Читать книгу Вальё - Группа авторов - Страница 15

Вчера я не смог писать, состояние было отвратительное. Весь день я провалялся в кровати, не в силах с нее подняться. В голове моей постоянно слышались чьи-то голоса, я затыкал уши, пытался читать, но ничего не помогало. Нет смысла говорить о том, что спать мне не хотелось – предыдущая ночь отбила любое желание. Теперь я боюсь сна, ночью я пробовал уснуть часа четыре, постоянно ворочался, оглядывался по сторонам, прислушивался. Я несколько десятков раз проверил все двери и окна, обшарил каждый кусочек своей квартиры, чтобы убедить себя в том, что я в безопасности. Раньше я не был таким тревожным, но теперь страх живет внутри меня, а тревога туманит разум.

Последняя ночь выдалась сравнительно легкой – первый раз за последние дни мне не снились кошмары. Снился всего лишь один сон, он был мрачный, слегка жутковатый, но не страшный.

На протяжении всей ночи я видел какой-то знак – чаша, а над ней четырехконечная звезда. Не знаю, что это такое, но я прекрасно его запомнил. Упоминаний об этом символе мне найти не удалось, и это меня пугает. Мне хочется нарисовать его, начертить где-нибудь, но я сдерживаюсь, тогда желание растет все сильнее. Я чувствую, что должен это сделать, но не знаю, почему. Это какое-то внутреннее ощущение. Бывает такое, что мы чувствуем потребность в каком-то действии, желание быть где-то в определенном месте, это что-то вроде предназначения. И здесь также.

Я не говорил об этом, но несколько дней назад я виделся с Винсентом, купил у него еще таблеток. Они нужны мне. То я испытываю к ним глубокое отвращение, то чувствую, что они – ключ, спасение. Но к чему? Я бы хотел поговорить с кем-нибудь, все рассказать, попросить о помощи, но нельзя. Это очень опасно, для всех. Я делаю это будто бы в заботе о людях, чувствую себя героем, который спасает других своими страданиями. Винсент спрашивал, не говорил ли я кому о таблетках, я сказал, что нет, и он потрепал меня по плечу. Я заплатил ему, он просил очень много, но я отдал деньги не думая. Теперь мне хватит до…

Во сне я был в странном мире, это было похоже на апокалипсис. Я брел по разбитой магистрали, оба ее конца терялись где-то в тумане, вокруг никого не было. Эта дорога была высоко над землей, перегнувшись через ее край, я не увидел земли. Повсюду была свалка – тысячи трупов машин лежали друг на друге, доходя почти до самой магистрали, а в некоторых местах и превышали ее. Машины были разных времен, но все пустые и ржавые, будто они сотни лет пролежали здесь, принимая на себя дожди и бури. Эти колонны из машин высились на всем протяжении дороги, по крайней мере той части, что была в моей видимости.

Дул ветер, небо сотрясалось от удара молний, а хрупкая дорога подо мной вздрагивала от грома. Дождя не было, но тучи были черные. Я пошел в сторону темного пятна в отдалении, но не прошло и пятнадцати минут, как я подошел вплотную к обрыву, здесь магистраль была разрушена, метрах в пятнадцати от меня она продолжалась и тонула в тумане, но перебраться туда не было никакой возможности. Темное пятно оказалось большим зданием, стоявшим рядом с дорогой, я видел лишь его очертания, а окна его время от времени загорались слабым светом. Когда я повернулся и пошел в обратную сторону позади раздался шум, и я обернулся. Сотни окон здания теперь пылали огнем, образуя тот самый знак. Здесь я впервые его увидел.

Я вернулся туда, откуда начал свой путь. Все оставалось неизменным, кроме нескольких деталей: на магистрали, усыпанной редкими кузовами машин без колес, серыми и унылыми, стояла одна живая. Стекла были на месте, колеса тоже, я не различил марку, но ранее я такой модели не встречал. Сразу за машиной виднелась чья-то фигура.

Я подошел ближе. Дверь машины была открыта, на сидении лежали ключи. Но я направился к фигуре, она издавала стоны и плакала, плечи ее судорожно вздрагивали. По голосу я понял, что это девушка. Вскоре я различил платье, оно было белое, похожее на свадебное, но не такое пышное, платье было испачкано и порвано в некоторых местах. Девушка стояла на дороге босиком, ее волосы, черные, насыщенные, были растрепаны и свисали до пояса, руками она закрывала лицо.

