Читать книгу Сказочки деревни Дедово - - Страница 5

Эх, люд российский! Хоть циркулярами его учи, хоть палкой – никакого толка. Который раз наступит на собственные грабли так, что искры из глаз, но даже синяки считать не будет, ради любопытства посмотрит, сколько осталось в граблях зубьев и, покачиваясь от удовольствия, как будто выпил стакан водки, пойдёт дальше; а грабли, как индийская корова, останутся лежать на прежнем месте. Не учится даже на своих ошибках, не говоря о чужих.

Вот и некоторые наши герои, не сделав соответствующих выводов из своего поведения на охоте над натуральным медведем, попали в ситуацию, когда пришлось встретиться с медведем, как модно сейчас говорить, виртуальным.

Итак, жили-были два приятеля, два рыбака. Первый – Гриша, второй (тот, который не Гриша) – Миша. Жили они душа в душу, особенно в неклёвые для них дни. А чего? Если ни тот, ни другой рыбы не поймал, значит, глаз не положишь на чужую богатую добычу, особенно когда другой твой глаз смотрит на собственную, мелкую. Какая обида?

Но в последние разы Миша всё ловит да ловит, а Грише – всё пусто – ноль. И так плохо на душе у Гриши, что глаза у него стали разными: один глаз, который смотрел на Мишину добычу, всё сужался и сужался, чтоб рыбу не видеть, а другой – всё расширялся и расширялся, чтобы у себя добычу получше разглядеть. Но там не убывало, а тут не прибавляло. И решил Гриша отпугнуть то ли рыбу от Миши, то ли Мишу от рыбы. По-доброму: как-никак приятели.

И вот, в один вечер, когда их жёны и соседка Гавриловна за столом пряли слухи языком, собрались Миша и Гриша на ночь на рыбалку – кинуть «мыша»2 на ленка. Кто не знает – рыба такая, а не девица, формами круглолица.

Скакали по колдобинам на мотоцикле, иногда выпивали для согрева, но к месту рыбалки прибыли. А ночь такая тёмная, ни то что в глаз – пальцем не попадёшь ни в какое место! Разбрелись приятели по «ямкам», забросили «мыша» в воду. Ждут, дожидаются. И слышит Гриша, что Миша ловит да ловит, ловит да ловит, – то ли слова какие-то знает, то ли «мышь» у него жирнее. А Гриша всё ждёт и ждёт, ждёт и ждёт – не ловит, видать, терпение у него железное. Но вот и оно лопнуло. И начал Гриша осуществлять задуманное…

Вытащил удочку из воды, воткнул в землю аккурат перед собою, набрал воздуха в ноздри, аж лёгкие его надулись, да упали куда-то вниз, закрыв заднее отверстие, и как зарычал по медвежьи, что есть мочи: «Уу-ррр!».

Батюшки ты мои, листья с деревьев попадали!

А когда Гриша зарычал второй раз, листья обратно на деревья заскочили, видать, с перепугу. И – тишина. Гриша слушает. Вдруг из самой глубины ужаса раздался крик: «Аааа!..». Река взбурлила, выплеснулась из берегов.

Через некоторое время, правда, вернулась, опять стала метров пять шириной, да полтора глубиной.

Гриша чего-то призадумался…

И снова, но уже с другого берега, раздался крик «Аааа!..» – да так страшно, аж недалёко от Гриши спящий глухарь с дерева упал. Гриша этого не видел (ночь тёмная была), но как рванул с испуга на тот берег, – да аккурат через удочку!

«Мышь» то ли лапой, то ли крючками схватила Гришу за место, где кончается спина и где началось чёрт знает что, отчего даже глухарь без нашатыря одыбал, и, не разобравшись, кто за кого, поскакал за Гришей, отчего тот в испуге плюхнулся в воду и через уши (рот был в воде, откроешь – простудишься) заорал:

– Маммма-а-а!

Выбравшись на другой берег, Гриша наткнулся на мокрого и дрожащего Мишу. Глядя на него, задумался. Потом осторожно расставляя ноги, подошёл к нему и тихо, с паузами, по-приятельски спросил:

– Т-ты ч-чего… это… мокрый?

– Бежал по воде… Тьфу, гадость какая… – промямлил Миша, выплёвывая травку водяную. – Медведь р-рычал…

– Ааа… – задумавшись, по-философски протянул Гриша. И вдруг без всяких пауз, видать, вся мировая философия у него кончилась, заорал: – Дурак! Так это ж я рычал!

Снял штаны – то ли от обиды, что его не поняли, то ли от чего-то ещё – и начал вспенивать ими реку. Пропустив её через штанины, успокоился. А чего шуметь-то? Рыбы-то теперь – ни у того, ни у другого.

И наступила тишина…

Вдруг из кустов за спинами приятелей, покачиваясь, вылез глухарь, – видать, здорово примял землю при падении. Не разобравшись, кто тут, зачем и почему, заорал: «Ку-ка-ре-ку!» – и те в испуге да с криками опять булькнулись в воду и поплыли что есть мочи, вдоль реки наперегонки, до родной деревни, где в тёплой избе их ждали жёны и Гавриловна, продолжая, как ни в чём не бывало, прясть слухи.

На этом и сказочке конец. Кто понял – тот молодец. А тому, кто не понял – другой конец: