Читать книгу Новеллы - - Страница 5

***

На следующее утро Флорио и Фортунато сидели вместе за завтраком под высокими деревьями, сверкающими на утреннем солнце, перед гостиницей. Флорио хотя и был бледнее обычного, но выглядел приятно.

– С добрым утром! – весело поздоровался Фортунато, – «Оно, действительно, доброе, дико красивое существо, как оно парит с самых высоких гор в спящем мире, сотрясая и стряхивая слезы с цветов и деревьев, и шумит, и поет. Оно не привносит много нежных ощущений, но хладнокровно хватает за все конечности и смеется в ваше вытянутое лицо, когда вы выходите перед ним, такой зажатый и все еще полностью залитый лунным светом». Флорио теперь стыдился что-либо сказать певцу о прекрасном образе Венеры, как он изначально намеревался, и смущенно молчал. Однако его ночная прогулка была замечена и, вероятно, выдана слугой у входной двери, и Фортунато продолжал смеяться: «Ну, если вы не верите, попробуйте хотя бы раз, встаньте здесь и скажите, например: «О прекрасная, милая душа, о лунный свет, ты пыльца нежных сердец и т. д., разве это не было бы довольно смешно?! И все же я уверен, что вы часто говорили подобные вещи, и, конечно, выглядели при этом весьма серьезно».

Флорио всегда представлял себе Фортунато таким тихим и кротким, но теперь дерзкая веселость его любимого менестреля глубоко ранила его. Он торопливо заговорил, так что слезы навернулись на его глаза: «Вы, конечно, говорите не так, как чувствуете сами, и Вам никогда больше не следует этого делать. Но я не позволю Вам ввести меня в заблуждение; есть еще нежные и возвышенные чувства, которые, конечно, скромны, но не должны этого стыдиться, и есть тихое счастье, которое замыкается в себе от шумного дневного света и открывает свою священную чашу только звездному небу, как цветок, в котором обитает ангел». Фортунато с удивлением посмотрел на юношу, а затем воскликнул: «Ну, право, ты явно влюбился!»

Тем временем Фортунато, желавшему прогуляться верхом, подвели лошадь. Он нежно погладил изогнутую шею изящной маленькой лошадки, которая с веселым нетерпением била копытом по траве. Затем он снова повернулся к Флорио и с добродушной улыбкой протянул ему руку. «Мне жаль тебя», – сказал он, – «слишком много на свете нежных, добрых, особенно влюбленных молодых людей, которые совершенно одержимы несчастьем. Оставь это, меланхолию, лунный свет и всю эту ерунду, даже если иногда все совсем плохо, просто выйди утром и встряхнись, молясь от всего сердца – и было бы поистине злом, если бы ты не стал после этого по-настоящему радостным и сильным!» – И с этими словами он быстро вскочил на коня и поскакал между виноградниками и цветущими садами в красочную, пронизанную звуками страну, и сам он был столь же красочен и радостен на вид, как и распахнутое перед ним утро.

Флорио долго смотрел ему вслед, пока сверкающие воздушные волны не разбились о необъятное небесное море. Затем он быстро зашагал взад и вперед между деревьями. Глубокая, неопределенная тоска осталась в его душе от видений ночи. С другой стороны, слова Фортунато странным образом встревожили и смутили его. Он уже не знал, чего хочет, словно лунатик, которого внезапно окликнул кто-то по имени. Он часто останавливался, размышляя, глядя на прекрасный вид, который открывался сверху на долину, как будто хотел получить ответы на свои вопросы от радостных, могущественных сил извне. Но утро играло над ним лишь одинокими волшебными огнями, просвечивая сквозь деревья над ним, и переливалось огнями в его мечтательно сверкающем сердце, которое все еще находилось под иной властью. Ибо внутри все еще чертили свои магические круги звезды, между которыми прекрасная мраморная статуя смотрела вверх с новой, непреодолимой силой.