Она рыдала все громче и громче, а я медленно к ней подходил.

– Привет, – окликнул ее я.

Ответа не было.

– Что ты здесь делаешь?

Снова тишина. Тогда я подошел еще ближе и тронул ее за плечо. Она не повернулась, но плакать перестала. Платье ее было мокрым насквозь, а когда я до него дотронулся, чуть не распалось на куски – ткань его была разъедена сыростью. Воздух рядом с девушкой был затхлый, я ощущал запах болота и плесени, но при этом чувствовал ее духи, от них исходил сладкий и приятный аромат. Запах то и дело перемешивался, я слегка прикрыл нос рукой.

Девушка лишь всхлипывала, стоны прекратились. Я попытался ее обойти и заглянуть ей в лицо, но она отворачивалась от меня, тогда я попытался повернуть ее к себе, но она сбросила мою руку. Я рассердился и крикнул:

– Повернись ко мне. Кто ты такая?

Тогда она рассмеялась, медленно и зло. Я предпринял еще одну попытку, но она отбежала от меня, продолжая стоять спиной ко мне.

– Поиграем в прятки, милый, – сказала она и убрала руки с лица.

Сзади послышался шум, я обернулся. Это крыса выпрыгнула из машины, и, пища, убежала прочь. Когда я повернул голову, девушки на месте не было. Со всех сторон слышался ее звонкий голос, но ее саму я не увидел.

Я принялся ее искать, заглядывая в машины и под них. Под одной я заметил подол ее платья, который быстро ускользал от меня. Я запрыгнул на крышу и заметил незнакомку.

Некоторое время я ее преследовал, пока, наконец, не загнал ее в тупик – несколько машин были прижаты друг к другу под углом, поэтому деваться ей было некуда. Я подошел ближе, и повернул ее к себе. Она подчинилась. Волосы закрывали ее лицо, я приподнял их и отшатнулся: у девушки не было лица, мутный серый овал виднелся на его месте. Тогда она закричала и протянула ко мне руки.

– Будь моим, будь моим мужем. Неужели ты меня не узнаешь? Ведь это я, я! – она кричала и двигалась по направлению ко мне

Я отходил все дальше, но теперь я был в тупике – сзади меня магистраль обрывалась. Девушка подходила все ближе, вдруг ноги ее начали подкашиваться, она вздрогнула и закричала от боли, пронзившей ее тело. То, что было на месте ее лица, окрасилось кровью, платье тоже стало багровым. Она взглянула на свои руки, и они начали рассыпаться.

– Это все ты. Ты во всем виноват! – закричала она, резко дернувшись ко мне.

Раздался пронзительный стон, и вся она растворилась в воздухе. На земле лежало ее грязное кровавое платье и горстка пепла, оставшаяся от нее. Подул ветер, и пепел разлетелся по дороге. Теперь вокруг было тихо, я нагнулся и рядом с ее платьем нашел фигурку. Это была статуэтка с рогами и звериными глазами. Я ее поднял и положил в карман.

Когда я подошел к машине, внутри послышалась музыка, это была какая-то песня в стиле кантри. Фары машины горели желтым светом, а капот был покрыт мелкими каплями дождя. Я сел внутрь и завел авто. Раздался приятный рык мотора, и я почувствовал легкую вибрацию.

Никогда еще я не управлял автомобилем во сне. Дорога была скользкой и неровной, постоянно приходилось объезжать брошенные машины, которые давно приросли к асфальту, а под колеса то и дело бросались крысы.

Так я ехал около двадцати минут, пока путь мне не преградила брошенная поперек дороги фура. Я вышел из машины и огляделся по сторонам. Все было также, только еще мрачнее. За колоннами из брошенных автомобилей виднелись здания, они казались огромными, хотя расстояние до них было приличным. В некоторых из них слабо мерцали огоньки, но даже фасадов зданий нельзя было различить. Я обошел грузовик, впереди расстилалась накрытая туманом магистраль, правда добраться до нее возможности не было – нас с ней разделял обрыв. Оказалось, что я очутился на части магистрали, изолированной со всех сторон.

Я оглянулся назад, машины не было, блеснул огонек, и бензин, оставшийся на ее месте, вспыхнул, начертив при этом тот же знак – чаша, а над ней звезда.

