Читать книгу Прерванная вечность: Детектив страсти - - Страница 5

Голливуд умел молчать. Особенно когда кто-то задавал слишком много неудобных вопросов. А теперь вопросы задавал Джек Харпер – и тишина становилась подозрительно оглушительной.

Утро началось с плотного кофе и перечитывания протоколов. Он вновь взглянул на запись камеры: фигура в тени, браслет из чёрного жемчуга. Виолетта. Но она ушла без орудия убийства – или просто хорошо его спрятала?

Джек знал: чтобы докопаться до правды, он должен вынудить людей говорить. Или, что ещё важнее, – начать врать.

Первым он вызвал Грейсона Сандерса, режиссёра картины «Однажды в пламени», в которой снималась Изабель. На вид Сандерс был всё тем же мрачным технарём старой школы: чёрная водолазка, седая борода, холодный взгляд. За свою карьеру он запускал в небо десятки звёзд, и не сомневался, что может с таким же успехом их сжигать.

– Убийство Изабель – трагедия, – сказал он, опустив взгляд на руки, сложенные на столе. – Но шоу должно продолжаться.

– Конечно, – кивнул Джек. – Только прежде оно должно быть очищено от крови.

Сандерс усмехнулся.

– Не думал, что детективы говорят так поэтично.

– По-разному бывает. Расскажите, каковы были ваши отношения с Изабель?

– Рабочие. Я дал ей шанс, а она оправдала доверие. Иногда слишком самоуверенная. Могла спорить, задерживать съёмку, вносить правки в диалоги.

– Вас это злило?

– Это раздражало. Но это Голливуд. Все здесь что-то корректируют.

– Были ли у вас с ней отношения?

Сандерс посмотрел прямо в глаза.

– Вы имеете в виду роман?

– Да.

– Нет.

– Кто-то из персонала говорил, будто видели вас вместе вечером, после съёмок. За пределами студии.

Пауза. Потом:

– Возможно, мы пару раз выпили по бокалу вина. Обсуждали съёмки. Но не больше. Я женат, мистер Харпер.

– И в браке, насколько я знаю, у вас проблемы?

В этот момент у Сандерса дрогнул мизинец. Почти незаметно. Но Джек запомнил.

– Это никак не связано с делом.

– Всё связано. Где вы были в ночь смерти Изабель?

– Дома. Смотрел черновой монтаж предыдущих сцен.

– Один?

– Да. Помощница принесла мне диски – около девяти. Потом я остался один.

– Как зовут помощницу?

– Глория.

– Мы с ней поговорим.

Сандерс потёр лицо, как будто хотел стереть что-то – или скрыть.

– Скажите, – продолжил Джек, – Изабель кому-то угрожала? Или кто-то угрожал ей?

– Голливуд – это одна сплошная угроза. Улыбки с острыми краями. Если она действительно получала угрозы – она мне не рассказывала.

Джек встал.

– Спасибо, мистер Сандерс. Мы ещё увидимся.

Он не сомневался: этот человек знал больше, чем говорил. Но такие, как он, никогда не признаются в первом же допросе. Их нужно подтачивать – по капле.

Следующей была Глория Рэй, помощница режиссёра. Молодая, с напряжённым взглядом и аккуратно собранными волосами. Она выглядела так, будто всё время боялась опоздать.

– Я принесла Сандерсу диски около 20:30, – подтвердила она. – Передала лично. Он был у себя в кабинете. Открыл дверь, взял коробку, сказал: «Спасибо». Больше ничего.

– Скажите, он выглядел спокойным?

– Как всегда. Немного раздражённым. Но он всегда такой.

– Он мог уйти потом?

– Вряд ли. У него там экран, он обычно работает до поздней ночи.

– Вы его видели потом?

– Нет. Я уехала домой.

Джек кивнул. Она не врала – но и не говорила всей правды. Он чувствовал.

– Вы знали Изабель?

– Только издалека. Я никогда не была в её круге. Она была… другой.

– В каком смысле?

– Холодная. Слишком красивая, чтобы быть доброй. Слишком уверенная.

– Она вас раздражала?

– Скорее – вызывала зависть.

Она поняла, что сказала это вслух, и прикусила губу. Джек отметил это. Мелочь, но важная.

В полдень Джек отправился к продюсеру фильма, Ричарду Блейку. Тот был занятым человеком – или делал вид. Его офис был похож на салон старинного автомобиля: кожа, сигары, модель «Оскара» на столе и стакан с бурбоном, наполненный на два пальца. Солнце било в окна, но тень на лице Блейка была холодной.

– Харпер. Рад знакомству. Я слышал, вы не отпускаете своих подозреваемых до последней капли пота.

– А вы планируете стать подозреваемым?

– Надеюсь, нет. Я люблю этот проект. И своих актёров – даже капризных.

– Каким человеком была Изабель?

Блейк откинулся на спинку кресла.

– Сложная. Иногда излишне драматичная. Но экран её любил. Камера – боготворила. Она знала свою силу.

– Она с кем-то встречалась?

– А вы кого имеете в виду?

– Любого мужчину. Или женщину.