Наконец, он решился снова отыскать пруд и быстро пошел по тропинке, по которой шел ночью. Но как же все вокруг изменилось! Счастливые люди деловито бродили по виноградникам, садам и аллеям, дети мирно играли на солнечных лужайках перед домами, которые по ночам под мечтательными деревьями часто пугали их, как спящие сфинксы, луна стояла далекая и бледная на ясном небе, бесчисленные птицы весело пели в лесу. Он не мог понять, как такой странный страх мог овладеть им тогда. Однако вскоре он заметил, что, задумавшись, сбился с правильного пути. Он внимательно осматривал все места и с сомнением ходил то назад, то вперед, но тщетно; чем усерднее он искал, тем более незнакомым и другим все казалось ему. Он бродил таким образом уже долгое время. Птицы уже умолкли, круг холмов постепенно становился все тише и тише, лучи полуденного солнца паляще мерцали по всей округе, которая, казалось, дремала и грезила, словно от марева. Затем он неожиданно подошел к воротам с железной решеткой, сквозь изящно позолоченные прутья которой можно было заглянуть в широкий, великолепный сад для отдыха. Оттуда исходил поток прохлады и благоухания, освежая уставшего человека. Ворота не были заперты, он тихонько открыл их и вошел внутрь.

Высокие буковые деревья приветствовали его своими торжественными тенями, между которыми то тут, то там порхали птицы с золотым опереньем, словно сорванные лепестки цветов, в то время как большие, странные цветы, которые Флорио никогда не доводилось прежде видеть, мечтательно покачивали своими желтыми и красными колокольчиками от легкого дуновения ветерка. Бесчисленные фонтаны, играя позолоченными брызгами, как шарами, однообразно плескались в великом одиночестве. Между деревьями виднелся великолепный дворец с высокими, стройными колоннами, мерцавшими вдалеке. Вокруг не было видно ни души, повсюду царила глубокая тишина. Лишь изредка просыпался соловей и пел, почти всхлипывая, словно во сне. Флорио с удивлением смотрел на деревья, фонтаны и цветы, ибо ему казалось, что все это давно поглотило время, лишь над ним светлыми, чистыми волнами струился поток дней, внизу лежал только сад, застывший и зачарованный, мечтающий о прошлой жизни. Он не успел отойти далеко, как вдруг он услышал звуки лютни, которые были то громче, то тише при шуме фонтанов. Он остановился и прислушался, звуки становились все ближе и ближе, и вдруг из-под безмолвной арки из-за деревьев вышла высокая, стройная дама дивной красоты. Она шла медленно, не поднимая глаз. В руке она держала великолепную лютню, украшенную золотыми узорами, из которой она извлекала отдельные аккорды, словно погруженная в глубокие раздумья. Ее длинные золотистые волосы ниспадали густыми локонами на обнаженные, ослепительно белые плечи и спину; длинные, широкие рукава, словно сотканные из снега, скреплялись тонкими золотыми застежками; прекрасное тело скрывало небесно-голубое одеяние, расшитое по краям ярким, чудесно переплетенным цветочным орнаментом. Яркий луч солнечного света, пробившийся сквозь отверстие в арке, скользнул по цветущей фигуре, резко осветив ее. Флорио внутренне содрогнулся – несомненно, это были черты и фигура прекрасной статуи Венеры, которую он видел сегодня утром у пруда. – Однако, она пела, не замечая незнакомца:

Распевая так, она пошла дальше, то исчезая в зелени, то появляясь снова, все дальше и дальше, пока, наконец, совсем не затерялась в окрестностях дворца. И вот снова внезапно стало тихо, только деревья и водоемы шумели, как прежде. Флорио стоял, погруженный в разноцветные мечты; ему казалось, что он давно знал прекрасную лютнистку, но только забыл и потерял ее в суете жизни, а теперь она как будто утопала в меланхолии среди журчащих источников и непрестанно звала его следовать за собой. Глубоко тронутый, он поспешил в сад к тому месту, где она исчезла. Там, под древними деревьями, он подошел к разрушенной стене, на которой кое-где еще можно было различить прекрасные фрески. Под стеной, на битых мраморных камнях и вершинах колонн, между которыми пышно росли высокая трава и цветы, лежал спящий человек. Пораженный Флорио узнал рыцаря Донати. Но выражение его лица, казалось, странно изменилось во сне; он выглядел почти как мертвец. При виде этого Флорио пробрала тайная дрожь. Он яростно встряхнул спящего человека. Донати медленно открыл глаза, и его первый взгляд был таким странным, упрямым и диким, что Флорио по-настоящему испытал чувство ужаса. Находясь между сном и явью, Донати пробормотал какие-то непонятные слова, которые Флорио не понял. Когда он наконец пришел в себя, то быстро вскочил и посмотрел на Флорио, по-видимому, с большим удивлением.

