Читать книгу Новый Разумный - Группа авторов - Страница 8

28 августа. Светлый Бор. Михаил Сергеевич

Подвальное помещение слабо освещается голой пыльной лампочкой, свисающей с потолка. Синяя краска на обшарпанных стенах давно отошла, обнажив рыжую кирпичную кладку. Углы затянуты черной паутиной, но лестница наверх чистая. Металлическая дверь внизу со скрипом открывается – на миг мелькает соседнее помещение, залитое светом.

Вошедший проходит к стене слева. Раздается щелчок, и продолговатая лампа освещает раковину. В корзину для грязного белья, стоящую рядом, падают резиновые перчатки и белый респиратор-ракушка. Раздается негромкий скрип, за ним – журчание воды. Человек, высоко завернув рукава синего халата, местами в странных пятнах, подставляет под струю морщинистые руки, тщательно моет их до самых локтей. Набирает воды в ладони, плещет на лицо. Выключив воду, берет висящее на крючке белое полотенце.

Взгляд упирается в интерактивное зеркало, которое из режима «селфи» переходит в обычный, без фильтров и улучшений. В отражении виден старик, держащий полотенце у щетинистого подбородка. Глубокие морщины на лбу, рыхлая кожа, губы в трещинах, поблекшие глаза. На самом деле и не старый, шестьдесят два, но с этой работой… Друг Крис всего на пять лет моложе, а вон, всё к неспящим ходит. Эх, Крис…

Старик вешает полотенце на крючок, снимает испачканный халат, бросает в корзину. Поправив рубашку и брюки, выключает светильник и поднимается по лестнице. Та с каждым шагом издает жалобный скрип, будто вот-вот провалится. Наконец старик входит в хорошо освещенную комнату и прикрывает за собой дверь в подвал.

Комната занимает весь первый этаж и разделена полупрозрачными перегородками на три зоны: прихожую, гостиную и кухню. На полу уложен настоящий деревянный паркет, большие окна открывают вид на сад, полки на стенах занимают горшки с вьющимися растениями, и стебли свисают до самого пола. В центре комнаты расположена лестница, ведущая на второй этаж. Там же с обратной стороны – спуск в подвал.

Старик проходит на кухню. Его встречает двенадцатилетний сын Витя.

– Пап! – кричит он. – Мы сегодня со Степкой стрекозу поймали!

Название насекомого сын произносит картаво, и отец умиленно улыбается.

– Да-а? – нарочито удивленно тянет он. – Самую настоящую?

– Самую! – подтверждает Витя.

– И где она теперь?

Сын смотрит на пустую пластиковую банку, стоящую на овальном кухонном столе, и растерянно бормочет:

– Улетела…

Отец любяще треплет его светлые волосы.

– Катенька, – зовет он, – как там наш ужин?

– Почти готов, – отрывисто говорит дочь, стоя у 3D-печи.

– А Катька сегодня… – звонко говорит Витя.

– Я тебе не Катька! – перебивает она младшего брата, порозовев. – Для тебя – всегда Екатерина Михайловна!

– Бросьте, дети, – добродушно говорит отец, садясь за стол. Сын запрыгивает на рядом стоящий стул.

Дочь молча расставляет тарелки. На ее лице читается явное недовольство.

«Всё еще дуется на то, что не отпустил погулять, – думает отец. – И правильно: нечего ей делать с этим Владом. Ему двадцать четыре, старше почти на семь лет. Хотя кто еще ближе к ней по возрасту? Младше Влада только Степка… – Он смотрит на дочь и улыбается. – Эх, как же ты выросла. Совсем на мать похожа стала».

– Ты что так вздыхаешь? – спрашивает Катя, стоя спиной и шаря в 3D-печи.

– Задумался, – отвечает отец и поворачивается к сыну: – Ты руки помыл?

– Да, – говорит тот, выпрямившись и вытирая ладони об шорты.

– Смотри, вирусы не дремлют.

Сын, выпучив глаза и приоткрыв рот, соскакивает со стула и бежит к раковине.

– Будем втроем ужинать? – спрашивает Катя под шум воды.

– Мама присоединится позже, как закончит.

Дочь наконец извлекает из печи ужин. По кухне разносится аромат жареного мяса.

– Курица! – картаво кричит Витя, подбегая к столу и тряся мокрыми руками.

Катя ставит блюдо на стол и садится. Семья приступает к трапезе.

– Отличное мясо, – говорит отец, прожевав кусочек. – Даже не скажешь, что синтезированное.

– Где ты сейчас настоящее возьмешь?

– Катенька, ну хватит обижаться…

– Пап, – говорит сын, нахмурившись, – а когда Глеб придет?

Отец недолго молчит, затем с наигранной бодростью отвечает:

– Скоро, сынок, скоро, – и замечает настороженный взгляд дочери.

