пугает то, что со мной произошло такое важное событие, а я ничего о нем не помню.

Она говорила так искренне. Смотрела на Хелльвир глазами цвета меди с таким видом, как будто в целом мире ее не волновало ничто, кроме этой истории. И Хелльвир почувствовала, что ее решимость слабеет.

– Если ты поможешь заполнить пробелы, мне станет намного лучше и я смогу двигаться дальше, – настаивала принцесса.

Хелльвир вздохнула.

– Ну хорошо, – тихо произнесла она.

Интересно, подумала Хелльвир, кто-нибудь в этом дворце может отказать принцессе хоть в чем-нибудь?

Салливейн села на длинную кушетку, жестом велела Хелльвир сесть напротив и пододвинула к ней вазу с фруктами, стоявшую на низком столике.

– Итак, – произнесла она, – расскажи мне, как ты это сделала. Пожалуйста.

– Я вошла в царство Смерти, чтобы вас отыскать, – начала Хелльвир. – Нашла вас, потом отдала Смерти кое-что взамен, и мы вернулись в этот мир.

– Что ты отдала?

Хелльвир показала искалеченную руку.

– Палец. И прядь волос.

Брови Салливейн поползли вверх. Сунув в рот виноградину, она взяла руку Хелльвир, перевернула ее, и Хелльвир не успела возразить. Пальцы принцессы были влажными после холодного винограда. Хелльвир поразили ее руки: они были жесткими и мозолистыми, как у кузнеца.

– Кажется, будто этому шраму много лет, – говорила принцесса. – Поразительно. Как в сказке.

– Для того чтобы забрать оттуда душу, нужно отдать не только часть себя, но и какую-нибудь вещь, нечто из этого мира… полное жизни, – продолжала Хелльвир. Странно было произносить эти слова вслух. До сегодняшнего дня она никогда даже мысленно не формулировала правила обмена со Смертью. – Семя, только что взятое у растения, или тлеющий уголек. За вас я отдала три семени одуванчика.

– И это все? – удивилась Салливейн. – Палец и прядь волос? Жизнь стоит так дешево?

«Палец, прядь волос и частица моей души», – подумала Хелльвир, но не стала говорить этого вслух.

Салливейн заметила выражение ее лица.

– Прости меня, я неправильно выразилась. «Дешево» – неподходящее слово, – заметила она. – Просто мне кажется, что этого так мало в обмен на целую жизнь. Ну и как же это работает?

– Цена, которую мне приходится платить, зависит от того, какой смертью умер человек. Насколько сильно повреждено тело. Давно ли наступила смерть. Была ли она естественной или насильственной.

Салливейн выпустила ее руку. Наморщив лоб, она пристально смотрела Хелльвир в лицо.

– И поскольку я умерла насильственной смертью, спасти меня было легко?

Хелльвир кивнула, хотя сама она, описывая свой опыт, едва ли выбрала бы слово «легко».

– Жизнь убитого человека стоит немного дешевле, – сказала она и пожала плечами, изображая равнодушие. – Но вы были мертвы много дней, ваше тело разлагалось, поэтому за вас пришлось заплатить дороже. Откровенно говоря, я еще не знаю всех правил. То есть законов.

Принцесса кивнула, обдумывая эти слова. Потом оперлась локтями о колени и наклонилась вперед, разглядывая Хелльвир.

– Ясно. Что ж, я в долгу перед тобой.

Хелльвир подумала: неужели ни один представитель рода Де Неидов не знает слова «спасибо»?

– Я не могла не сделать этого, – сказала Хелльвир.

Она говорила правду: она помнила чувство, которое испытала при виде мертвого тела, прикрытого простыней. Вспомнила желание выяснить, сможет ли снова уйти в загробный мир. Непоколебимую уверенность в том, что должна воскресить умершую, если это в ее силах. Это почти не зависело от ее желания, это было ее долгом. Как будто она выполняла приказ.

Салливейн еще несколько мгновений смотрела на нее, потом вздохнула.

– Я в неоплатном долгу перед тобой, – повторила принцесса, – и поэтому мне очень трудно будет произнести то, что я собираюсь сейчас сказать. Надеюсь, ты меня поймешь.

У Хелльвир упало сердце.

– Пойму вас?