– Где я, – поспешно воскликнул Флорио, – кто эта благородная дама, живущая в этом прекрасном саду?

– Как вы, – очень серьезно спросил Донати, – попали в этот сад?

Флорио кратко пересказал события, которые заставили рыцаря глубоко задуматься. Мальчик тут же настойчиво повторил свои предыдущие вопросы, и Донати рассеянно ответил: «Эта дама – моя родственница, богатая и могущественная, ее владения разбросаны по всей стране – вы найдете ее то здесь, то там – иногда она бывает и в городе Лукка». Вскользь брошенные слова больно отозвались в душе Флорио, ибо ему стало еще яснее то, что раньше приходило ему в голову лишь на мгновение, а именно, что он видел эту даму где-то в юности, но никак не мог вспомнить отчетливо где.

Тем временем, быстро шагая, они незаметно достигли позолоченных ворот сада. Это был не тот вход, через который Флорио вошел раньше. Он с удивлением оглядел незнакомую местность; далеко за полями возвышались башни города, освещенные ярким солнцем. Лошадь Донати, которая была привязана к забору, фыркала и рыла копытом землю. Флорио застенчиво выразил желание снова увидеть прекрасную хозяйку сада в будущем. Донати, который до сих пор был погружен в себя, только теперь, казалось, внезапно очнулся.

– Дама, – сказал он с присущей ему осторожной вежливостью, – будет рада познакомиться с вами. Однако сегодня мы не станем ее тревожить, да и меня неотложные дела зовут домой. Может быть, я смогу забрать Вас завтра». И затем, он изысканно простился с юношей, сел на коня и вскоре исчез за холмами.

Флорио долго смотрел ему вслед, потом, словно пьяный, поспешил в сторону города. Духота, которая царила в городе, заставляла все живое прятаться в домах за закрытыми темными жалюзи окнами. Все площади и улицы были безлюдными. Фортунато тоже еще не вернулся. Счастливому юноше было здесь как будто тесно в этом печальном одиночестве. Он снова оседлал коня и отправился прочь из города.

«Завтра! Завтра!» это постоянно отдавалось эхом в его душе. Ему было неописуемо хорошо – прекрасная мраморная статуя ожила и сошла со своего каменного пьедестала прямо в весну; тихий пруд внезапно превратился в необъятный ландшафт, звезды в нем – в цветы, а вся весна – в картину красоты. И так он долго бродил по прекрасным долинам вокруг Лукки, проходя мимо великолепных загородных домов, каскадов и гротов, пока волны заката не поглотили радостного человека.

Когда он медленно шел по тихим улочкам к своей гостинице, на небе уже ясно светили звезды. На одной из одиноких площадей стоял большой красивый дом, ярко освещенный луной. Наверху было открыто окно, где он заметил две женские фигуры среди искусственно выращенных цветов, которые, казалось, были поглощены оживленной беседой. С удивлением он услышал, как его имя отчетливо произнесли несколько раз. Ему также показалось, что он узнал голос замечательной певицы в отдельных, отрывочных словах, которые доносились до него в воздухе. Но он не мог ничего ясно различить на фоне листьев и цветов, дрожащих в лунном свете. Он остановился, чтобы послушать больше. Тут обе дамы заметили его, и вдруг наверху стало тихо… Неудовлетворенный этим Флорио поехал дальше, но, завернув за угол улицы, он увидел, как одна из дам высунулась из-за цветов, еще раз посмотрела ему вслед, а затем быстро закрыла окно.

