Читать книгу Кроник - - Страница 11

Ещё совсем мальчишкой, как-то раз, разбирая бумаги моего дедушки, я наткнулся на большой, пожелтевший от времени конверт, в котором оказались старые тетради, расписанные мелким убористым почерком. Вчитавшись в текст, я понял, что речь шла о давно минувших днях – о Второй мировой войне 1939—1949 годов, в которой мой дедушка был непосредственным участником и свидетелем тех событий. Я осторожно развернул одну из тетрадей, и мир вокруг меня изменился. Каждая страница была наполнена воспоминаниями о напряжённых днях, когда страх и мужество переплетались в ритме бомбёжек и артиллерийской канонады. В воздухе витал запах пороха и крови, смешиваясь в ужасный коктейль, от которого голова шла кругом. Всё началось 1939 году, когда Германская империя решила вновь вернуть свою украденную победу. Вновь были заключены союзные соглашения о взаимопомощи. С одной стороны – Германия, Италия, Испания, именовался он Союз трёх императоров. В 30-е годы ХХ века Германии удалось поглотить Австро-Венгрию. После проигрыша в Первой мировой войне Австро-Венгрии удалось сдержать распад своей империи, но в начале 30-х годов экономический, политический и национальный кризисы усугубили её положение. Высокий уровень безработицы, гиперинфляция и социальные волнения стали неотъемлемой частью повседневной жизни. Правительство перестало справляться с внутренними конфликтами и было вынуждено прибегнуть к репрессивным мерам, но, чтобы держать такую империю в кулаке, нужна была сильная армия. Такой армией обладала Германская империя. Проигрыш в Первой мировой войне сильно потряс немцев, но удар был не смертельным, они оправились и готовились к новому реваншу. Немцам была нужна Австро-Венгрия как надёжный тыл от нападения Российской империи. Поэтому немцы решили предложить Австро-Венграм «компромиссное предложение». Немцы полностью берут их под свой контроль, Австро-Венгрия становится под флаг Германии, взамен немцы подавляют всё восстание, дают деньги на восстановление экономики, а Австро-Венгерская императрица становится вторым человеком после немецкого императора, затем статус императрицы заменили на герцогиню. Наблюдая за возрастающей мощи Германской империи, правительство Франции решило обратиться за помощью и вновь собрать прежний состав Антанты: Великобритания, Франция, Россия, союз решили назвать Тринити. Италия была не удовлетворена результатами Первой мировой войны, поэтому решила стать на сторону немцев. Для Германии было важно быстро вывести Францию из войны, им удалось заключить союз с Испанией. Для испанцев было важно вернуть своё былое величие, то есть колонии, и немцы им обещали в этом помочь. В 1939 году, в начале весны, французы совместно с англичанами решили нанести упредительный удар по немцам. Вырисовывалась занимательная картина, Франция была прижата с трех сторон, и французы это прекрасно понимали. Главная задача Тринити – ударить с востока и с запада одновременно и сокрушить немцев, ведь именно они являлись ядром Союза трёх императоров. Но всё пошло не так, как планировалось. Точнее, пошло не по плану французов. Через месяц наша страна вышла из Тринити, бросив французов и англичан на съедение волкам. Император Михаил решил не повторять ошибок прежнего императора и не бросаться на убой раньше времени. «Пусть волки грызутся между собой, пока мы готовимся к решающему противостоянию», — сказал император Михаил. Три года понадобилась немцам и их союзникам, чтобы разгромить французский и британский контингент, и ещё три года, чтоб установить полный контроль над континентальной Европой. К 1945 году на пути немцев осталась только одна Российская империя, немцы решили сразу не вступать войну, им нужно было время для подготовки. Британцев решили поставить на колени, не высаживаясь на их остров, устроив блокаду вокруг острова, топили всё, что двигалось в их сторону. Испанцы были заняты покорением Латинской Америки, немцы предоставили часть своих войск для помощи, также совместно с итальянцами, немцы начали покорять колонии Британии и Франции. В 1945 году в начале осени парламент Российской империи совместно с императором приняли решение, что пора положить конец немецкому господству. Ударить первыми, пока это не сделали немцы.