– Ты, наверное, уже догадалась о том, что я попросила тебя проделать такой путь не для того, чтобы слушать рассказы. Ты знаешь, что мне нужно. Мне подсыпали яд, и мы до сих пор не знаем, кто это сделал. Но мы знаем одно: убийца не остановится. Мне нужно, чтобы ты находилась поблизости и в случае необходимости снова вернула меня к жизни.

Принцесса говорила быстро, без выражения, как будто повторяла выученный урок. Хелльвир похолодела. Но не слишком удивилась. В конце концов, Миландра ее предупреждала.

– Вы хотите, чтобы я была под рукой на случай, если вас снова убьют? – медленно произнесла она, чтобы убедиться в том, что все поняла правильно.

– Совершенно верно.

– А если я откажусь?

Салливейн улыбнулась. Хелльвир не понравилась эта холодная улыбка; она была какой-то неестественной, чужой на милом лице принцессы. Как будто нарисованной. Принцесса поднялась, подошла к Хелльвир и присела на подлокотник ее кресла. Хелльвир напряглась. Салливейн была совсем рядом. От нее пахло как от воина: потом, железом, пылью.

– Твоя семья хорошо устроилась в Рочидейне, – произнесла она. – Очень хорошо. Твой брат служит оруженосцем у Калгира Редейона, твой отец работает в процветающей лавке. Твоя мать пользуется благосклонностью служителей Храма. Но Рочидейн принадлежит Де Неидам, и мы можем изменить судьбу твоих родных за один день.

Хелльвир несколько мгновений смотрела на Салливейн, потом резко поднялась с кресла. Она не желала выслушивать эти зловещие намеки. Не могла позволить принцессе так обращаться с собой.

– Ваша бабка дала мне слово, – решительно возразила Хелльвир. – Пообещала, что ни один человек из ее двора больше не заставит меня воскрешать мертвых.

– Это обещание относится к двору моей бабки, – ответила принцесса. – А у меня свой собственный двор – точнее, будет. Уже скоро. Я не принадлежу к числу придворных королевы.

– Это увертки, и вы это прекрасно понимаете. Королева, давая мне обещание, имела в виду и вас тоже.

Салливейн встала. Она была высокой, и Хелльвир вынуждена была смотреть на нее снизу вверх. Глаза принцессы имели удивительный медный цвет, но сейчас казались тусклыми, как старые монеты. И снова Хелльвир почувствовала, что принцесса стоит слишком близко к ней, и ей захотелось попятиться.

– Этот город построен не на обещаниях и честности, – произнесла Салливейн. – Здесь правят деньги и политика. Подумай вот о чем: у бабушки, кроме меня, нет других наследников, нет прямых потомков, а она уже немолода. Если меня не станет, ей придется назначать другого наследника, представителя одного из Домов, а она не желает передавать корону кому-то из них. Если же бабушка умрет, не оставив наследника, Дома начнут оспаривать корону друг у друга. Гражданской войны не избежать. – Она небрежно улыбнулась, словно речь шла о какой-то чепухе. – Я уверена, тебе совсем не хочется этого. Если ты не желаешь иметь дело со Смертью ради меня, сделай это ради Крона.

Последние слова она произнесла с насмешкой, как будто не верила в патриотизм. Заметив, что Хелльвир мрачно смотрит в пол, она жизнерадостно воскликнула:

– Ну, веселее! В конце концов, меня не обязательно должны убить. Кроме того, я хорошо заплачу тебе.

– Вы могли бы сразу сказать, что, воскресив вас, я избавлю страну от гражданской войны, – горячо ответила Хелльвир, – я согласилась бы и без ваших запугиваний. Не нужно было впутывать в это мою семью.

– Даже так? Интересно. Должно быть, в деревне детей воспитывают лучше, чем в Рочидейне. Едва ли кто-нибудь из отпрысков наших знатных семейств согласился бы расстаться с пальцем ради того, чтобы вернуть меня с того света. – Принцесса рассмеялась. – Да что говорить о пальцах – никто не пожертвует даже прядью волос.

– Если люди не готовы приносить жертвы ради мира, неудивительно, что стране грозит гражданская война.

– Благородных людей мир не особенно интересует. Во времена смуты и войны проще захватить власть и умножить свои богатства.

– Значит, вы не отпустите меня домой? В деревню.

– Она находится слишком далеко отсюда. Если произойдет новое покушение, меня нужно будет воскресить в тот же день. Чем дольше я буду мертва, тем больше людей узнают об этом и смогут воспользоваться этими сведениями в своих целях. И потом, я слышала, что после нашего визита ты не пользуешься большой любовью в своей деревне.