Подвальная дверь открывается. В комнату, прихрамывая, заходит полная женщина в домашней блузе и брюках.

– Мама! – кричит Витя с набитым ртом. – А мы сегодня со Степкой поймали стрекозу!

– Какие молодцы! – говорит она, подходя к мужу. Встав сзади и положив руки ему на плечи, наклоняется и шепчет:

– Ребенок слабенький, но жив. Его отец сейчас рядом с пациенткой. Счастливы.

– Мам, садись уже, – просит дочь. – Остынет ведь.

Неожиданно раздается звонок. На перегородке появляется изображение с наружной камеры.

– Миша, это же… – выдыхает мать, выпрямившись.

– Мария, – обращается тот к жене, вставая, – иди вниз.

Оба родителя выходят из кухни. Дети удивленно смотрят на перегородку.

Отец подходит к входной двери и, убедившись, что Мария спустилась в подвал, открывает.

– Дэн Грин, рад видеть! – радушно говорит он, протягивая руку.

– Здравствуй, Михаил Сергеевич, – произносит тот с сильным акцентом, отвечая рукопожатием. На Грине полицейская форма. Видимо, только с работы.

– Заходи, – приглашает Михаил по-английски, отойдя в сторону. Взгляд скользит по кобуре.

– Надеюсь, я не слишком поздно? – спрашивает Дэн тоже по-английски, с сомнением заглядывая в дом.

– Нет, что ты! Давай, проходи. Курицу будешь? Дочь готовила…

– Спасибо, не голоден. – Грин, вытерев ноги о коврик, заходит в прихожую.

– Здравствуйте! – кричит Витя из-за стола, вытягивая шею. Катя молча кивает. Гость улыбается в ответ.

– Какие большие стали.

– Да, дети растут! – смеется Михаил. – Вот, пожалуйста, в гостиную.

Мужчины, пройдя по мягкому ковру, садятся в кресла.

– Минутку, – говорит хозяин и проводит пальцем по стеклянному столику, стоящему перед креслами. Загорается камин.

– Давно я у тебя не был, – говорит Грин, озираясь.

– Да, сделал небольшой косметический ремонт… А как ты? Как работа? Как Юлия?

– Всё хорошо, – отвечает гость, откидываясь на спинку – кожаная обивка тихо скрипит. – Меня недавно повысили, полковника дали, отмечали с женой.

– О, поздравляю! – Михаил крепко жмет руку полицейского.

Повисает неловкое молчание. Его нарушает хозяин:

– Катенька! Принеси чего-нибудь выпить.

– Михаил Сергеевич, не стоит… – возражает Грин, но Катя уже ставит на столик два стакана и бутылочку спиртного.

Михаил шепчет дочери на ухо: «Идите наверх», затем обращается к гостю:

– Та-ак, товарищ, хватит формальностей. Ты лучше расскажи, как Юлия твоя?..

– А, ты всё по профессии, – улыбается Грин. – Пятый месяц, в клинике говорят, что беременность проходит благополучно.

– Это хорошо, но ты все-таки покажи ее мне завтра, часов так в девять.

Он поднимает стакан, наполненный золотистой жидкостью, и по-русски говорит: «За встречу!» Гость с акцентом повторяет, и оба опрокидывают спиртное в себя. Расплавленной сталью обжигает горло, катится по пищеводу, оставляя ощутимый след.

– Ух-х!.. – вырывается у сморщенного Грина. – Чем это ты меня поишь?

– «Мора», – с гордостью проговаривает Михаил. – Синтезированная, конечно, но десятилетней выдержки… И не смотри на меня! Такое не закусывают.

Грин сдержанно кашляет в кулак. На его щеках появляется заметный румянец.

Михаил с улыбкой смотрит на гостя: широкоплечий, статный; черты лица резкие, мужественные; в угольных волосах виднеется седина. И где же тот салага Дэн, хилый парнишка, вечный весельчак и разбиватель хрупких девичьих сердец? Очевидно, остался там, сорок лет назад.

Гость замечает взгляд, отвечает улыбкой. Тепло от алкоголя расходится по всему телу, и глаза Грина под густыми бровями заволакивает пелена блаженства.

– Так о чём это мы? Ах, да… – спохватывается Михаил.

– Ты лучше расскажи, как у тебя дела? – сипит Грин, чуть подавшись вперед.

Михаил ставит стакан на столик.

– Как видишь, живу потихоньку. В клинике сейчас работы мало, немногие семьи решаются завести ребенка, в наше-то время…

– Но у тебя же золотые руки! – изумляется гость немного громче, чем нужно. – Помнится, к тебе целые очереди стояли. На неделю вперед записывались, сдерживающие препараты пили, лишь бы только легендарный Журавль принял роды!