Осенью 1945 года, Россия нанесла три главных удара по немцам. Первый удар пришёлся по Восточной Пруссии, второй удар в направлении г. Познани, третий удар наносился по г. Вене – территории Австро-Венгрии. Мой дедушка принимал участие в битве за Восточную Пруссию, главной крепостью на их пути был г. Кёнисберг, и вот что он писал о тех событиях:

«Двигались мы ускоренным маршем, дабы совсем не окоченеть от холода. Каждый из нас был настроен на победу и готов преодолевать любые трудности. И под этот настрой даже самый сильный холод не мог наложить свой отпечаток. Мы шли вперёд с уверенностью и решимостью, несмотря на все препятствия, которые возникали на нашем пути. С каждым шагом мы чувствовали, как наши мышцы греются, как наше дыхание становится ровнее. Мы были настолько сфокусированы на цели, что забывали обо всём остальном. Когда подошли вплотную к Кёнисбергу, командир чётко сказал, что взятие города откроет путь к столице, и это утверждение повисло в воздухе, словно предвестие судьбоносного сражения. Каждый солдат, стоящий в строю, понимал, что на их плечах лежит ответственность за будущее всей империи. Город, который нам предстояло захватить, был крепостью, защищённой высокими стенами и многочисленными укрытиями. Служил я артиллеристом и помню каждый момент, который оставил неизгладимый след в моей памяти. Слышались разрывы снарядов, мин и треск пулеметных и автоматных очередей. Среди этого хаоса, охватывающего город, ощущался запах огня и гари, витающий в воздухе. На переднем крае вспыхивали огни осветительных пуль, а на его горизонте непрерывные вспышки от разрывов снарядов и бомб. Шли ожесточённые бои. Снаряды продолжали разрываться, прерывая ночь мрачной симфонией. Впереди солдаты готовились к новой атаке. Их лица были каменными, но глаза выдавали внутреннюю борьбу: противостояние страху и решимость идти напролом. Вот она, война! Здесь-то мы впервые воочию увидели жуткую картину сражений между добром и злом! Осуществив успешно атаку, наша батарея в составе дивизиона двинулась по улицам горящего Кёнисберга. Эти мгновения, окутанные тьмой, были полны надежды на быстрое взятие крепости, столь же эфемерной, как свет улетающего снаряда. Мы не могли остановиться, только вперёд – командир кричал через рык пулеметов, подгоняя нас. И вот из-за угла выглянул враг, его лицо страшно искажено в свете рваных огней, и в одно мгновение всё стало ясным: кто-то из нас не вернётся. После месяца ожесточённых боев за город нашу армию выбили оттуда. Нами предпринимались десятки атак. Казалось, с каждым новым штурмом судьба города висела на волоске. Однако дни превращались в недели, а каждое новое утро приносило тяжёлые испытания. Стало понятно, что мы увязли тут надолго. Время остановилось, а часы, когда-то нерушимые, превратились в монстров, тянущих каждую минуту в бесконечность. Мы оказались в бескрайнем болоте, где каждый шаг даётся с трудом, а попытки выбраться только затягивают глубже. Окружение стало привычным, но тоскливое однообразие постепенно угнетает. Здесь нет ни начала, ни конца; только бесконечное повторение одного и того же».

Молниеносного прорыва, к сожалению, не произошло. Линия фронта замерла в пяти километрах от Кёнисберга. На остальных направлениях было практически то же самое. Немцы на восточном направлении сделали ставку на оборону, учитывая, что они имели колоссальный опыт войны. Война снова приобрела характер оппозиционной мясорубки. В 1949 году от осколочного ранения погиб мой дедушка, а в 1950 году между нашей империей и Германской было заключено временное перемирие. Стороны готовились к третьему раунду.

Выдержка из дневника «Катарсис»

В соцсетях крутилась новость об убийстве начальника службы корпоративной защиты в «Дювале». Фигура в корпоративной безопасности. Нашли в собственной квартире с простреленной головой. Сотни комментариев, тысячи репостов – поводом для спекуляций стала одна из версий, выдвинутая в первые часы после обнаружения тела: возможно, его могли убить Падшие, мафиозная группа, выбравшая «Дювал» своей базой после упразднения империи.