***

На следующее утро, когда Флорио только что стряхнул с себя сон и с удовольствием смотрел в окно на башни и купола города, сверкающие в лучах утреннего солнца, в комнату неожиданно вошел рыцарь Донати. Он был одет во все черное и выглядел сегодня необычно мрачным, торопливым и почти диким. Флорио был весьма удивлен и обрадован, увидев его, так как сразу же подумал о прекрасной женщине. «Могу ли я ее увидеть?» – быстро произнес он. Донати отрицательно покачал головой и сказал, грустно опустив глаза: «Сегодня воскресенье». Затем он быстро и смело продолжил: «Но я хотел бы взять тебя на охоту». – «На охоту?» спросил удивленно Флорио: «Сегодня, в Святой день?» «Ну, право, – прервал его рыцарь с мрачным, отвратительным смехом, – неужели вы хотите пойти в церковь с блудницей под ручку, встать на колени в углу на скамеечку для ног и набожно сказать: „Господи! Помоги!“, когда тетушка чихнет». «Я не понимаю, что Вы имеете в виду», – сказал Флорио, – «и Вы всегда можете смеяться надо мной, но я не смогу сегодня охотиться. Сегодня никто не работает, и как украшены леса и поля во славу Божью, как будто ангелы пролетают над ними по голубому небу – так тихо, так торжественно и благодатно это время!» Донати стоял у окна, погруженный в свои мысли, и Флорио показалось, что он заметил, как тот втайне содрогался, глядя на воскресную тишину полей.

Тем временем с городских башен донесся звон колоколов, разносившийся в чистом воздухе словно молитва. Донати, казалось, испугался, он схватил свою шляпу и почти с тревогой уговаривал Флорио пойти с ним, но Флорио упрямо отказывался. «Прочь, вон!» – наконец вполголоса крикнул рыцарь и, словно из глубины груди, пожал руку изумленному юноше и выбежал из дома.

Флорио почувствовал себя легко, когда в его комнату, словно посланник мира, вошел свежий, чистый певец Фортунато. Он привез приглашение на завтрашний вечер в загородный дом. «Просто приготовьтесь», – добавил он, – «вы встретите там старую знакомую!» Флорио был весьма удивлен и поспешно спросил: «Кого?» Но Фортунато лукаво улыбнулся, и, ничего не объясняя, удалился. «А вдруг это будет прекрасная певица?» – подумал Флорио, и сердце его забилось сильнее.

Затем он пошел в церковь, но не смог сосредоточиться на молитве, так как был слишком рассеян и радостен. Он лениво прогуливался по переулкам. Все выглядело таким чистым и праздничным, красиво одетые мужчины и женщины радостные и сияющие шли в церковь. Но, увы! самой красивой среди них не было! – Он вспомнил свое вчерашнее приключение по дороге домой. Он обыскал переулки и вскоре снова нашел большой, красивый дом; но странно, дверь и все окна были плотно закрыты, казалось, там никто вообще не жил. Весь следующий день он тщетно бродил по окрестностям, пытаясь раздобыть побольше информации о неизвестной возлюбленной или, может быть, даже увидеть ее снова. Ее дворец и сад, которые он случайно нашел в тот полуденный час, словно затонули, и Донати нигде не было видно. Поэтому его сердце нетерпеливо билось от радости и предвкушения, когда вечером он наконец выехал из ворот загородного дома вместе с Фортунато, который продолжал исполнять таинственную роль.

Когда они прибыли к месту назначения, было уже совсем темно. Посреди того, что казалось садом, стояла изящная вилла с изящными колоннами, над которой с зубчатых стен поднимался еще один сад с апельсиновыми деревьями и разнообразными цветами. Вокруг росли высокие каштаны, освещенные искусственным светом, который струился из богато освещенных окон, гигантские ветви, как руки простирались над всем этим великолепием прямо в ночь. Хозяин дома, красивый, жизнерадостный мужчина средних лет, которого Флорио, насколько он помнил, никогда прежде не видел, радушно встретил певца и его друга на пороге дома и проводил их по широкой лестнице в зал.

