Читать книгу Тени Лондона - - Страница 12

Во второй половине дня Кэт решила, что хватит с нее ожидания. Если предоставить Марвуда и Хадграфта самим себе, дело так и не сдвинется с мертвой точки. Кэт предупредила Ледварда, что уходит. Сторож поднял для нее засов на входной двери.

– Я ненадолго. Придет господин Марвуд – скажи, чтобы подождал меня.

Кэт хотела сказать Марвуду, что написала мадам де Борд, приняв ее приглашение в Уайтхолл на завтрашний вечер. Когда утром Марвуд спас ее от Хадграфта, шанса сообщить эту новость не представилось.

Разбрызгивая уличную грязь, Кэт шла по улицам к Холборнскому мосту. Дойдя до Хаттон-Гардена, за которым виднелось то, что осталось от обширных епископских владений, Кэт постучала в дверь Раша. Дом был неплох, но слой грязи покрывал окна, да и крыльцо не мешало почистить. Когда ей открыл слуга, она представилась и сообщила, что ей очень нужно поговорить с хозяином о Чардской богадельне.

Раш принял Кэт в столовой. Паркет не натирали воском так давно, что он потускнел, а на столешнице виднелись серые круги от бокалов.

– Госпожа Хэксби… – Рашу хватило хороших манер, чтобы встать и отвесить гостье поклон. – Чем могу быть полезен?

– Полагаю, вы сами догадываетесь, сэр.

Раш жестом указал на стул.

– Хотите, чтобы я передумал насчет богадельни, верно? – Его губы сжались в тонкую нитку. – Если так, вы зря теряете время.

– Кто я такая, чтобы оспаривать ваше решение? – со всей возможной кротостью сказала Кэт.

Раш продолжал стоять.

– Тогда зачем вы пришли? Не надейтесь меня задобрить, мадам.

– Даже не собиралась. Я всего лишь прошу вас смягчить одно маленькое ограничение, не имеющее отношения к этому страшному убийству. Умоляю, разрешите нам продолжить работы лишь на одном участке – на пустыре позади двора. Тело нашли далеко и от этого места, и от развалин. Тогда мы сможем хотя бы разметить фундамент и начать…

– Нет.

– Сэр, но ведь…

– Я сказал «нет».

Уже более суровым тоном Кэт спросила:

– Могу я узнать почему?

– Задать вопросы вам никто не запрещает, но отвечать на них я не обязан. Вам, госпожа Хэксби, достаточно знать, что я выполняю свой долг перед королем и действую, как велит мне закон и голос совести. Больше тут прибавить нечего.

Кэт встала. За прошедшие несколько лет она усвоила горький урок: иногда разумнее придержать язык и набраться терпения.

Раш пересек комнату и приблизился к двери.

– Кстати, это из-за вас ко мне сегодня утром приходил гость? Клерк лорда Арлингтона?

– О делах лорда Арлингтона мне ничего не известно, сэр, – холодно ответила Кэт.

Взявшись за дверную ручку, Раш на некоторое время застыл, а потом неожиданно улыбнулся:

– Я не виню вас за попытки меня переубедить. Чтобы ваш визит не оказался совсем уж напрасным, вот вам предупреждение: не доверяйте господину Хадграфту, поворачиваться к нему спиной опасно. Он человек, который заботится исключительно о собственной выгоде, и вашего проекта на Чард-лейн это тоже касается. Смотрите, чтобы Хадграфт не обвел вас вокруг пальца. Представлений о чести у него не больше, чем у моей собаки.

Пообедав в таверне на Кокспур-стрит, я снова отправился к богадельне. Кэт я застал снимающей башмаки у входа в контору. Она только что пришла от Раша, но, по ее словам, ничего не добилась. Мы вместе поднялись к ней в кабинет.

– Раш ненавидит Хадграфта и предупредил, чтобы я не доверяла нашему клиенту, – сказала Кэт, когда за нами закрылась дверь. – Интересно, чем Хадграфт его обидел? Но про их вражду мы уже знаем, и больше ничего я от Раша не добилась. Этого человека невозможно сдвинуть с места ни на йоту.

