Читать книгу Лигейя в стране зеркал и другие странные истории. Сборник из шести новелл - - Страница 10

– Знаешь, ЖП – не ПП.

– Что, прости?

– Жизнь прожить – не поле перейти. Подо всё в этой жизни надо подстроиться. Под хорошее, под плохое – подо всё. А кто не подстроился, те могут смело отправляться в топку. Мне их, конечно, очень жаль, но таскать за собой я никого не буду, простите великодушно.

Такую вот мысль высказала Лина как бы между прочим, когда они с Окадией сидели на поваленном дереве и пытались поесть, хотя аппетита у обеих и не было уже довольно давно. Окадию на миг словно парализовало от этих слов; она так и застыла с не до конца поднесённой ко рту флягой, а когда способность двигаться вернулась к ней, воззрилась на Лину не то с неверием, не то с ужасом.

– Ты… Ты это про меня? – дрожащим голосом спросила девушка свою спутницу. – Ты же знаешь, что я стараюсь, я правда стараюсь! Просто это всё так сложно, а после того, что случилось, я вообще не понимаю, как дальше…

– Как-нибудь, – ответила Лина спокойным и уверенным тоном, хоть бледность и залёгшие под глазами круги и выдавали её истинные чувства. – Через боль, через слёзы, а дальше идти всё же надо. Поздно возвращаться, поздно корить себя. Все виноваты, никто не виноват – какая разница? Ситуацию это не исправит. Будем делать всё возможное, а раскисать в дороге – это лишнее. Так что прекрати уже распугивать нашу удачу своим унылым видом, ладно? Встряхнись, поешь и иди практикуйся, я тебе не просто так задания даю.

Окадия серьёзно кивнула и уткнулась взглядом во флягу, больше ничего не ответив. Добиться от Лины сочувствия она и не надеялась, да и не считала, что сочувствовать в данной ситуации нужно именно ей – плохо было сейчас всем, и всё же слова наставницы больно резанули по сердцу. Неужели она и впрямь не может ничего сделать для людей, которые так тепло приняли её в свой круг? Сейчас, когда помощь нужна им, как никогда?

3

За то недолгое время, что Окадия путешествовала с группой, абсолютно не привыкшая к физическим и духовным нагрузкам девушка прошла через все стадии принятия горя. Сначала она не верила, что новые товарищи и впрямь собираются идти до Нары пешком, без повозки или хотя бы лошадей; потом чуть не отказалась и не вернулась в приют вместе со своей походной сумкой, но в последний момент просто-напросто постеснялась сказать, что передумала; на третий день похода безуспешно пыталась убедить Карибо вернуться и раскошелиться на возницу, на что тот лишь недовольно шипел, вцепившись в кошелёк; на пятый день, когда ради неё сделали очередной привал, безостановочно перед всеми извинялась; на шестой сорвалась на Лину, когда не сумела правильно выполнить заклинание, и быстро усвоила, что выиграть словесную перепалку со светлой волшебницей – гиблое дело; на седьмой была угрюма и поглощена мрачными мыслями. После такой невесёлой недели жизнь вроде бы наладилась: Окадия научилась вставать с рассветом, ноги у неё окрепли, а усидчивости в занятиях с Линой прибавилось; всё было бы хорошо, и стадия принятия была уже не за горами, но на девятый день пути произошло событие, сильно ударившее по общему настрою и поставившее весь поход на длительную паузу.

Карибо долго сверялся с картой, рылся в каком-то древнем фолианте и даже дёргал себя за усы, проверяя, не спит ли он, но был в итоге вынужден признать реальность: на пути между двумя городами, прежде проходившем лишь через поля и парочку рощиц, вдруг выросло непонятно откуда взявшееся болото. Заросшая нездорово-сизой растительностью вода источала гадостный аромат; деревья, видимо, остатки находившейся здесь когда-то рощи, согнулись и почернели. У Маюми от этой картины на глаза навернулись слёзы; видеть гибнущую природу было выше её сил. Даже Мион помрачнел.

– Здесь была битва магов, – произнесла Лина, глядя куда-то вдаль.

Через болото продвигались медленно и осторожно, ступая по самым сухим местам. Ловкий и юркий Мион быстро вырвался вперёд и стал кем-то вроде проводника; Карибо, боясь намочить лапки, ехал на руках у Маюми. Гэйл замыкал строй, подстраховывая неуверенную в своих силах Окадию: девушка продвигалась медленно, то и дело оступаясь, из-за чего оба в скором времени отстали от группы. Это их и погубило: когда Окадия, в который раз неловко ступив на вязкую почву, споткнулась и опасно накренилась к воде, Гэйл подался вперёд, чтобы подхватить её, а в результате поскользнулся сам, потерял равновесие – и миг спустя топь сомкнулась над ним, как голодная пасть. Крик Окадии оповестил соратников о том, что произошло нечто крайне нежелательное; вытаскивали они Гэйла всем скопом, едва ли координируя свои действия, и остаток пути через болото проделали на удивление быстро – на чистом, видимо, адреналине. В хорошей сказке на этом чудесном спасении всё бы и завершилось, но реальность вам, увы, не сказка, а наглотаться воды из магической топи – не из ручейка попить.

