Читать книгу Основы истории философии. Том 2. Философия христианской эпохи - - Страница 13

Тертуллиан (160—220), пресвитер Карфагенский, в борьбе с гностическим и особенно маркионитским антиномизмом дошел до крайности аскетической этики и законничества, которая перешла границы, соблюдаемые Церковью, и в конечном итоге привела его к монтанистскому пуританству, предполагавшему горячую веру в скорое второе пришествие Христа. Христианство для него – новый закон Иисуса Христа. Тертуллиан чужд спекулятивному мышлению; философия и для него – мать ересей; он желал бы полностью отделить Иерусалим от Афин, Церковь от Академии. Его антифилософская направленность достигает апогея в утверждении: Credo quia absurdum est («Верую, ибо абсурдно»).

Издания трудов Тертуллиана:

– Tertulliani opera ed. Rhenanus, Basel, 1539;

– ed. Rigaltius, Paris, 1635, 1666;

– ed. Semler et Schütz, Halle, 1770;

– E. F. Leopold in: Gersdorf, Bibl. patr. Lat., vols. IV—VII, Leipzig, 1839—41;

– F. Oehler, 3 vols., Leipzig, 1853—54.

Литература о нём:

– J. A. Nösselt, De vera aetate ac doctrina scriptorum Tertulliani, Halle, 1768;

– W. Münscher, Darstellung der moralischen Ideen des Clemens von Alexandrien und des Tertullian, in: Henke’s Magazin für Religionsphilosophie, Exegese und Kirchengeschichte, vol. VI, part 1, Helmstedt, 1796, p. 106 ff.;

– Neander, Antignosticus, oder Geist des Tertullian und Einleitung in dessen Schriften, Berlin, 1825, 2nd ed. 1849;

– Schwegler, in его сочинении о монтанизме, Tübingen, 1841, p. 302;

– Hesselberg, Tertullians Lehre, entwickelt aus seinen Schriften, part 1: Leben und Schriften, Dorpat, 1848;

– Engelhardt, Tertullians schriftstellerischer Charakter, in: Zeitschrift für historische Theologie, 1852, №2;

– G. Uhlhorn, Fundamenta chronologiae Tertullianeae, диссертация, Göttingen, 1852.

См. также изложение Бёрингера во втором издании его Kirchengeschichte in Biographien (vol. I, part 2, p. 1 ff.);

– F. A. Burckhardt, Die Seelenlehre des Tertullian, Budissin, 1857;

– Victor Bordes, Exposé critique des opinions de Tertullien sur la rédemption, Strasbourg, 1860;

– P. Gottwald, De montanismo Tertulliani, Breslau, 1862;

– Grotemeyer, Über Tertullians Leben und Schriften, Schulprogramm I—II, Kempen, 1863, 1865;

– Stöckl, Tertullian de animae humanae natura; de Tertulliani doctrina psychologica, Lectionskatalog, Münster, 1863;

– Hermann Jeep, Tertullian als Apologet, in: Jahrbücher für deutsche Theologie, vol. 9, 1864, p. 649—687;

– Ch. Murton, Essai sur l’origine de l’âme d’après Tertullien, Origène et Lactance, Strasbourg, 1866;

– Is. Pelet, Essai sur l’Apologeticus de Tertullien, Strasbourg, 1868;

– A. Ebert, Tertullians Verhältnis zu Minucius Felix, Leipzig, 1868 (Abhandlungen der sächsischen Gesellschaft der Wissenschaften, vol. V, p. 321—386);

– Hermann Rönsch, Das Neue Testament Tertullians, aus den Schriften des Letzteren reconstruirt, Leipzig, 1871;

– K. Leimbach, Tertullian als Quelle für die christliche Archäologie, in: Zeitschrift für die historische Theologie, 1871, p. 108—157;

– H. Kellner, Über Tertullians Abhandlung de pallio und das Jahr seines Übertritts zum Christentum, in: Theologische Quartalschrift, 52nd year, Tübingen, 1870, p. 547—566; Zur Chronologie Tertullians, ibid., 53rd year, 1871, p. 585—609.

Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан, родился около 160 года в Карфагоне, происходил от языческих родителей, получил образование юриста, позже (около 197 года) обратился в христианство (по мнению Нёссельта и Гессельберга, к монтанизму – около 200 года, по Ульгорну – в 202, что наиболее вероятно, по другим – между 204—206 годами). Он перенес свою юридическую трактовку, а также адвокатское красноречие на христианскую теологию, подчиняя дух закону и, можно сказать, Христа – Моисею.

Его сочинения (по классификации Неандера) делятся на:

1. Апологетические (против язычников и касающиеся поведения христиан во время гонений);

2. Этико-дисциплинарные;

3. Догматико-полемические.

Домонтанистские сочинения:

– первой группы: Ad martyres, De spectaculis, De idolatria, Ad nationes, Apologeticus (ок. 200), De testimonio animae;

– второй группы: De patientia, De oratione (о молитве), De baptismo, De poenitentia, Ad uxorem, De cultu feminarum;

– третьей группы: De praescriptione haereticorum.

Монтанистские сочинения:

– первой группы: De corona militis, De fuga in persecutione, Contra Gnosticos Scorpiace, Ad Scapulam (проконсулу);

– второй группы: De exhortatione castitatis, De monogamia, De pudicitia, De jejuniis, De virginibus velandis, De pallio;

– третьей группы: Adversus Marcionem, Adversus Hermogenem, Adversus Valentinianos (если эта работа действительно принадлежит ему), De carne Christi, De resurrectione carnis, De anima, Adversus Praxean.

Среди древних отцов Церкви (наряду с Татианом) Тертуллиан особенно резко противопоставляет нравственность и чувственность, а также Божественное откровение и человеческий разум. Хотя в конечном счете Божественные тайны не должны противоразумны, и сам Тертуллиан признает сотворение материи Богом, не впадая в манихейский дуализм, – но эта сторона единства у него отступает на второй план перед пламенными декламациями о разладе.

Что общего у философа и христианина? Ученика Греции и Неба? Искателя славы и искателя (вечной) жизни? Словоплета и совершителя дел? Разрушителя и строителя вещей? Друга и врага заблуждения? Исказителя истины и её восстановителя? Её вора и стража? Что общего у Афин и Иерусалима, у Академии и Церкви, у еретиков и христиан?

Наше учение исходит из притвора Соломона, который сам завещал нам искать Господа в простоте сердца. Пусть задумаются те, кто проповедует стоическое, платоническое или диалектическое христианство. Нам после Христа не нужны любопытство и изыскания после Евангелия. Мы не должны искать ничего сверх учения Христа. Христианину не следует исследовать больше, чем позволено найти; апостол запрещает бесконечные вопросы.

Что мог сказать Фалес, первый из физиологов, Крезу о Божестве? Сократ был осужден, ибо, разрушая богов, приблизился к истине; но и мудрость Сократа невысока. Кто познал истину без Бога? Кому ведом Бог без Христа? Кто понимает Христа без Духа Святого? И кому дано это, кроме как через таинство веры? Сократ, по его же признанию, водим был демоном.

Простейший христианский ремесленник нашел Бога, указывает на Него и отвечает на все вопросы о Нем, тогда как Платон утверждает, что трудно найти Творца мира, а найдя – невозможно поведать о Нем всем. О жалкий Аристотель, изобретший для еретиков диалектику – искусство строить и разрушать, которое все взвешивает, но ничего не завершает! Что затеваешь, дерзкая Академия? Ты вырываешь с корнем основы жизни, нарушаешь порядок природы, отрицаешь Промысл Божий, если думаешь, что Он дал своим творениям в чувствах обманчивые средства познания и употребления (предвосхищение картезианского аргумента о véracité de Dieu).

Из Ветхого Завета поэты и философы заимствовали отдельные истины, но исказили их и присвоили себе из тщеславия. Платоники вооружили Валентина, стоики – Маркиона; отрицание бессмертия души идет от эпикурейцев, отвержение воскресения – от всех философских школ. Философы – патриархи еретиков. Где материя полагается совечной Богу – там учение Зенона; где цитируется огненный бог – там Гераклит.

