Читать книгу Море, которое помнит - - Страница 2

Август в Тугуре начинался с тумана и оленьих следов у воды. Мы с Виктором жили в стойбище оленеводов уже несколько дней. Я еще не успела привыкнуть, как просыпалась от тихого шороха копыт за стенкой чума, от кашля старого оленя где-то рядом и от запаха сырого мха, который сушили у очага.

Утром, когда мы собирались уезжать, стадо стояло плотной живой стеной на краю площадки. Олени лениво перебирали ногами по камням и лишайникам. Металлические части упряжи звенели коротко и глухо. Пахло шерстью, дымом и мокрым деревом.

Старший в общине, Николай, протянул мне маленький мешочек из оленьей кожи. В мешочке лежал плоский оберег, вырезанный из кости. На одной стороне были простые линии, напоминавшие четыре стороны света, на другой – углубление под палец.

– Пусть будет при тебе, – сказал он. – Дороги разные. Иногда они дольше, чем обещают.

Я не стала спрашивать, что он имел в виду. Просто сжала талисман в ладони и кивнула.

Виктор в это время снимал на камеру последние кадры стада. Он всегда успевал еще что-нибудь снять, пока остальные уже прощались. