Читать книгу Тени Лондона - - Страница 11

– Марвуд? – повысив голос, чтобы его слова не утонули в уличном шуме, произнес господин Хадграфт, когда мы с ним шагали по Холборнскому мосту. – Знакомая фамилия. Кажется, при покойном короле служил олдермен Марвуд?

– Верно, – нехотя признал я. – Это дядя моего отца.

Хадграфт вдруг посмотрел на меня с интересом:

– Вот как?

Выйдя на Шу-лейн, мы перешли через улицу, и Хадграфт повел меня по узким улочкам возле церкви Святого Андрея и Тевис-Инн.

– Весьма достойный человек, – продолжил Хадграфт. – Я не имел чести знать его лично, однако премного о нем наслышан.

И я тоже. Мой двоюродный дед Марвуд служил подмастерьем у зажиточного бакалейщика и, видимо, сумел произвести благоприятное впечатление, поскольку ему отдали в жены единственную дочь хозяина. Старик умер, завещав львиную долю состояния будущим детям своей дочери. Какое-то время мой родственник катался как сыр в масле и даже недолго побыл олдерменом, но в его карьере собственные заслуги сыграли гораздо меньшую роль, чем доставшееся от свекра богатство и честолюбие жены. Двоюродный дед скончался задолго до моего рождения. В браке детей у него не было, вдова вышла замуж во второй раз и произвела на свет целый выводок здоровых отпрысков. В старости мой батюшка утратил здравый рассудок, но до этого был человеком неглупым и всегда говорил, что дедушка Марвуд – прохвост и безбожник, за шиллинг готовый лизать зад даже дьяволу.

Хадграфт обитал в комфортном кирпичном доме. Бушевавший рядом Пожар чудом обошел его стороной. Хозяин провел меня в кабинет с видом на прелестный садик. У южной стены стояла беседка. Внутри, спиной к нам, сидели две женщины.

– Надеюсь, не откажетесь выпить со мной?

Не дожидаясь ответа, Хадграфт открыл шкаф, встроенный в стену. Разлив по бокалам вино, он провозгласил тост за короля.

– Госпожа Хэксби обещала предпринять все возможное для решения нашей проблемы, – поставив бокал на стол, сказал Хадграфт. – Но признаюсь, я даже мечтать не смел, что ей удастся заручиться помощью джентльмена вашего статуса.

– Ваш выбор архитектора делает вам честь, – любезно произнес я, отвечая лестью на лесть. – Придворные все чаще заказывают проекты именно у этой леди. Среди клиентов госпожи Хэксби сам лорд Арлингтон. Слышал, даже король восхищается ее мастерством.

– Для такого человека, как я, это особенно приятно, сэр. При всем уважении, господин Марвуд, в отличие от вас мне не посчастливилось родиться в обеспеченной семье. Я скромного происхождения, однако милостью Божьей весьма преуспел. За прошедшие несколько лет я рискнул вложить часть состояния в морские перевозки, и, к счастью, все суда благополучно прибыли в порты назначения. Господь осыпал меня щедротами, и будет только справедливо, если я поделюсь частью своего богатства с теми, кому посчастливилось меньше. – Хадграфт взглянул на меня. – Поймите, я рассказываю вам об этом не для того, чтобы похвастаться. Я лишь излагаю подробности на случай, если лорд Арлингтон пожелает глубже вникнуть в нашу ситуацию.

Я кивнул, надеясь таким образом ободрить его.

– Я молился, чтобы Господь указал мне путь истинный, – продолжил Хадграфт. – И постепенно Он привел меня к мысли, что лучшее из всех благодеяний – во славу Божью отстроить заново богадельню на Чард-лейн. Разумеется, с целью облегчить страдания неимущих.

Я предположил, что подобную речь Хадграфт произносил неоднократно. Она звучала подозрительно гладко, почти мелодично, и явно была тщательно отрепетирована. Конечно, из этого не следует, что Хадграфт лицемерит. Однако недавний опыт пробудил во мне цинизм. Я задался вопросом: какую выгоду Хадграфт рассчитывает получить от своего проекта?

– Заведение, уничтоженное Пожаром, было старым, прямо-таки ветхим, – между тем объяснял хозяин. – В каком-то смысле его гибель в огне – благо. Заручившись согласием попечителей, я возведу целый комплекс удобных зданий, а также красивую часовню и комфортный дом для смотрителя. Ну а то, что наш участок земли по-прежнему является частью владений епископа – досадная случайность. Но увы, из-за нее епископский суд имеет право выносить решение по некоторым видам тяжб, связанным с этой землей. В законах я разбираюсь, сэр, и боюсь, оспорить это право не выйдет.

