Читать книгу Прерванная вечность: Детектив страсти - - Страница 8

Особняк Изабель Монро возвышался над Сансет-Бульваром, как призрак другой эпохи – с колоннами в греческом стиле, коваными балконами и бесконечно длинным проездом, выложенным бледным мрамором. Он был построен в тридцатых, когда Голливуд только начинал понимать свою власть. В этом доме жили актрисы, умирали продюсеры, рождались легенды. И теперь – он стал местом преступления.

Но в тот вечер, когда Джек Харпер подошёл к воротам, особняк жил своей жизнью. Музыка доносилась изнутри, смех рассыпался, как шампанское, вспышки камер мигали под потолком. Здесь проходила закрытая вечеринка – поминальная, если верить приглашению. На деле – просто повод собраться, выпить и обменяться слухами о погибшей кинозвезде.

Охранник у входа смерил его взглядом, когда Джек показал поддельное приглашение – спасибо Норману, старому хакеру, бывшему светотехнику студии.

– Мистер… Роджер Стентон? – медленно прочитал охранник.

– Да, – кивнул Джек, улыбнувшись. – Я был ассистентом по освещению на её первом фильме. Она всегда запоминала имена.

– Проходите, – кивнул тот, возвращая конверт.

Холл встретил его как сцена – красный ковёр, сверкающие люстры, столики с угощением. В воздухе – дорогие духи, табак и фальшь. Гости – актёры, продюсеры, режиссёры, пресс-секретари и агенты. Каждый казался готовым к следующей роли. Каждый играл.

Он надел маску любезности и начал двигаться по комнате.

Он искал взглядом конкретные лица.

Первым он заметил Эллиота Слоуна – режиссёра последнего фильма Изабель. Тот сидел у рояля с бокалом в руке, разговаривая с женщиной в синем платье. Слоун был крепким мужчиной за пятьдесят, с серебристыми висками и неугасающей самоуверенностью.

– Эллиот, – сказал Джек, подходя.

Слоун взглянул на него поверх очков.

– Извините, мы знакомы?

– Роджер Стентон. Свет на «Летящем закате».

– А! – Слоун кивнул, не помня, конечно. – Печальная история, правда?

– Очень. Вы были близки?

Слоун пожал плечами.

– Настолько, насколько можно быть близким с актрисой, вечно опаздывающей на репетиции.

– Она говорила, что вы обещали ей главную роль в следующем проекте.

Он усмехнулся.

– Она много чего говорила. Хотела получить всё и сразу. Я ценил её талант, но в Голливуде одного таланта мало. Нужно терпение. А у неё с этим… проблемы.

– То есть, вы отказали ей?

– Не я один. В последнюю неделю у неё испортились отношения со многими. Особенно после той сцены на студии.

– Какой сцены?

Слоун помрачнел. Сделал глоток.

– Между ней и Уинстоном Крейном. Я не знаю деталей, но ходили слухи… Она что-то ему пригрозила. Или выложила. Или собиралась.

– И это случилось когда?

– За два дня до… – он замолчал, не сказав «убийства».

– Благодарю, – кивнул Джек.

Он отошёл, записывая в голове новую нить. Крейн снова всплывает. Теперь ссора.

Он прошёл в следующую комнату. Там – бар. За стойкой – молодой бармен с безупречным пробором, руки двигались как у мага. Джек заказал бурбон. Пока тот наливал, Джек прошептал:

– Ты здесь давно работаешь?

Бармен кивнул.

– С момента, как мисс Монро купила дом. Обслуживал и вечеринки, и ужины.

– Видел что-то необычное в ту ночь?

Он замер. Опустил глаза.

– Я не должен говорить.

Джек сунул ему двадцатку.

– Но, наверное, всё же можешь.

Парень быстро огляделся.

– В ту ночь она была нервная. Пришла домой раньше, чем обычно. Сказала, что никого не ждёт. Через полчаса пришёл человек. Не сказал имени. Я не пустил бы, но она… выглянула из гостиной и кивнула. Они поднялись наверх.

– Ты видел его лицо?

– Только частично. Высокий. Шрам на подбородке. Пахло сигарами и… каким-то дорогим лосьоном.

– Сколько он пробыл?

– Почти час. Потом ушёл. А через несколько часов… полиция.

– Спасибо, – Джек сунул ещё одну купюру.

Крейн? Или кто-то другой?

Он записал: шрам, сигары, дорогой лосьон. Следующий след.

Он двинулся дальше, прошёл в сад. Там стояли три женщины и смеялись. Среди них – Марлен, пресс-секретарь Изабель. Она узнала его.

– Роджер? Не может быть!

Он улыбнулся, поддерживая образ.

– Ты выглядишь потрясающе, Марлен.

– Спасибо, милый. Жаль, что встретились при таких обстоятельствах.

– Ты ведь была с ней почти каждый день?

– Практически. Мы вместе строили её бренд. Я помогала ей с интервью, отказывала от идиотских ролей.

– Она действительно отказывалась?

Марлен вздохнула.

– Не всегда. Иногда соглашалась на странные проекты – по уговорам или… из-за давления. Её пытались использовать. Все. Крейн, Слоун, даже мать.

– Мать?

– Да, та ещё акула. Хотела, чтобы Изабель была следующей Гретой Гарбо. А Изабель просто хотела сниматься. Или – сбежать. Иногда она мечтала бросить всё и уехать в Европу.

– Почему не уехала?

Марлен покачала головой.

– Кто-то держал её здесь. Кто-то или что-то. Я не знаю. Она ходила, как загипнотизированная, в последние дни. Один вечер вообще сказала, что её скоро «не станет, но это будет красиво». Тогда я подумала – метафора.

Джек почувствовал холод в груди.

– Ты знаешь, кто мог быть у неё в ту ночь?

– Слышала, что кто-то пришёл. Кто-то важный. Но она ничего не сказала. Лишь улыбнулась и пошла переодеваться.

– Что надела?

– Белое платье. Как у Марилин в «Зуд седьмого года». Она обожала этот образ.

Джек прошёлся по дому ещё раз. Он записал в блокнот всё: разговоры, лица, тени. Вечеринка как сцена преступления – только с живыми актёрами. Он увидел портрет Изабель на стене – тот самый, в золочёной раме, который она любила. Взгляд её был неподвижен. Почти укоряющий.

Он собрался уходить, когда рядом оказался мужчина.

– Интересный вы человек, мистер Стентон, – сказал он.

Джек повернулся. Высокий. Слегка седой. Пиджак на заказ.

– Простите?

– Вы задаёте слишком много вопросов. Для ассистента по свету.

– А вы кто?

– Я – тот, кто не любит, когда чужаки копаются в чужом горе.

– Тогда вам стоит держаться подальше от Голливуда.

Мужчина усмехнулся. Сигара во рту, лосьон в запахе. Шрам – точно.

– Кто вы?

– Скажем так… Я работал с Изабель. И не хочу, чтобы её имя порочили.

– Убийство – это не порочение. Это конец. Вы с ней были той ночью?

– Я был с ней не раз. Как и половина этой комнаты. Но в ту ночь – нет.

– А кто был?

– Те, кто не скажут. Потому что правду здесь никто не говорит.

Он развернулся и ушёл в толпу.

Джек смотрел ему вслед.

Пазл собирался. Слишком много людей с мотивами. Слишком много лиц, смотрящих в сторону.

Но у него был список. Он становился всё короче.

А на рассвете – может быть, появится ответ.