Сначала все надеялись, что уж с кем с кем, а с Гэйлом всё будет в порядке – варвар был самым здоровым и физически сильным из группы, его никакая хворь не брала. Однако уже на следующий день он с большим трудом проснулся, был мёртвенно-бледен и даже не притронулся к завтраку, что для него было немыслимо; во время пути он не жаловался и старался держаться бодро, но, когда перевалило за полдень, дыхание парня стало тяжёлым и хриплым, а походка неуверенной. Общим голосованием было решено остановиться на отдых; Гэйл упал, привалившись к дереву, закрыл глаза и больше их не открывал, сколько его ни звали. К вечеру его начало лихорадить, и больше путники никуда не выдвигались – ни на следующий день, ни ещё сутки спустя.

Гэйлу соорудили самопальную лежанку и дежурили у неё по очереди. Маюми непрестанно молилась и отпаивала парня лечебными отварами; те если и помогали, то не сильно, но и хуже, вроде бы, не делали. Мион держал друга за руку и непрестанно говорил ему нечто подбадривающее; Гэйл что-то шептал сквозь свой тяжёлый сон, но обращался явно не к разбойнику. Иногда удавалось расслышать несколько фраз: «мама», «отец», «на войну». Карибо устраивался на ночь у Гэйла под боком, свернувшись, как кот. Лина измеряла температуру тела, осторожно проводя рукой по бледному, словно восковая маска, лицу; та была то опасно-высокой, то пугающе-низкой. Окадия тихо плакала, уткнувшись лицом в ладони. Она упорно настаивала на том, чтобы дежурить по ночам, словно пыталась загладить свою вину, но совесть её всё не отпускала: сквозь её всхлипы можно было явственно услышать, как девушка вновь и вновь просит у варвара прощения.

В одну из таких ночей, как раз после их не очень приятного разговора, Лина проснулась не то от жажды, не то от смутной тревоги. Привстав на локтях и дождавшись, когда глаза привыкнут к темноте, девушка по привычке кинула взгляд на лежанку Гэйла, ожидая увидеть подле неё сгорбленную плачущую Окадию. К её удивлению, тёмная колдунья сидела прямо; её силуэт был чётко очерчен на фоне серебрившейся на небе полной луны. Глаза девушки были закрыты; губы двигались, но с них не срывалось ни звука. Словно находясь под заклятьем замедления, Окадия положила обе руки Гэйлу на грудь и постепенно повела их выше, к его шее. Мышцы варвара напряглись, хриплое дыхание на секунду прервалось; подойдя ближе, Лина разглядела, что его помутневшие глаза были широко открыты, но, похоже, ничего не видели. Окадия провела кончиками пальцев по шее Гэйла, будто лаская; потом подняла правую ладонь над его лицом, положив левую ему на грудь, примерно туда, где находится сердце, и застыла, словно в ожидании. С полуоткрытых губ парня сорвался стон; вместе с ним изо рта поднялась струйка чёрного дыма, которую Окадия поймала правой ладонью и сжала в кулаке. Когда девушка разжала руку, ладонь её оказалась пуста.

– Как ты это сделала?! – удивлённый и чуть ли не восторженный возглас Лины словно выбил Окадию из транса; девушка вздрогнула и заозиралась по сторонам, пытаясь понять, кто и откуда к ней обращается. Лина подбежала к колдунье, полностью отказавшись от своего обычного напускного спокойствия.

– Я, конечно, изучала тёмную магию лишь в теории и никогда в неё не углублялась, но о подобном в жизни не слышала! Что это было за заклинание? Ты просто так взяла и подчинила себе магию болота?!

– Я не знаю, – растерянно прошептала Окадия. – Я просто очень хотела что-то сделать, как-то ему помочь, и… На меня, видимо, что-то нашло.

– Невероятно, – покачала головой Лина, – моя первая ученица, а уже такой талант. Уж не знаю, кому из нас больше повезло.

Обе перевели взгляд на Гэйла. Тот спал спокойным крепким сном; дыхание было ровным и тихим, веки чуть подрагивали. Мягко улыбнувшись, Окадия убрала прядку волос с его лба и наклонилась чуть ближе к его лицу, но, поймав взгляд Лина, тут же отстранилась. Обе, не сговариваясь, пошли спать, уверенные, что завтра всё будет хорошо.

Для того, кто три дня провалялся в лихорадке, Гэйл действительно был утром на удивление бодр: первым делом он потребовал еды, и у всех коллективно отлегло от сердца – парень пошёл на поправку. Идти ему всё равно никуда не позволили, велев отдыхать и набираться сил; в путь отправились на следующий день, поняв, что с Гэйлом бесполезно спорить. Тот утверждал, что чувствует себя прекрасно, что промедления позорят его воинскую честь, и, если нужно, он мог бы всех спутников нести на себе до самой Нары; ему слабо верили, но собственную поклажу нести, так уж и быть, позволили. Бледный, осунувшийся и чуть-чуть исхудавший, варвар всё равно бодро шагал вперёд; Окадия шла рядом с ним, беззаботно улыбаясь, и у Лины сложилось впечатление, что больше эти двое в жизни далеко друг от друга не отойдут. Как к этому относиться, она уверена не была, но решила не встревать – пусть сами разбираются.

Проклятые топи остались далеко позади, и навстречу искателям приключений вновь светило солнце.