Я поведал Кэт, что Раш дал мне разрешение осмотреть тело и показать его служанке из дома, где снимал комнаты Айрдейл. Однако лицо до такой степени обезображено, что девушка не стала даже пытаться его узнать.

– Как вы поладили в Хадграфтом? – спросила Кэт.

– Он угостил меня бокалом вина и долго рассуждал про богадельню. Хадграфт считает, что виной упрямству Раша их неудачная прошлая сделка.

– Выходит, мы оба ушли ни с чем, – заметила Кэт.

– Не совсем. Вы знали, что в субботу Хадграфт выгнал учителя, который преподавал его дочери французский? За кражу ложки.

– И вы вспомнили о найденной среди мусора туфле?

Я кивнул, отгоняя от себя мысли о Грейс.

– Фамилия учителя – Фарамон. Он снимает мансарду в таверне «Три короны» рядом с храмом Гроба Господня. В последний раз хозяйка видела француза еще в субботу. Он должен ей семь шиллингов. На чердак старуха меня не пустила.

– Значит, пропал не один мужчина, а двое, – сделала вывод Кэт. – Айрдейл и Фарамон.

– Раш говорит, что какой-то человек расспрашивал его слугу про обнаруженное в мусорной куче тело… – Я запнулся. – Высокий, крупный, со шпагой и крюком вместо кисти правой руки.

– Господи помилуй! – От ужаса в Кэт на секунду проснулась набожность. – Роджер Даррелл.

Когда я подходил к кабинету лорда Арлингтона в Собственной галерее, часы на здании Конной гвардии пробили шесть. Главный секретарь его светлости, господин Горвин, приветствовал меня с улыбкой. Это был единственный человек в Уайтхолле, с которым меня связывали отношения, похожие на дружбу.

– Чем могу служить?

– Хочу проверить, не приходило ли на мое имя письмо от лорда Арлингтона.

Возможно, милорд уже успел ответить на мое послание, ведь я отправил его вчера во второй половине дня. Арлингтон достаточно хитер, чтобы понимать: даже находясь вдали от Уайтхолла, нужно держать руку на пульсе. Стоит ему отпустить бразды правления хотя бы на пару часов – и сразу найдется желающий их перехватить. Курьеры лорда Арлингтона ежедневно приходили и в Горинг-хаус, и в Собственную галерею, чтобы забрать или отправить какое-нибудь важное послание. Причем добирались они на почтовых, для чего им были предоставлены собственные лошади милорда. Курьеры доезжали до Юстона всего за шесть-семь часов.

Горвин покачал головой:

– Увы, для вас почты нет. А впрочем, письма на ваше имя обычно отправляют в Горинг-хаус.

– Туда тоже ничего не приходило.

– Могу я вам еще чем-нибудь помочь?

– К сожалению, нет. – Взяв Горвина под руку, я отвел его в сторону, чтобы мои слова не услышали младшие клерки. – Дело касается убийства в богадельне на Чард-лейн. Слышали эту историю?

– Кто же не слышал? – Горвин сморщил нос. – Неприятнейший случай. Не знал, что вы участвуете в этом деле.

– Пропали два человека, и оба могут иметь отношение к преступлению. Один – переписчик в Комиссии по зарубежным плантациям, а второй – француз.

– Тогда ясно, почему милорд заинтересовался убийством.

Об участии в деле Кэт, из-за которой оказался замешан в эту историю, я умолчал. Я доверял Горвину больше, чем другим сослуживцам, однако в Уайтхолле быстро приучаешься к осторожности.

Я торопливо продолжил:

– Переписчик устроился на должность в комиссии благодаря рекомендации Бекингема. К тому же в деле почти наверняка задействован один из головорезов герцога. Его видели и до, и после убийства. Есть еще одна странность: местный мировой судья всячески вставляет палки в колеса. Тело обнаружили на большой стройке, там возводят новую богадельню. С расследованием возникла заминка, и мировой судья использует бюрократические придирки, чтобы полностью остановить работы. Однако самому судье известно, что в этом нет ни малейшей необходимости. Есть люди, добивающиеся того, чтобы запрет на работы был снят.