Хелльвир уставилась на принцессу, нахмурив брови.

– Откуда вы знаете об этом?

Салливейн улыбнулась и потерла нос.

– Здесь, в Рочидейне, тайное всегда становится явным, – сказала она. – Нет. Ты можешь остаться в доме родителей, но покидать город я тебе запрещаю.

Хелльвир хотела возразить, хотя понимала, что никакие доводы не смогут помочь ей переубедить принцессу. Она стояла, открывая и закрывая рот, как дурочка.

– Кстати, пока я не забыла, – добавила Салливейн. – Тебе следует носить вот это. – И она достала из кармана золотую брошь в виде галеона. – Если тебе понадобится войти во дворец, покажи ее, и стражники пропустят тебя.

Хелльвир хотела взять брошь, но принцесса убрала руку.

– Тебе следует приходить сюда регулярно в качестве травницы, которая состоит на службе у королевской семьи. Пусть слуги и аристократы привыкнут к тебе.

– И что я буду здесь делать? – враждебным тоном спросила Хелльвир.

У нее не было ни сил, ни желания изображать покорную подданную.

Принцесса пожала плечами, потом наклонилась к Хелльвир и приколола брошь к лацкану ее жилета. Хелльвир испугалась, что принцесса услышит, почувствует бешеный стук ее сердца.

– То, что обычно делают травницы. Скажем людям, что в прошлый раз ты мне очень помогла, поэтому я предложила тебе пойти ко мне на службу. Никто не станет задавать вопросов. Я плохо сплю; принеси мне какое-нибудь средство от бессонницы. Приходи на следующей неделе, в День Марки.

Она поправила брошь, потом протянула руку за плечо Хелльвир, чтобы дернуть за шнурок звонка. Хелльвир не привыкла находиться так близко к посторонним людям, ее это нервировало, но она подавила желание отойти в сторону. Салливейн еще несколько мгновений стояла с вытянутой рукой, глядя на девушку, потом наклонила голову набок, как будто ее удивляло и забавляло сердитое выражение лица Хелльвир.

Хелльвир не успела ответить принцессе: в дверь постучали, и на пороге появился слуга.

– Госпожа Андоттир уходит, – обратилась к нему Салливейн. – Проводи ее до кареты.

Слуга поклонился и придержал для Хелльвир дверь. Ей хотелось еще многое сказать принцессе, хотелось выразить свое возмущение. Но она задыхалась от ярости и не могла вымолвить ни слова. Поэтому прикусила губу, неловко поклонилась и вышла из комнаты, чувствуя на себе задумчивый взгляд Салливейн.

Слуга привел ее во двор, где возницы дожидались хозяев, приехавших во дворец с визитами. Хелльвир рассеянно назвала кучеру адрес и откинулась на спинку сиденья. За окнами мелькали дома, мосты, площади, но она ничего не видела.

Никогда в жизни Хелльвир не чувствовала себя такой беспомощной. Сердце еще колотилось, как будто на нее только что набросились с кулаками. Какое высокомерие, какая наглость! Ей еще не приходилось сталкиваться с такими людьми, как Салливейн. Ей было физически нехорошо от возмущения, негодования, от бессилия что-либо изменить.

Она чувствовала себя загнанной в угол. Да, она заключила сделку со Смертью. Однако теперь ей придется беречь найденное «сокровище» на случай, если враги организуют новое покушение на принцессу. А если ей понадобится спасти кого-то еще… придется снова отдавать палец. И она, Хелльвир, ничего не сможет с этим поделать, разве что выпросить у Смерти другие загадки и попытаться как можно скорее найти очередные сокровища. Но если это избавит страну от гражданской войны, дело того стоит, верно?

Она размышляла всю дорогу до дома, играя брошью и вспоминая, как Миландра пыталась помешать ей воскресить Салливейн. А она безрассудно выдала себя. Если бы Хелльвир знала, что всего через несколько недель ей придется расстаться со свободой, сделаться служанкой, пленницей будущей королевы, она пальцем не пошевельнула бы, чтобы ее спасти! И к дьяволу гражданскую войну!

Но когда Хелльвир вспомнила раздувшийся, позеленевший труп и грациозную женщину-воина с золотыми волосами, такую сильную, полную жизни, она поняла, что ничуть не сожалеет о своем поступке.