Философы противоречат друг другу; они притворяются знающими истину, христианин же обладает ею; только христианин мудр и верен, и никто не выше его. С христианством несовместимо и ремесло лудимагистров (учителей грамоты) и профессоров литературы. Христианство противостоит человеческой мудрости и образованию.

«Распят Сын Божий – не стыдно, ибо постыдно.

И умер Сын Божий – вполне достоверно, ибо нелепо.

И погребенный воскрес – это несомненно, ибо невозможно»

(De carne Christi, 5).

Как и человеческое мышление, человеческая воля, по мнению Тертуллиана, является совершенно испорченной. Он не верит в проникновение чувственной жизни идеальным содержанием, а оставляет её в её грубости, чтобы затем бороться с ней и осуждать её, и поскольку она является необходимой, неотменяемой основой духовной жизни, извлекать из этого аргументы в пользу человеческой греховности. Matrimonium (брак) и stuprum (блуд) имеют свою сущность в commixtio carnis (смешении плоти) и отличаются лишь законным порядком (хотя Тертуллиан иногда, в отдельных описаниях, которые лучше его принципа, изображает христианский брак как подлинное жизненное сообщество). Чистое девство – высшее благо; однако Бог из снисхождения допустил единократный брак (de exhort. c. 1; 9; de monog. c. 15). Христианин Тертуллиана (как и татиановский) – это «ангел, восседающий на укрощённом звере». В отношении брака и домашнего быта fuga saeculi (бегство от мира) становится для него «бегством из мира нравственного действия».

Подобно стоикам (которых он, по крайней мере, в лице Сенеки высоко ценил и учение которых, хотя он и не желал учиться у греческой философии, активно использовал для обоснования собственных взглядов), у Тертуллиана дуалистическая, подавляющая чувственность этика сочетается с сенсуалистической теорией познания и материалистической психологией. Его теоретическое мировоззрение – это грубый реализм, даже материализм. Чувства не обманывают. Всё реальное телесно; однако телесность Бога не умаляет Его величия, а телесность души – её бессмертия. Nihil enim, si non corpus. Omne quod est, corpus est sui generis; nihil est incorporale, nisi quod non est (de anima 7; de carne Chr. 11). Quis enim negaverit, deum corpus esse, etsi deus spiritus est? spiritus enim corpus sui generis in sua effigie (adv. Prax. 7). Душа обладает человеческой формой, той же, что и её тело; она нежна, светла и воздушна. Она простирается через все части и органы тела. В доказательстве материальности души Тертуллиан опирается на стоиков. Если бы она не была телесной, то не могла бы испытывать воздействий от тела, не была бы способна к страданию, и её существование в теле не зависело бы от пищи (de anima 6 f.). Душа ребёнка происходит из семени отца, подобно тому как у растений отросток (tradux) отделяется от материнского ствола, и затем постепенно возрастает в чувстве и разуме (de anima 9). Каждая человеческая душа – это ветвь (surculus) от души Адама. Вместе с душой передаются духовные свойства родителей детям; отсюда – первородный грех со времён Адама (tradux animae tradux peccati), хотя в нас также остаётся остаток добра или божественного образа (quod a deo est, non tam extinguitur, quam obumbratur), благодаря чему грех становится делом свободы. Душа имеет естественное тяготение к христианству (anima naturaliter christiana, de testim. an. 1 f.; Apolog. 17), поскольку даже у политеистов в самых простых и естественных проявлениях религиозного сознания происходит непроизвольное возвращение к монотеистической основе. Она бессмертна по своей природе, так как родственна Богу, неделима и не прекращает своей деятельности даже во сне.