Горвин пожал плечами:

– На вашем месте я бы обратился к господину Уильямсону. Кому, как не ему, знать, что замышляет герцог? К тому же Уильямсон, как заместитель государственного секретаря, имеет право принимать решения в отсутствие милорда. Меньше десяти минут назад я видел Уильямсона в Тихой галерее.

– Пожалуй, другого выхода нет.

Горвин сочувственно улыбнулся:

– Вижу, отношения между вами до сих пор напряженные.

– Уильямсон не из тех, кто легко меняет мнение.

– Готов поспорить, он посоветует вам быть осторожным с этим мировым судьей. Если без веских причин будем злоупотреблять властью, возложенной на нас королем, в Сити нам спасибо не скажут. Решат, что мы лезем в их дела, а в этой части города мы и без того популярностью не пользуемся. Кстати, как зовут этого судью? Может, я его знаю?

– Уиллоуби Раш. Живет в одном из новых домом в Хаттон-Гардене.

– Ах вот как! У вашего господина Раша при дворе есть друзья. Во времена протектората[5] он ходил в море вместе с принцем Рупертом, и тот о нем высокого мнения. В голландских войнах Раш тоже отличился. Насколько помню, за эти заслуги лорд Сэндвич и вручил ему патентную грамоту.

– Контракт на поставку ремней для флота, – кисло произнес я.

– Без сомнения. А еще Раш год или два заседал в палате общин. Вам будет любопытно узнать, что в большинстве случаев он голосовал так же, как люди герцога Бекингема.

Затем я отправился на поиски господина Уильямсона.

Тихая галерея располагалась перпендикулярно Собственной. Она проходила над Каменной галереей с восточной стороны от Собственного сада. В одном ее конце находились покои короля, в другом – герцога Йоркского. Тихая галерея была популярным местом во дворце, сюда приходили и на людей посмотреть, и себя показать. На этом променаде под крышей шепотом обменивались и сплетнями, и секретами.

Как всегда в это время дня, народу там толпилось видимо-невидимо. Я тщетно высматривал Уильямсона, но, похоже, он уже ушел. Направляясь к выходу, я вынужден был отойти к стене, чтобы пропустить идущую мимо пару. Я узнал месье Кольбера де Круаси, французского посла. Близкий друг лорда Арлингтона, посол был частым гостем в Горинг-хаусе.

Под руку с ним шествовала молодая леди. Когда они проходили мимо меня, де Круаси что-то шептал ей на ухо. Леди шла, опустив взгляд. Лица незнакомки я не разглядел – его затеняли поля шляпы. Но когда я поравнялся с ними, леди подняла глаза. Передо мной предстало хорошенькое, по-детски милое личико с ямочками в уголках губ.

Какое впечатление произвел на нее я, судить не берусь. Леди посмотрела сквозь меня, будто я невидимка.

– Очень рад, что вам лучше, мадемуазель, – сказал месье Кольбер, наклонившись к Луизе де Керуаль так низко, что задел ее щеку париком. – Король очень беспокоился о вашем здоровье.

– Его величество оказал мне честь, лично справившись о моем самочувствии, – произнесла Луиза. – Вчера я получила письмо, написанное его собственной рукой.

– Я слышал об этом. – Посол улыбнулся, и Луиза задалась вопросом: неужели он подкупил ее горничную, чтобы та докладывала ему о каждом слове и каждом шаге хозяйки? – А известно ли вам, что король к тому же заплатил ту мелочь, которую вы на днях проиграли в карты? Когда дело касается вас, его великодушие не знает границ.

Кольбер отвлекся, чтобы поприветствовать пару знакомых, направлявшихся в противоположную сторону, и они продолжили путь.

– Может быть, уйдем? – вполголоса предложил посол Луизе. – Здесь спокойно не поговоришь. Моя супруга не станет возражать, если сегодня мы придем пораньше. – Кольбер повел Луизу в другую сторону, раскланиваясь направо и налево. – Подумать только, ваши связи стали даже обширнее моих! Я недавно слышал, как леди Каслмейн говорила, что нет при дворе дамы, чьего общества ищут больше, чем общества мадемуазель де Керуаль.