Мама меня и моего двоюродного брата отправила к бабушке и дедушке в село Устиновка в Люксембургский район после того, как я облажался с пожаром. В недавно образованном районе жило много иностранцев, поэтому такое необычное название для Дагестанского филиала. Моя мама смогла выбить место для бабушки и дедушки в этом районе. Село находилось на возвышенности, чистый воздух, природа, мало суеты, всё, что нужно для пожилых людей. В Люксембургский район входило около 70 сёл.

Не люблю села, я больше городской. Моему дедушке было 65 лет, в прошлом он сварщик, работал в газовой сфере, был высококвалифицированным специалистом, к тому же честным и принципиальным, а бабушка отработала в котельной, она была там оператором.

– Когда нас перестанут сюда отправлять, Адам? – ворчливо спросил меня брат.

Мой брат, как и я, село не любил, здесь не было самого главного – Интернета. Тут можно было умереть от скуки.

Брата звали Мурат, он был младше на год, был очень брезгливым, считал, что городские лучше сельских, хотя ему нравилась в селе одна девочка из соседнего дома.

– Я думал, тебе нравится сюда приезжать, тут же твоя любовь. – Я решил его подразнить и посмотреть на реакцию.

– Ещё чего, она не в моём вкусе, и вообще я не собираюсь обсуждать с тобой такие темы.

Дорога до села была утомительной, особенно в жаркое время. Задница: чтобы добраться сюда, нужно было совершить три пересадки. Первая пересадка с Прикумска до Махачкалы, с Махачкалы до районного центра, а оттуда на такси до села.

С Прикумска до Махачкалы и с Махачкалы до Люксембурга ехали в маршрутке.

Ездить в маршрутке мне особого удовольствия не доставляло, тут воняло салоном и духами. В прошлом году смог стать свидетелем того, как женщины, сидящие впереди меня, ели вареные яйца с домашним сыром, который, кстати, был сделан из козьего молока, а козьи сыр имеет очень резкий запах. Весь салон маршрутки провонял этими яйцами и сыром, вдобавок еще чьи-то духи вперемешку с потом создали страшный коктейль. «Пожалуйста, остановите, я сейчас блевану», – прокричал я водителю. Остановить-то он остановил, но вот выйти из маршрутки я вовремя не успел, в итоге случайно метнул харч на чей-то багаж. После этого случая я старюсь везде таскать с собой маленькие пакеты.

Дорога в наше село была извилистой, как серпантин, в некоторых местах асфальтом даже и не пахло, поэтому нас трясло жутко.

– Не будь занудой, я всегда открыт для таких разговоров, мы как-никак братья с тобой.

Это я так пытался его расположить к себе и заодно занять себя чем-нибудь.

– Кстати, как её зовут?

– Сабина.

Мой брат в таких моментах включал смущённость. Рассказал, что, когда мы приезжали в село, они тайно по ночам ходили к озеру и там болтали о всяком. О ней рассказывал с восторгом, значит, ехал сюда именно из-за неё.

Но это поездка в село стало для меня крайней.

Всё началось, с того, что я познакомился с одним пареньком, звали его Августин. Он переехал сюда после смерти своих родителей, они погибли в автокатастрофе, его бабушка и дедушка с маминой стороны забрали к себе.

Дедушка отправил меня и брата в местную школу, типа летнего лицея, тут мы проводили время, учились, занимались физкультурой, общались со сверстниками. Когда нет Интернета, открывался огромный мир для живого общения.

Мой дедушка не любил, когда мы бездельничали. Мы никогда не сидели без дела, освобождались где-то вечером. Часто помогали ему, скажем так, в облагораживании дома. Центрального водоснабжения тут не было, поэтому он сварил бочку, куда вмещались четыре тонны дождевой воды, провёл трубопровод, сварил обогреватель для бочки, чтобы вода для купания не была холодной. Он был умён и крут. Как-то он рассказал, что в детстве поймал змею и дал ей прикурить. Круче этого я ничего не слышал.

Вечером мы с братом были свободны, могли заняться своими делами. Брат, естественно, шёл к Сабине, только он об этом никому не говорил, они очень сильно шифровались.

А я шёл к своему новому другу, с которым познакомился в Лицее.

– Здорово Августин

– И тебе не хворать.

Августин научил меня, как можно сколачивать «зелень», не имея ни гроша в кармане, конечно, это было незаконно, скажу больше, это было опасно, но запретный плод всегда сладок.