– Официально – никого. Неофициально – ходили слухи про короткий роман с инвестором. Я не вмешивался. Пока это не влияло на график.

– Имя?

– Тайлер Роуз. Спонсор с Восточного побережья. Денежный, холёный, любит чувствовать себя режиссёром, хотя просто вкладывает. Приходил на съёмки дважды. Слишком пристально на неё смотрел.

Джек записал имя. Ещё один игрок.

– Где вы были в ночь убийства?

– На благотворительном ужине. Секретарь и фотография в газете это подтвердят.

– Прекрасно. Я попрошу фото.

Блейк улыбнулся. Но глаза оставались насторожёнными.

– Вам не кажется, мистер Харпер, что вы ищете не убийцу, а человека, который был ближе всего к Изабель?

– Эти вещи обычно совпадают.

После ланча Джек вернулся на студию. Там его ждали ещё два имени. Один из них – Райан Мэйсон, оператор. Второй – другой член съёмочной группы, актриса второго плана, часто дублировала Изабель.

Райан оказался нервным, подвижным, в очках. Из тех, кто больше любит наблюдать, чем говорить.

– Изабель была… не такой, как все, – сказал он. – В кадре она сияла. А вне – будто гасла.

– Что вы имеете в виду?

– Я однажды подошёл к ней, чтобы показать ракурс. Она взглянула на меня так, будто я не человек, а пыль на её туфлях.

– Вы её боялись?

– Все её боялись. Особенно женщины. И мужчины, которых она отвергла.

– Кого, например?

Райан замялся.

– У вас ведь есть списки посетителей, да?

– Я предпочитаю живой разговор.

– Сценарист. другой член съёмочной группы. Он был влюблён в неё по уши. Но она смеялась.

другой член съёмочной группы – член съёмочной группы, с виду тихий, с растрёпанными волосами, человек, скорее похожий на профессора литературы. Он пришёл в участок сам – когда узнал, что Джек ищет его.

– Я любил её, – сказал он сразу. – Безумно. Бессмысленно. И безответно.

– Она знала?

– Конечно. И пользовалась этим. Но я не виню её. Я был наивен. Писал диалоги под неё, сцены – под её глаза, её руки. Она смеялась. Говорила, что я – романтик. А романтикам в Голливуде не место.

– Вы были с ней в ночь убийства?

– Нет. Я был дома. У меня есть соседи, они видели меня – я курил на балконе часами.

– У вас был мотив. Любовь, перешедшая в обиду.

– Я бы никогда не навредил ей.

– А если бы она разрушила вашу карьеру?

Лео замолчал.

– Тогда, может, я бы навредил себе. Но не ей.

другой член съёмочной группы была другой. Сдержанной. Красивой. Взгляд – прямой, язык – острый.

– Я дублировала её в сценах, где нужен был риск, – сказала она. – Я знала её походку, голос, движения.

– И характер?

– Знала. Но не понимала. Она была… стеклянной. Словно внутри ничего. Или просто не пускала туда никого.

– Вы её не любили?

– Я её уважала. А значит – не лгала бы, даже если бы хотела.

– Где вы были в ночь убийства?

– В спортзале. Есть записи.

– И вы никого не видели подозрительного?

– Кроме самой студии – нет. Но я скажу вам одно. Таких, как она, не убивают случайно. Это всегда – из страсти.

К вечеру Джек чувствовал: сеть сомкнулась. Ложь в показаниях. Тайны. Все играли в молчанку. Но некоторые – слишком настойчиво.

Он вернулся к Виолетте.

– Мы пересмотрели запись снова. Браслет на руке. Такой же, как у вас. И знаете, что ещё? Его нет на вашем запястье сегодня.

Она посмотрела в сторону.

– Я сняла.

– Где он?

– Потеряла. Не знаю.

– Вы не теряете ничего, Виолетта. Вы – человек порядка. Это видно.

Пауза. Потом она проговорила:

– Я знала, что это приведёт к вам. Но я не виновата.

– Тогда расскажите правду.

Она посмотрела на него. В глазах – усталость.

– Я нашла её в гримёрке, уже мёртвой. Кто-то ушёл за секунды до моего прихода. Я не видела лица. Только тень. Я не хотела вмешиваться. Просто испугалась.

– Вы убрали орудие?

– Нет. Я даже не поняла, чем её ударили.

– Почему вы молчали?

– Потому что знала: если скажу, подумают, что это я. А я – всего лишь свидетель. Слабый, глупый. Но не убийца.

Джек выдохнул.

– Вы скажете это под протокол?

– Да.

Вечером Джек вновь оказался один. На доске – десятки снимков, имён, улик. Убийца был среди них. Кто-то, кому Изабель мешала. Кто-то, кто любил слишком сильно. Или ненавидел слишком тихо.

Он посмотрел на фото Изабель. На обороте был карандашом написан номер сцены: 23-В. Он открыл раскадровку.

В сцене 23-В она должна была умереть на экране. В кадре. Красиво. Драматично.

Но кто-то решил, что финал нужен не в фильме.

А в реальной жизни.