Навстречу им звучала веселая танцевальная музыка, большая группа людей красочно и грациозно двигалась в сиянии бесчисленных огней, которые парили, словно круги звезд в хрустальных люстрах, над веселой толпой. Некоторые танцевали, другие вели оживленную беседу, многие были в масках, и своим странным видом невольно придавали изящной пьесе глубокий, почти жуткий смысл. Флорио все еще стоял неподвижно, ослепленный, словно изящная статуя, среди прекрасных, блуждающих образов. Затем к нему подошла грациозная девушка, одетая в легкую греческую одежду, ее прекрасные волосы были вплетены в искусственные венки. Маска скрыла половину лица, отчего нижняя часть стала выглядеть еще более розовой и очаровательной. Она поздоровалась легким поклоном, протянула ему розу и быстро снова затерялась в толпе. В тот же момент он заметил, что хозяин дома стоит рядом с ним и внимательно на него смотрит, но тут же отворачивается, когда Флорио заметил его. Последний теперь в изумлении пробирался сквозь шумную толпу. То, на что он тайно надеялся, он нигде не нашел и почти упрекал себя за то, что так неосторожно последовал за веселым Фортунато в это море наслаждений, которое теперь, казалось, уводило его все дальше и дальше от этой одинокой высокой фигуры. Между тем, свободные волны небрежно омывали задумчивого человека, льстиво поддразнивая его и незаметно обмениваясь с ним мыслями. Танцевальная музыка, даже если она не потрясает и не переворачивает нашу внутреннюю суть, тихо и мощно накатывает на нас, как весна, звуки магически проникают в глубины, как первые проблески лета, и пробуждают все песни, что дремали в глубине, и источники, и цветы, и древние воспоминания, и вся замерзшая, тяжелая, застоявшаяся жизнь вдруг становится легким, чистым потоком, по которому сердце, с развевающимися вымпелами, возвращается к своим некогда покинутым желаниям.

Поэтому всеобщая радость вскоре передалась и Флорио; ему стало легко на душе, как будто все загадки, которые так угнетали его, должны были вскоре разрешиться. Любопытно, что теперь он снова обратился к этой милой гречанке. Он застал ее за оживленной беседой с другими масками, но заметил, что ее глаза тоже пытливо блуждали в середине разговора, и уже издалека заметили его. Он пригласил ее на танец. Она любезно поклонилась, но ее искрометная жизненная сила, казалось, исчезла, когда он коснулся ее руки. Она молча последовала за ним, опустив голову, и нельзя было понять, кокетство или грусть были на ее лице. Заиграла музыка, и он не мог оторвать глаз от очаровательной притворщицы, которая кружила вокруг него, словно волшебная фигура на старых сказочных картинах. «Ты меня знаешь», – прошептала она ему еле слышно, когда их губы едва не соприкоснулись во время танца. Танец наконец закончился, музыка внезапно смолкла; Флорио показалось, что он снова увидел свою прекрасную танцовщицу в другом конце зала – тот же костюм, те же цвета хитона, то же украшение для волос. Прекрасный образ, казалось, пристально смотрел на него и все время стоял неподвижно среди роя танцоров, которые теперь были разбросаны повсюду, как веселая звездочка, которая то заходит, то сладко появляется среди легких, летящих облаков. Миниатюрная гречанка, казалось, не заметила появления или, по крайней мере, не обратила на него никакого внимания, но, не сказав ни слова, поспешно покинула своего танцора, нежно и мимолетно пожав ему руку. Тем временем зал совсем опустел. Все устремились в сад, чтобы насладиться свежим воздухом; даже это странное «двойное изображение» исчезло. Флорио последовал за процессией, задумчиво прогуливаясь между высоких аркад. Множество огней создавали волшебное сияние между дрожащими листьями. Блуждающие маски с их измененными, пронзительными голосами и чудесными нарядами казались еще более странными и почти призрачными при фантастическом освещении.

Только что он, невольно выбрав одинокую тропу, немного отклонился от компании, как услышал сладкий голос, поющий среди кустов:

Флорио пошел на звук голоса и вышел на открытую круглую лужайку, в центре которой весело играл фонтан, отражая искорки лунного света. «Гречанка» сидела, словно прекрасная наяда, на каменном постаменте фонтана. Она сняла маску и задумчиво стала играть с розой, окуная ее в мерцающую воду. Лунный свет ласково скользил вверх и вниз по ее ослепительно белой шее; он не мог видеть ее лица, так как она сидела к нему спиной. Услышав шелест веток, прекрасная миниатюра быстро вскочила, спрятала личико под маской, и, как испуганная лань, побежала обратно к компании.