– Ну что, Августин, сегодня так же?

– Нет, чувак, сегодня мы поиграем по-крупному.

Как я и говорил, наши делишки были незаконными, и поэтому приходилось дожидаться ночи. Село хоть и было небольшим, но тут проживало около пяти тысяч человек. Люди занимались в основном сельским хозяйством, выращивали капусту, картошку, пасли овец и коров, вот тут и была наша тема. Частенько рогатый скот бродил по улицам, Августин их называл животных «бесхозными» хотя хозяева у них были, просто они особо не переживали насчёт своего скота, тут же все друг друга знали.

Но у него было другое мнение об этом. Если эти хозяева не следили за свои скотом, тогда зачем он им нужен? Лучше отдать его тем, кому он действительно нужен. Ещё Августин это называл помощью селу, ведь коровы и овцы гадили, ели всё подряд, даже из мусорных бачков. Он считал, что приносит людям пользу.

В школе часто меняли преподавателей, как листья на деревьях меняют свои цвета с приходом осени.

– Меня зовут Алдан Гаффарович, я буду преподавать историю.

– А где Марина Александровна? – спросил один из учеников.

– Больше она преподавать не будет, сложные семейные обстоятельства вроде как, я учитель временный, на то время, пока вам не найдут постоянного.

Новый учитель довольно быстро нашёл с классом общий язык, у него не было типичного для многих учителей чтения нудных лекции. Он перевёл преподавание в форму обсуждений и дискуссий.

Часто Алдан Гаффарович говорил, что наша корпорация очень больна и что ей требуется мощная электрошоковая терапия. Самыми главными проблемами он называл демократов и либералов, но мне это было не особо интересно, всё самое весёлое ожидало меня вечером.

Августин сбывал краденый «товар» в других районах, у него уже были постоянные покупатели, надёжные и проверенные временем. Он потихоньку находил новых, чтобы расширить рынок сбыта.

А рогатый скот стоил довольно хороших денег, но продавал он его ниже рыночной стоимости, поэтому и был спрос. Также Августин продавал скот и городским.

Днём он помечал две коровы, потом писал мне сообщение на листке бумаги и оставлял между щелями в стене заброшенного дома неподалёку от места, где я жил.

Помню, как мы с братом впервые вошли в класс, где сидели незнакомые для нас ученики, они смотрели на нас не отрываясь, а когда учитель вышел, то несколько учеников подошли к нам, и тут стало понятно, что драки не избежать. Брат сидел рядом со мной за одной партой.

Я уже точно понимал, что нас ожидает. То, что нас изобьют, – это полбеды, деньги – вот чего они больше всего хотели, а с новичков их трясти лучше всего.

– Прежде чем напасть на них, лучше начните с меня, – сказал ученик, сидящий за первой партой.

Он был не могучего телосложения, почти как я, может, чуть выше, но в его глазах было спокойствие.

– Сиди смирно, Август, или получишь в рыло, – грозно произнёс один ученик, он и был тем, кто возглавлял эту шайку, которая потрошила деньги у учеников, не умеющих постоять за себя. Про него разные слухи шли, якобы он избивал до полусмерти учеников, если они не давали то, что ему нужно.

Его звали Абакам, типичный представитель своего «рода».

Но Августин не стал сидеть смирно, Абакаму он сказал:

– Если не успокоишься, то я разнесу твой дом в щепки, а ты знаешь, что я смогу это сделать.

Обстановка становилось всё жарче, за нас с братом заступился человек, который нас не знал. Так я и познакомился, а потом и подружился с Августином.

Абакам всё же отстал, они урегулировали ситуацию обычным диалогом. Абакам боялся его не без причины.