Как солнце познаётся нами не в своей истинной субстанции на небе, а лишь по лучам, брошенным на землю, так и Бог никогда не открывается человеку во всей полноте Своего величия, но лишь в соответствии с человеческой способностью восприятия – как человеческий Бог, явивший Себя в Своём Сыне (adv. Prax. 14). Бог как величайший может быть только один (adv. Marc. I, 3 и 5). Он вечен и неизменен, свободен, не подчинён необходимости; Его природа – разум, который един с Его благостью. Гнев и ненависть также присущи Богу; с Его благостью соединена справедливость (adv. Marc. I, 23 ff.; II, 6 ff.). Как только Бог признал мудрость необходимой для творения мира, Он воспринял и породил её в Себе как духовную субстанцию, которая есть Слово для откровения, Разум для устроения и Сила для совершения. В силу единства этой субстанции с субстанцией Бога она также именуется Богом. Она произошла от Бога, как луч исходит от солнца; Бог пребывает в ней, как солнце в луче, ибо субстанция лишь распространяется, а не разделяется. Дух от Духа, Бог от Бога, Свет от Света, без того чтобы первоначальная сущность умалялась порождением. Отец – вся субстанция, Сын же – её изведение и часть, как и Сам Он исповедует: Отец больше Меня (adv. Hermog. 18; Apol. 21, adv. Praxeam 9). Разум всегда был в Боге, но было время, когда Сына не было; Он возник, когда Бог нуждался в Нём как орудии миротворения и извёл из Себя как второе Лицо (adv. Prax. 14; adv. Hermog. 3). Однако время в собственном смысле возникло лишь с миром; благость, создавшая время, до времени не имела времени (adv. Marc. II, 3). Как Сын, так и Святой Дух произошли из божественной субстанции (adv. Prax. 26). Третье от Бога и Сына – Дух, подобно тому как третье от корня и ствола – плод, третье от источника и реки – устье, третье от солнца и луча – вершина луча. Таким образом, Троица не противоречит монархии и сохраняет принцип домостроительства (adv. Prax. 8). Мир создан из ничего, не из вечной материи и не от вечности. Бог был Богом и до творения мира; но лишь с этого момента Он становится Господом; первое – имя сущности, второе – имя власти (adv. Hermog. 3 ff.). Человек создан по образу Божию в том смысле, что Бог, формируя первого человека, взял за образ будущего человека Христа (de resurr. 6). Боги язычников – падшие ангелы, которые, возлюбив смертных женщин, позволили себе отпадение от Бога (de cultu femin. I, 2).

Справедливость сначала была неразвита, природой, боящейся Бога; затем через закон и пророков она достигла детства (хотя только у иудеев, ибо у язычников Бога не было; они стояли в стороне, как капля на краю ведра, как пыль на гумне); через Евангелие она окрепла в юности; через новое (монтанистское) пророчество, требующее совершенного освящения, она развивается в мужественную зрелость (de virginibus velandis 1). Души умерших пребывают в аду в ожидании воскресения и суда. Праведники ожидают блаженного удела; все уродства и повреждения будут устранены, и даже женский пол преобразится в мужской (de resurr. 57; de cultu fem. I, 2).

Существенную заслугу Тертуллиан снискал своей энергичной защитой свободы вероисповедания. Выбор религии – право личности. Не религиозно принуждать к религии. Humani juris et naturalis potestatis est unicuique quod putaverit colere. Nec alii obest aut prodest alterius religio. Sed nec religionis est cogere religionem, quae sponte suscipi debeat, non vi, quum et hostiae ab animo libenti expostulentur. Ita etsi nos compuleritis ad sacrificandum, nihil praestabitis diis vestris (ad Scap. 2). Colat alius Deum, alius Jovem, alius ad Coelum supplices manus tendat, alius ad aram Fidei, alius si hoc putatis, Nubes numeret orans, alius Lacunaria, alius suam animam Deo suo voveat, alius hirci. Videte enim, ne et hoc ad irreligiositatis elogium concurrat, adimere libertatem religionis et interdicere optionem divinitatis, ut non liceat mihi colere quem velim, sed cogar colere quem nolim. Nemo se ab invito coli volet, ne homo quidem (Apol. c. 24). (Подобным же образом высказывается Юстин в Apol. I, c. 2, 4, 12, а также Лактанций в Instit. V, 19, 20.) Однако остаётся сомнительным, предоставил ли бы Тертуллиан такую же свободу вероисповедания язычникам и еретикам, если бы христиане оказались в большинстве и обладали государственной властью; едва ли можно предположить это, учитывая несомненное удовольствие, с которым он говорит о загробных муках врагов Христа (de spectac. 30, 61—62; conf. Apol. 49, 295).