Луиза не ответила. Она уже усвоила, что Кольбер часто говорит одно, а имеет в виду совсем другое. Леди Каслмейн много лет была главной фавориткой короля и сделала все, чтобы извлечь наибольшую выгоду из своего положения. Она по сей день сохранила все свои титулы, дома и назначенные ей выплаты, а ее детям, незаконнорожденным отпрыскам монарха, было пожаловано дворянство. Вот оно, напоминание о том, что уже достигнуто, какой куш можно сорвать и насколько велики ставки в этой игре.

Между тем посол вел Луизу к лестнице:

– Уайтхолл уже у ваших ног, а ведь вы так юны и неопытны! Его величество находит вашу чистоту особенно очаровательной.

Увы, Луиза прекрасно знала, что означают для такого человека, как король, чистота и неопытность.

– Но не заставляйте его величество томиться слишком долго, – тихо посоветовал Кольбер, когда они спускались вниз. – Король не станет ждать вечно.

Затем они расстались, чтобы подготовиться к вечернему приему в резиденции посла. Через полчаса Кольбер зашел за Луизой в покои, отведенные для фрейлин королевы, и сопроводил ее в Пеббл-корт. Карета посла стояла на улице за воротами.

Во дворе было многолюдно – все сновали туда-сюда, готовясь к главному событию вечера. Герцог Бекингем разговаривал с группой джентльменов у ворот. Их лица раскраснелись, голоса звучали пронзительно. Но громче всего раздавался смех герцога. Ни дать ни взять индюк, чья власть безраздельна, но лишь на птичьем дворе.

– Вижу, его милость уже начал веселиться, – ничего не выражающим тоном заметил Кольбер.

Луиза взглянула на Бекингема лишь мельком и больше в его сторону не смотрела. После их разговора прошло почти три дня. Герцог обещал разрешить деликатный вопрос, угрожавший и ее спокойствию, и будущему процветанию. Но с тех пор вестей от Бекингема не было. Луиза удивлялась собственной глупости: как она могла довериться человеку, который уже подводил ее? Но она сама знала ответ на свой вопрос. Утопающий хватается за соломинку, лишь бы спастись.

Впереди из Собственной галереи вышел просто одетый мужчина и быстрыми шагами направился к воротам, ведущим на улицу. Бекингем глянул в его сторону, затем отвернулся и сказал несколько слов одному из своих собеседников. Когда незнакомец приблизился к воротам, друзья герцога встали плотнее. Не то чтобы они преграждали этому человеку путь, однако он был вынужден сбавить шаг, чтобы их обойти.

– Смотрите, джентльмены! – громогласно объявил герцог. – Да это же червяк Марвуд! Пресмыкаясь в грязи, он замарался еще больше обычного! Сжальтесь над этим бедолагой и постарайтесь на него не наступить!

Мужчина не удостоил эти выкрики ответом, лишь свернул в другую сторону, чтобы не идти через толпу приятелей герцога. А та пришла в движение. Один джентльмен покачнулся и врезался в незнакомца, толкнув его к стене, у подножия которой виднелась лужа. Грязная вода забрызгала и туфли бедняги, и полы его плаща.

– Уж извините, сэр, – весело произнес джентльмен. – Клянусь честью, я вас не заметил!

Тут Бекингем увидел Кольбера и Луизу. Отойдя от своих друзей, он направился к ним.

– Мадемуазель де Керуаль, – произнес герцог, – смею ли я надеяться, что вы наконец выздоровели?

– Да. Благодарю, ваша милость.

С облегченным вздохом Бекингем прижал ладонь к груди и повысил голос, точно актер, декламирующий стихи на сцене:

– Словно камень с души упал! И не только с моей!

Луизу охватило сильнейшее желание сбить спесь с этого самодовольного павлина. Но, движимая стремлением вывести герцога из равновесия, она ограничилась лишь вопросом:

– Кто это только что проходил мимо вас, сэр?

– Никто, мадемуазель, – с хищной улыбкой ответил Бекингем. – Поверьте, никто.