Был случай, о коем шептались потом, как о притче, искаженной дрожащими губами школьных стен. Рассказала о нем девочка, чья душа, казалось, дышала тенями – Яна, что сторонилась света, прячась в складках собственной тишины. Ее молчание было криком, заглушенным хохотом толпы: дети, эти ангелы с когтями, избрали ее жертвой. «Буллили» – так нынче зовут ад, упакованный в модное словцо. Но разве может слово вместить ежедневное распятие? Учителя, эти жрецы равнодушия, взирали сквозь нее, будто сквозь пыль на подоконнике, а родители, слепые в своей обыденности, не узрели, как дочь их тает, как восковая свеча под дыханием бесов. Перемены стали для нее бегством в геенну: рюкзак, пляшущий в клоаке туалета, подножки, что валили ее наземь – не тело, но душу. И вот однажды, когда колокольный звон, словно погребальный набат, отпустил пленников классов, случилось нечто, что даже стены, пропитанные годами слез, запомнили навек. После уроков, на закатном стадионе, где воздух дрожал от подросткового хохота, Яна попыталась проскользнуть тенью. Но бутылка с водой, брошенная в спину, стала первым камнем лавины. Камни, учебники, плевки – все смешалось в хороводе издевки. А потом – клей, стекающий по одежде, как смола по распятию. Она рухнула на землю, обняв голову, а слёзы её были тихи, как молитва затравленного зверя.

И тут явился он – Августин. Юноша, в чьих глазах вспыхнул огонь, что не гас даже в кромешной тьме. Сердце его, сжатое в кулак, забилось в такт её рыданиям. «Обсосы, руки прочь!» – прогремел его голос, разрывая пелену молчания. Но толпа, оскалившись, бросилась на него, как псы на жертву. И началось – кулаки, кровь, хриплые крики. Августин дрался не как защитник, а как пророк, возвещающий конец их безнаказанности. Каждый удар был исповедью: «Я существую, пока она страдает».

Потом, когда смолкли вопли, он поднял её, дрожащую, и повёл прочь, оставив позади немой ужас толпы. Но назавтра явилась расплата. На физре, под свинцовым небом, он собрал рюкзаки мучителей и предал их огню. Пламя лизало кожу и книги, пожирая следы их «шуток», а он стоял, как архангел с мечом, в дыму, что пах серой и возмездием. Потом нашёл главного из них – того, что ходил, гордый, будто мир лежал у его ног. Драка была короткой. Хруст кости прозвучал, как звон разбитого зеркала, за которым пряталось их ложное величие.

Состояние хаоса исчезло так же неожиданно, как и началось, оставив лишь тяжёлое дыхание. Он взглянул на своего соперника, который лежал на земле, прижимая руку к груди, и в этот миг ощутил чувство справедливости. Августин возвышался перед своим поверженном неприятелем как нечто более величественное, чем просто человек. Его силуэт казался почти мифическим, сошедшим с древних картин.

– Если не уймёшься и не оставишь девчонку в покое, то я приду к тебе домой глубоко ночью и сломаю тебе челюсть, а затем вырву язык с корнем. И скажи своим шестёркам, чтобы они к ней даже на километр не подходили. Ты понял?!

– Я всё пп… понял, только больше не бей, пожалуйста.

Августин называл это методом С – значит, справедливость. Понятие о должном, когда преступление должно возмещаться равным по значению наказанию, а иногда возмещаться в несколько раз больше обычного. За свою идею справедливости он готов был порвать любого.

После инцидента в школе начались разбирательства, которые всколыхнули всю местную общину. Родители учеников в ужасе обсуждали произошедшее, задаваясь вопросами о безопасности и ответственности. Педагогический коллектив оказался в сложной ситуации. Общественность требовала ответов, и прозвучали призывы к более серьёзному подходу к вопросам профилактики насилия среди подростков. Шума было больше, чем конкретных решений. Вместо того чтобы сосредоточиться на продуктивных инициативах или практических подходах к решению проблем, участники терялись в многословии. Толку от этого было ноль, поэтому травля среди подростков продолжалась и дальше.

– Слушай, Августин, у тебя есть подружка, общаешься с кем-нибудь?

– Ну я ещё мал для этого, общение с девушками – это для взрослых. А у тебя есть?

– Пока в думках об этом.

Мы ждали покупателя, была глубокая ночь, ждали в соседнем селе, покупатель сам был из города, но место встречи Августин всегда выбирал нейтральное, чтобы не смогли поймать, всё-таки рискованное дело.

– Ты крадешь коров, овец, но считаешь, что общение с девушками – это взрослое занятие, странно как-то.

У Августина был свой небольшой грузовик, купил его через теневую социальную сеть Кроник. Старенький, ещё на ходу. Мы сидели и разговаривали обо всём, пока ожидали покупателя.