В реальности я бы не рискнул вести себя так, как во сне. Меня редко тянуло на экстрим в разных его проявлениях, но тут я чувствовал себя иначе. Я приметил наиболее удобную для меня башню из автомобилей, и, подойдя к краю магистрали, спрыгнул на нее. Башня слегка закачалась, но я сохранил равновесие. Рядом виднелась другая, пониже, и я перебрался на нее. Так я карабкался все ниже и ниже, но земли снизу все еще видно не было, зато до одного из зданий оставалось не более тридцати метров. Я различил его фасад – это было облицованное кирпичом строение, но по размерам и высоте больше напоминало небоскреб, окна его чернели неизвестностью, некоторые были разбиты, а метрах в десяти ниже меня в теле здания зияла дыра.

Я добрался до нее и спрыгнул внутрь как раз вовремя: начался проливной дождь. Здесь царила тьма. Стены освещались разрядами молний, и я медленно продвигался вперед во время таких вспышек. В здании слышался какой-то шум и возня, я прошел глубже и замер в нерешительности: пищали крысы, судя по гулу, который они издавали, все здание было ими пропитано, они были здесь хозяевами. Снова комнату озарила вспышка и на одном из столов, заваленном каким-то барахлом, я заметил фонарь. Он был рабочий.

Я долго и бесцельно бродил по зданию, судя по всему, это был отель. Я вышел к просторному холлу, здесь горели люстры и играла спокойная музыка, повсюду стояли роскошные диваны, покрытые толстым слоем пыли, а в центре комнаты находился фонтан. Четыре статуи выплескивали из себя воду через рот. Это были фигуры аполлонов. Я подошел ближе. Люстры замерцали и погасли на мгновение, затем зажглись вновь, и я увидел, что фонтан полон крови. Теперь она струилась из статуй, напор становился все больше, и вскоре кровь начала выплескиваться наружу.

Открыв массивную дверь, я вышел к балкону, вероятно, он шел по всему периметру здания, и с него открывался вид на все этажи отеля. Я взглянул вниз, и голова закружилась. Расстояние до нижнего этажа было огромным, холл, что располагался снизу, слабо вырисовывался не менее, чем в пятидесяти этажах подо мной. Сверху пространства было не меньше, но верхние этажи тонули во мраке – там совсем не было света. Я пригляделся и снизу заметил огромную статую, она сверкала серебром, а размером была с десятиэтажный дом. Напротив меня находилось несколько десятков шахт с лифтами, большая часть из них стояла на месте, но некоторые двигались.

Я долго шел к лифтам, и когда до них оставалось всего несколько десятков метров, снова раздался писк. Сотни крыс повалили из всех щелей и окружили меня. Я попятился назад и оперся на непрочные стеклянные перила балкона. Раздался треск и стекло лопнуло, а я полетел вниз. Крысы устремились за мной.

Проснулся я от сильного толчка – я упал с кровати. За окном светила луна, и я подумал о том, что по всему городу сейчас царит спокойствие и тишина, а моя жизнь последнюю неделю напоминает кошмар. Что со мной случилось? Как я оказался в таком положении. Этого я не понимал. В комнате моей было тихо, но в голове я снова услышал голоса. Они шипели, перекликались, их было много. Они что-то говорили, но я не мог ничего понять.

Остальные сны были не менее одинокими и беспощадными в своей развязке. И в каждом я видел эти символы. Они мерцали повсюду – один и тот же знак. Что-то призывало меня его начертить. И я это сделал. У меня не оставалось выбора, знак этот буквально горел перед моими глазами, я все видел лишь сквозь него. Я пытался себя контролировать, но все было бессмысленно, руки меня не слушались, я то и дело отключался, а в себя приходил с ножом в руке, выцарапывающим этот символ.

Когда знак был закончен, я без сил рухнул на пол. Перед глазами символа больше не было, а голоса в голове стихли.

Я не знаю, где его начертил, когда я полностью пришел в себя, то не обнаружил его у себя в квартире. На стене кухни я увидел такой же знак, но он был плавно выведен краской. Как рисовал его, я не помнил. Рядом стоял навесной шкаф, снятый со своего места. Огромных усилий стоило мне повесить его обратно. Но я так и не нашел тот, другой знак, который я выцарапал ножом. Я отчетливо помнил и его, и то, как сжимал в руке нож.

Неужели и это было сном? В моей голове все смешалось, я перестаю понимать, где реальность, а где вымысел. И этот мир… С каждым днем он становится все тусклее, я перестаю видеть яркие краски. Цвета становятся все мрачнее, они больше не сочные и живые, теперь они какие-то… мертвые.