В Лондоне подобные затруднения – обычное дело, и в Сити, и в его окрестностях. Уголки, находящиеся в безраздельной власти духовного сословия, появились в городе еще до Реформации. Монастыри давно ушли в прошлое, а вместе с ними и городские дворцы епископов, но закрепленные за определенными территориями привилегии сохранились, хотя их природа и масштаб были весьма различны. Часто основой им служило законное право убежища, поэтому на бывших церковных землях укрывались от закона воры, беглецы, должники и уличные девки. Мне приходилось бывать на такой территории, известной под названием Эльзасия. Она располагалась неподалеку от моего дома в Савое. В Эльзасии искали наемников те, кому нужно было кого-то покалечить или даже убить, воры сбывали там краденое добро, а двоеженцы платили спившимся священникам за обряд венчания. Но с другой стороны, все, кто туда заглядывал, рисковали расстаться с кошельком, а то и с жизнью. Во владении епископа Илийского в Холборне подобных беззаконий не творили, но я ничуть не удивился, узнав, что там легко увязнуть в юридической трясине.

Я подался вперед:

– Даже если речь идет об убийстве? Ловить преступников – дело короны, а не епископа, разве нет?

Прежде чем нарушить паузу, Хадграфт подлил мне в бокал хереса. Тщательно подбирая слова, он ответил:

– На первый взгляд, да. Однако в случае подозрительной смерти епископ имеет приоритетное право назначить собственного коронера. Я подал запрос, чтобы мне предоставили для ознакомления и первоначальный текст вольной грамоты, и все поправки, внесенные в нее впоследствии. Но на все это уйдет время, которого у нас нет, – скоро зима. Вот мы и подобрались к сути. Госпожа Хэксби рассказывала вам об ослином упрямстве человека по фамилии Раш?

– Да. Это ваш местный представитель закона.

– Дожидаясь ответа из Или, он временно опечатал не только место, где нашли тело, но и всю стройку. Раш утверждает, что коронер якобы может обнаружить на участке нечто, имеющее отношение к убийству. При этом у Раша нет ни одной веской причины утверждать подобное. А между тем мои строители разбредаются кто куда, а мои убытки растут с каждым днем.

– Зачем господину Рашу вести себя подобным образом? – спросил я.

– Им движет исключительно злоба. Этот человек испытывает ко мне жгучую ненависть, глухую к доводам рассудка. Раньше я вел с ним дела, и, похоже, Рашу отчего-то взбрело в голову, будто я ущемил его интересы. Разумеется, это полная чепуха!

Я решил зайти с другой стороны:

– Вы не замечали в окрестностях иностранцев?

– Что? – Застигнутый врасплох, Хадграфт судорожно сглотнул, и его кадык подпрыгнул. – Почему вы спрашиваете?

– Лорд Арлингтон пристально следит за всеми, кто прибыл из чужеземных краев. – Я махнул рукой. – Среди них ведь столько проходимцев и смутьянов! Там, где появляются чужаки, жди беды.

– Полагаю, у нас, как и везде, живут иностранцы. Но мне про их дела ничего не известно.

Мой взгляд скользнул к окну, и я поглядел на беседку, в которой сидели две женщины.

– Вы ведь, кажется, наняли для дочери учителя французского, сэр? Разве он не француз?

Хадграфт фыркнул:

– Ах вот вы о ком! Да, француз. Тот еще пижон! – Он выдержал паузу, явно решая, что сказать, а о чем умолчать. – Видите ли, я думал, что вы спрашиваете про новых людей, а он уже несколько месяцев в наших краях. Однако на днях мне пришлось его рассчитать. Этот французишка чересчур много о себе возомнил, а сам еле сводит концы с концами. Я… я… застиг его за попыткой украсть серебряную ложку. Пусть этот воришка скажет спасибо, что я просто выставил его за дверь.

– Когда это было?

Хадграфт с неожиданным остервенением чиркнул по лбу ногтем, прочертив под париком красную полосу.

– В субботу вечером.

– Как зовут француза?

– Всем представляется Фарамоном. Постойте, неужели вы думаете, что он…

– Жертва? Или даже убийца? Не знаю. Где живет ваш Фарамон?

– В «Трех коронах», возле храма Гроба Господня.

– Рядом со Сноу-Хиллом? – уточнил я. – За Ньюгейтом?

– Да. – Хадграфт встал и подошел к окну. – Вижу, моя дочь вышла погулять в саду со своей компаньонкой. Позвольте представить вас Грейс. – Хозяин постучал по стеклу и жестом позвал дочь в дом. – Она сейчас поднимется.

Отказываться от знакомства было бы невежливо.

– Еще один вопрос, сэр. Вам, случайно, не попадался на глаза однорукий толстяк? На вид простой и неотесанный, хотя и носит на поясе шпагу.

Хадграфт уставился на меня во все глаза:

– А почему вы спрашиваете?

– Так да или нет?