– Знаешь, Адам, всякая мелкота общается с девушками, потому что это модно или хотят просто заглянуть, что у неё под футболкой. А что дальше?! А дальше ничего! Я не хочу тратить на это время, лучше сколачивать бабки, на них можно купить всё, поэтому мне пока нет дела до девушек, они только мешают делу.

– ты знаешь что- нибудь о девчонке Сабине?

– Поконкретнее можешь, чувак, тут немало Сабин.

– Она наша соседка, живёт неподалёку от озера.

– Знаю, она двоюродная сестра Абакама.

Когда я услышал это, то меня пронзила тысячи молний.

– Ты прикалываешься?

– Нет, она реально его двоюродная сестра, а что?

В тот момент я хотел выскочить из его машины и побежать к озеру, где они в данный момент были и любовались ночным видом, но бросить Августина я не мог, слишком был велик риск облажаться.

– Мой брат встречается с ней.

Августин начал смеяться.

– Твой брат попал, если Абакам об этом узнает, он сотрёт его в порошок, даже не напрягаясь.

В Прикумске был случай, когда один из братьев застукал, как сестра гуляла с каким-то парнем. Всё закончилось очень плачевно, и это по сравнению с селом, Прикумск довольно крупный город, а что будет, когда слухи обойдут всё село, если их застукают, даже думать об этом не хочется, но дело обстояло так, что брата надо было спасать.

Через полчаса приехал покупатель, он был не один, как сказал Августин, покупатель был новый. Даже справки о нём навёл среди своих знакомых, ничего, что могло говорить о его связи с СКК.

Мы уже смогли провернуть несколько таких продаж, получили неплохие деньги, работали 20/80%: ему 80, мне 20 – учитывая, что он брал на себя большую ответственность, это было справедливо.

– Вы всегда работаете вдвоём?

– Почти, зависит от ситуации, – ответил Августин.

Августин никогда не называл своего имени покупателям, он шифровался под кличкой Скот, отталкиваясь от термина «рогатый скот». Хоть он и был школьником, но был очень умён.

– У меня есть для вас хорошее предложение, и оно вас очень заинтересует. – Покупатель сразу решил предложить ещё одну сделку.

Он сказал, что ему нужно около пятидесяти коров и что оплата за каждую будет достойной.

Августин продавал одну корову за 20000, по рыночной цене они стоили около 40000.

Даже при том, что он продавал с таким дисконтом, тем не менее Августин неплохо на этом наваривался. Продавал он одну или две коровы, овечек мог продать максимум пять голов, но 50 голов крупного скота… Такого он ещё никогда не делал. И как такое провернуть? Но в голове Августина уже крутилась сумма один миллион, и, конечно, он согласился.

Главный вопрос: как такое осуществить так, чтобы никто не поймал?

А между тем я старался убедить брата перестать общаться с его подружкой.

– Послушай, кретин, что говорит тебе умный брат, если этот гопник узнает, что ты общаешься с его сестрой, он мокрого место от тебя не оставит.

С каждым разом он становился всё невыносимее, не хотел слушать и вообще сразу, как только я начинал разговор с темы о его подружке, он убегал.

Я решил сыграть на опережение. С братом было разговаривать бессмысленно, он думал, что любовь сделала его бессмертным. Я назначил встречу Сабине, поговорил с ней о том, что, если они не перестанут общаться, это может плохо для них кончиться, особенно для моего брата.

– Ты должна понять, это слишком рискованно, если вас поймают, то у моего брата будут большие проблемы.

В итоге после часового разговора я смог её убедить.

Весна подходило к концу. Мы с Августином смогли собрать 50 голов: объездили 50 сёл в районе, брали по одной корове и заталкивали в грузовик.

Он смог арендовать амбар у одного фермера. Ферма находилась примерно в 20 км от нашего села, поблизости не было населённых пунктов, и туда он загнал всё стадо. Мы объездили с ним несколько десятков сёл, и это было под покровом ночи, мы были вымотаны, так как нам ещё приходилось учиться днём, но дело этого стоило. Ведь если дело выгорит, то я получу около 200 тысяч, а это тоже немаленькая сумма, я смогу купить новую игровую приставку, компьютер с мощным процессором, дроны и поеду в Москву. Планов у меня было предостаточно.

Мы с Августином готовились ко встрече с покупателем.