Флорио снова смешался с разноцветными рядами гуляющих. Множество нежных слов тихо витали в теплом воздухе, лунный свет своими невидимыми нитями опутал все образы, словно золотой сетью любви, в которой только маски с их пародиями на людей раскрывали некоторые комические пробелы. В частности, Фортунато несколько раз в тот вечер переодевался и постоянно действовал странно и изобретательно, всегда новый и неузнанный, и часто сам удивлявшийся смелости и глубокому значению этой игры, так что иногда он вдруг замолкал от тоски, когда другие готовы были покатываться со смеху. Однако прекрасной «гречанки» нигде не было видно; казалось, она намеренно избегала новой встречи с Флорио. С другой стороны, хозяин дома полностью завладел его вниманием. Он искусно и подробно расспрашивал его о прошлой жизни, путешествиях и планах на будущее. Флорио был все время начеку, потому что Пьетро, так его звали, всегда выглядел таким наблюдательным, словно за всеми его высказываниями скрывалось какое -то особое нападение. Напрасно Флорио размышлял, пытаясь понять причину этого навязчивого любопытства.

Он только что оторвался от него, как, обернувшись к выходу из переулка, столкнулся с несколькими масками, среди которых неожиданно снова увидел «гречанку». Маски говорили много и странным, бессвязным голосом; один из голосов показался ему знакомым, но он не мог его четко вспомнить. Вскоре после этого одна за другой фигуры стали исчезать, пока, прежде чем опомниться, он оказался наедине с девушкой. Она нерешительно остановилась и несколько мгновений молча смотрела на него. Маски на ней не было, но маленькое личико покрывала короткая белоснежная вуаль, украшенная всевозможными странными вышитыми золотом фигурками. Он был удивлен, что застенчивая девушка теперь осталась наедине с ним.

«Вы слышали, как я пела» – промолвила она дружелюбно. Это были первые слова, которые он от нее услышал. Завораживающая мелодия ее голоса проникла ему прямо в душу. Она словно напоминала ему обо всей любви, красоте и радости, которые он испытал в жизни. Он извинилcя за свою дерзость и с недоумением заговорил об одиночестве, которое его искушало, о своей рассеянности, о шуме фонтанов. Тем временем к площади приближались какие-то голоса. Девушка застенчиво огляделась и быстро ушла вглубь ночи. Ей, похоже, понравилось, что Флорио последовал за ней.

Теперь он смелее и доверительнее попросил ее больше не скрываться, а назвать свое имя, чтобы ее прекрасный облик больше не затерялся для него среди тысячи запутанных образов этого дня. «Оставь это, – мечтательно ответила она, – принимай цветы жизни радостно, какими их дарит момент, и не ищи корней в глубине, ибо там, внизу, безрадостно и тихо». Флорио посмотрел на нее с удивлением; Он не понимал, как такие загадочные слова слетели с уст веселой девушки. Лунный свет падал на ее фигуру, скользящую между деревьями. Тогда ему тоже так показалось; как будто она стала несколько выше, стройнее и благороднее, чем прежде, на танцах и у фонтана.

Тем временем они достигли выхода из сада. Здесь больше не было света, лишь изредка можно было услышать затихающие вдалеке голоса. Снаружи обширное пространство молчаливо и торжественно покоилось в великолепном лунном свете. На лугу, который раскинулся перед ними, Флорио заметил беспорядочное скопление лошадей и людей, едва различимых в сумерках.

Тут его спутница внезапно остановилась. «Мне было бы приятно», – сказала она, – «видеть Вас в моем доме. Наш друг будет сопровождать Вас. Всего хорошего». С этими словами она откинула вуаль и Флорио охватил страх: это была та самая красавица, пенье которой он услышал вчера в полдневном саду. Но ее лицо, освещенное ярким месяцем, показалось ему бледным и неподвижным, почти таким, каким он видел лицо мраморной Венеры у пруда.

