Читать книгу Девушки тяжёлого поведения - - Страница 26

У Мары совершенно не оставалось времени, чтобы решить куда податься. Петелькин чемодан уже стоял у порога (передышка после «трудового семестра», проще говоря, колхоза, перед занятиями закончилась). Марин чемодан тоже был извлечён из-под Петелькиной кровати. Билет на юг в день отъезда все ещё было не купить: хоть и не за сорок пять дней, как в сезон, но до октября нечего и думать.

Мара решилась на Свердловск. Пермь она никогда не любила, да и не хотелось светиться перед девчонками: половина её одноклассниц перешли уже на второй курс в местных вузах, а у Мары всё ещё не было студенческого.

У неё ещё оставались деньги на плохонькую гостиницу, вроде «Спортивной» с номерами на десять коек, а если повезёт, можно было переночевать у Янки и Катюхи на Большакова. Старшекурсница, с которой они заселились, часто не ночевала по месту прописки, и койка пустовала.

И ещё был Рафаэль. Правда, проникнуть в мужскую комнату и, главное, остаться в ней, было затруднительно. Сложнее даже, чем просквозить мимо бдительной большаковской «бабы Юли». Но это уже была не её забота.

Начать Мара всё же решила с девчонок. Выяснилось, что у них физра, и пришлось ехать в другой корпус. С ней увязался Крюк, на которого беглянка наткнулась в Универе. Они были шапочно знакомы.

Вначале Мара сидела на низкой скамеечке в просторном спортзале, где девочки выполняли всякие упражнения по свистку сухонькой старушки с зычным голосом. Физкультурнице было лет сто. Ну, к семидесяти точно. По крайней мере, за шестьдесят Мара бы поручилась.

Она ненавидела физкультуру всеми фибрами души: из-за тройки по этому никчёмному предмету чуть-чуть не дотянула до проходного балла. Если бы не школьная физра, Мара бы не торчала в начале июня в своём городе, и ничего этого не произошло бы с ней.

Физкультура олицетворяла для девушки верх насилия над человеческой природой, и смотреть на эту солдафонскую муштру она не могла. Поэтому вышла в скверик, где на лавочке её дожидался упорный Крюк.

Маре нужно было продержаться до того, как выйдут девчонки, чтобы ехать в главный корпус, и отразить все липкие паучьи атаки непрошенного провожатого.

Переночевала Мара у своих. Оперевшись спиной о подоконник в общей кухне – здесь можно было покурить, – она здоровалась с хозяйками кастрюль и сковородок, входившими и выходившими одна за другой. Провалившаяся абитуриентка знала почти всех.

Не все были доброжелательны к поздней визитёрше. Главное было разминуться с Танькой Швыдкой, но та, на правах старшекурсницы (а это как деды в армии) у плиты не дежурила. Танька рассвирепела из-за брата: он увивался за Марой на абитуре, харизматичный мальчик с гитарой. Линзы очков увеличивали его синие (именно синие, не голубые) глаза в пшеничных колосьях ресниц и делали немного беззащитным взгляд. Видно, слабость зрения не позволила ему разглядеть демоническую (как она тогда себя убедила, так ей было легче, это были её доспехи и оружие) сущность Мары. Он был влюблён. Но когда абитура всей толпой после какого-то экзамена хлынула в парк Маяковского, Маре нарвал там луговых цветов другой, Толик; она приняла букетик и потом не знала, что с ним делать, с облегчением выбросив в кусты быстро привядшие цветы.

Они все были дети литературы, и тут же кто-то возмущённо бросил парочке в спины: «Променяла князя Андрея на дурака Анатоля».

Но они не были парой. Толику не светило. Как и Андрею. Первый быстро смирился, а второй, Танькин брат, долго орал на четвёртом этаже (это был этаж журфака) и разбил костяшки кулаков о стену. Сочувствовавшие ему девочки (понятно, не жаловавшие Мару) замыли кровь.

Теперь нужно было где-то прописаться. Это значило вначале найти работу.

Мара съездила в какое-то профучилище на отшибе, уже и не вспомнит, какая там была вакансия, вымерзла в ожидании автобуса – в тот день всё запорошило, но быстро стаяло, когда позднее сентябрьское солнце вошло в зенит.

Где-то в центре, недалеко от площади, была гимназия (или школа? Советы, вроде, чурались исторических названий?), с большим полем стадиона, огороженная кованным забором. Зарплату предложили стандартную для неквалифицированного труда – восемьдесят, или девяносто, но здесь не давали общежития.

Всё шло к тому, что в Свердловске Маре ловить нечего.

И она поехала к Рафаэлю в его инженерно-педагогический. Добралась к началу пары и долго ждала перемены. А оказалось, что его в этот день нет, где-то на стройке. (У них какие-то «полевые» занятия, что ли, полагались.) Пока девушка расспрашивала, выискался его знакомый, предложил поехать и подождать в общаге.

Рафаэль не сказать, что обрадовался – какие-то его одолевали свои проблемы. Повёл кормить в пельмешку. Пару ночей ему удавалось провести Мару мимо вахтёра. А потом случилась какая-то проверка.

Да и болтаться целыми днями по городу, забегая погреться в Пассаж (можно было в музеи, и входной билет стоил копейки, но Мара уже отчаянно экономила) становилось холодно.

Она погоревала, выпила чаю в вокзальном буфете и рванула в Пермь.