– Нет, не встречал, однако, уж будьте любезны, удовлетворите мое любопытство. Кто…

Хадграфта прервал стук в дверь. В комнату вошли две женщины. Первой я увидел Грейс Хадграфт. Сделав реверанс, она медленно, невозмутимо улыбнулась мне.

Я поклонился. Ее отец что-то говорил, но я все пропустил мимо ушей. «Настоящая жемчужина! – пронеслось у меня в голове. – Не женщина, а совершенство».

Я покинул дом Хадграфта вскоре после того, как меня представили хозяйской дочери и ее компаньонке. Я старался не показывать, что появление госпожи Грейс лишило меня всей с большим трудом приобретенной уверенности. Совершенства этой девушки заставили меня устыдиться шрамов на лице и шее. Я жалел, что не надел камзол получше.

Хотя если госпожа Грейс и заметила в моем облике изъяны, то не подала виду. В полном соответствии со своим именем, она была воплощенная любезность[4]. Восхищаясь ее красотой и добротой, я заметил кое-что еще – в ее глазах таилась грусть, нашедшая глубокий отклик в моей душе. Я напомнил себе, что я человек деловой и практичный. Я не могу позволить себе сентиментальность. Отец Грейс – человек богатый. И это еще один аргумент в ее пользу.

Но я должен выполнить свою работу. Усилием воли выбросив из головы мысли о Грейс Хадграфт, я перешел обратно на другой берег по Холборнскому мосту. Срезая путь через переулки, я прошел мимо старого дома, где располагалась контора Кэт. Нужно предупредить ее насчет Роджера Даррелла, но только не сейчас.

Свернув на Чард-лейн, через пару минут я вышел в многолюдный Сноу-Хилл. Прежняя таверна «Три короны», стоявшая вплотную к храму Гроба Господня, сгорела во время Пожара, однако ее отстроили на том же фундаменте. Таверна ничем не отличалась от других подобных заведений. На первом этаже располагались лавки, на втором – собственно таверна, через которую можно было попасть на задний двор. А на третьем, как сказал мне владелец, сдавали комнаты внаем. Я справился о господине Фарамоне.

– А-а-а, вы мусье ищете, сэр? Неужто он и вам денег задолжал?

– Как его найти?

– Идите наверх и спросите у мамаши Гриббин. Ее вы сразу узнаете. Физиономия у старухи такая кислая, будто она соленых огурцов объелась. Только предупреждаю: этот мусье в долгах как в шелках. От него вы не получите ни пенни. Язык у Фарамона хорошо подвешен, а вот кошелек пустой.

Мамаша Гриббин чинила постельное белье, а помогала ей служанка лет десяти. Мамаша была маленькой сгорбленной старушонкой, лишившейся почти всех зубов, отчего ее рот казался безгубым.

– Господин Фарамон? Его нет.

– Не знаете, где его можно найти?

– Не знаю.

Я не сдавался:

– Когда вы видели его в последний раз?

– А вы кто такой?

– Моя фамилия Марвуд. – Я показал мамаше Гриббин свои документы. – Вот мои полномочия от короля.

Откусив нитку, старуха выплюнула ее на пол.

– Мне от вашей бумажки ни холодно ни жарко. Грамотейкой я никогда не была, а начинать в мои годы поздновато. Но одно я знаю: Фарамона здесь нет. Он мне, кстати, почти семь шиллингов задолжал.

– Но Фарамон снимает здесь квартиру?

– Квартиру? Это он так называет свою мансарду? Там даже я в полный рост распрямиться не могу.

– Позвольте взглянуть на его жилье.

– А вот и не позволю! Откуда мне знать, что вы не вор? Ежели мусье так и не отдаст мне семь шиллингов, все, что в этой мансарде, – мое. Ну уж нет, к своему добру никого не подпущу.

– Госпожа, мои документы…

– Девчонка вас проводит.

Несколько секунд я молча глядел на старуху. Мамаша Гриббин из тех, кого не проймешь ни уговорами, ни угрозами. Возможно, она от природы упряма, а жизнь только усугубила это качество. Чтобы заставить старуху меня впустить, придется возвращаться с солдатами. Я последовал за служанкой к выходу.

На лестничной площадке девочка привстала на цыпочки и прошептала мне на ухо:

– Господин, мусье убили? Это его труп нашли в богадельне на Чард-лейн?

Я молча поглядел на служанку сверху вниз. Ее личико выражало жадное любопытство.

– Я кое-что расскажу вам, если отблагодарите.

– Сначала говори, а я уж сам решу, заслужила ли ты благодарность.

– Сюда приходил еще один человек, он тоже хотел поговорить с мусье и подняться на чердак. Сказал, что лягушатник ему денег должен.

– Какой человек?

Служанка пожала плечами:

– Темно было, я не разглядела его. Он вечером в воскресенье к нам наведывался. Мамаша Гриббин его знатно отбрила.

Бросив девочке пенни, я сбежал вниз по ступенькам.