Теперь он видел, как она идет по лугу, ее встречают богато одетые слуги, и она садится верхом на белоснежную лошадь, а на ней блестящее охотничье платье. Словно охваченный удивлением, радостью и тайной дрожью, он стоял там до тех пор, пока лошади, всадники и все странное видение не исчезли в ночи. Наконец, зов из сада пробудил его от грез. Он узнал голос Фортунато и поспешил к своему другу, который давно уже скучал по нему и тщетно искал его. Едва он заметил его, как тот уже встретил его песней:

«Но где же тебя так долго носило?», смеясь, заключил Фортунато. – Флорио ни за что бы не мог раскрыть свой секрет. «Долго?» он просто ответил, и сам изумился, ибо на самом деле сад совершенно опустел, все огни почти погасли, только несколько лампочек все еще неуверенно мерцали, словно блуждающие огоньки на ветру. Фортунато не стал больше давить на молодого человека, и они молча поднялись по ступеням теперь уже безмолвного дома. «Теперь я сдержу свое слово», – сказал Фортунато, когда они вышли на террасу над крышей виллы, где под ясным звездным небом все еще находилась небольшая группа людей. Флорио сразу узнал несколько лиц, которых он видел в тот первый счастливый вечер возле палаток, – среди них он снова увидел и свою прекрасную соседку. Но сегодня в ее волосах не было весеннего цветочного венка; Без лент и украшений прекрасные локоны струились вокруг ее головки и нежной шеи. Он был почти потрясен увиденным. Воспоминание о том вечере нахлынуло на него с какой-то странной меланхолической силой. Ему казалось, что это произошло очень давно, но с тех пор все изменилось.

Молодую девушку звали Бьянка, и она была представлена ему как племянница Пьетро. Когда он приблизился к ней, она, казалось, была весьма напугана и едва осмелилась поднять на него глаза. Он удивился, что не увидел ее в тот вечер. «Ты часто меня видел», – тихо сказала она, и ему показалось, что он узнал этот шепот. Между тем она заметила на его груди розу, которую он получил от гречанки, покраснела и опустила глаза. Флорио это заметил, и ему пришло в голову, что он видел гречанку дважды после танцев – «Боже мой!» он подумал про себя, сбитый с толку: «Кто это был?»

«Довольно странно, – прервала она, нарушая тишину, – так внезапно выйти из шумного воздуха в необъятную ночь. Облака часто движутся по небу так устрашающе, что можно сойти с ума, если долго на них смотреть; иногда они похожи на чудовищные лунные горы с головокружительными пропастями и страшными вершинами, аккуратными, как лица, а иногда на драконов, часто внезапно вытягивающих свои длинные шеи, а внизу река скрытно пронзает тьму, как золотая змея; белый дом вон там кажется молчаливой мраморной статуей». – «Где?» При этих словах Флорио очнулся от своих мыслей в великой тревоге. Девушка удивленно посмотрела на него, и оба несколько мгновений молчали. – «Вы уезжаете из Лукки?» спросила она наконец нерешительно и тихо, словно боясь ответа: «Нет, – рассеянно ответил Флорио, – да, да, скоро, очень скоро!» Она, казалось, хотела сказать что-то еще, но вдруг обернулась, сдерживая слова, и ее лицо скрыла темнота. Наконец, он не смог больше выдерживать это давление. Его сердце было таким полным и тяжелым, и в то же время таким блаженным. Он быстро попрощался, поспешил вниз и поехал обратно в город без Фортунато и всех его спутников.

.Окно в его комнате было открыто. Он мимоходом выглянул наружу.

Пейзаж снаружи был неузнаваемым и безмолвным, словно чудесно переплетенный иероглиф в волшебном лунном свете. Он почувствовал необъяснимую тревогу, закрыл окно и бросился на кровать, где погрузился в самые странные лихорадочные сны.

Но Бьянка еще долго сидела на террасе. Все остальные отправились отдыхать, время от времени просыпался жаворонок, летавший высоко в неподвижном воздухе с непонятной песней; верхушки деревьев внизу зашевелились, тусклые утренние лучи попеременно пролетали над ее лицом, небрежно развеваясь в распущенных локонах. Говорят, что если девушка уснет в венке, сплетенном из девяти разных цветов, то ее будущий жених явится ей во сне. Заснув тем вечером в палатке, Бьянка увидела во сне Флорио. Теперь все это было ложью, он был таким рассеянным, таким холодным и странным. Она расплела обманувший венок, который хранила до сих пор, словно свадебный залог. Затем она прислонилась лбом к холодным перилам и горько заплакала.