– Чувак, можешь выполнить для меня одну просьбу?

– Конечно, для тебя всё, что угодно.

Он попросил купить еды, дал мне ключи от грузовика, сказал, что поблизости есть село, там работает круглосуточный гастроном.

– Этот мудак, видимо, будет долго сюда ехать, нам нужно чем-нибудь подкрепиться.

Вот тут-то и произошло всё самое необъяснимое, точка невозврата, мои воспоминания об этих событиях находятся в сумбурном забвении моей памяти, я тогда последний раз видел своего друга Августина.

Когда я поехал за едой в гастроном и вернулся обратно на ферму через 30 минут, то не нашёл тут никого – ни коров, ни Августина, не одной живой души.

Я 20 минут бродил вокруг всей фермы, заходил внутрь амбара, звонил на сотовый, но всё было безуспешно, он словно провалился сквозь землю.

Была и другая проблема: бензин закончился. Учитывая, что фермер тут не появлялся давно, а ферма находилась вне населённого пункта, и то, что вокруг было много волков, я решил, что помощи было ждать неоткуда, и побежал в сторону своего села. Где-то к утру я смог добраться до своего дома, уставший, голодный и валившийся с ног. Я хотел одного – упасть в свою тёплую кровать.

Но я всё думал об Августине. Может быть, он задумал кинуть меня, уехал с покупателем, а чтобы не делиться со мной, решил меня спихнуть, нашёл повод отправить меня в магазин. Деньги всё-таки немаленькие. За блеском золотых слитков и хрустящих купюр скрывается сложная игра. Деньги меняют владельца, ваза уютного дома превращается в зал аукциона, где судьбы торгуются как лоты.

Выспаться не получилось. Я опаздывал на первый урок, собрал портфель и быстро ломанулся в школу.

Там меня ожидал «сюрприз». Во время перемены на игровой площадке школы произошла драка, моего брата жестко избил Абакам. Всё из-за того, что мой брат решил поговорить по-мужски с ним и рассказать о своих чувствах к его сестре. Брат получил в итоге то, о чём мне говорил Августин: что общение с девушками приносит больше проблем, а деньги, наоборот, проблемы облегчают. Теперь я понял, что он пытался донести до меня.

Но Августин в школе так и не появился, а обращаться в СКК я боялся, там вопрос ставился сразу ребром: «А что вы делали на этой ферме»? К тому же я помнил о моём прошлом грехе.

С пропажи Августина прошло три дня, СКК начали искать его, допрашивали многих, но единственным, кто видел его в последний раз, был я.

А у меня смелости не хватало сказать это им, я страшно боялся, что меня посадят, ведь мы столько скота украли, тем более это сильно могло ударить по репутации бабушки и дедушки, да и вообще по всей моей семье.

Волонтёры, СКК и все, кто мог оказать помощь, искали Августина всю неделю, но так найти ничего и не смогли.

Всё оставшееся время моего брата избивал Абакам. Брат после этого со мной не разговаривал, считал, что это я виноват, ведь я был инициатором их разлуки. Она начала игнорировать его, а позже всё ему рассказала. Он хотел исправить ситуацию, объяснить её братцу, что он любит его сестру и испытывает к ней сильные чувства, но вместо одобрения вызвал тучу на свою голову, а виноватым считал меня.

В итоге всё село узнало об их общении, дедушка начал отчитывать моего брата в очень жёстком формате:

– Почему нельзя элементарно придерживаться простых правил поведения, эти ваши добрачные игры ведут только к одному – к настоящему разврату.

После этого мы больше не приезжали в село, точнее, нас больше сюда не привозили, и это не из-за того, что брат с кем-то общался. Дело было в пропаже подростка, его так и не смогли найти. Меня же мучила совесть, ведь я последний, кто видел его тогда. Моя боязнь выдать себя сыграла со мной злую шутку, масштабная кража коров ставила на кон мою жизнь на свободе, за это была серьезная статья, даже для подростков. Моя родня могла бы попасть под удар, вы представляете, что сделали бы с дедушкой и бабушкой, если весь район узнал бы, кто воровал этих коров. Это признание можно сравнить самоубийством. Поэтому я и не мог ничего рассказать. Я просто маленький мальчик, решивший поиграть в гангстера.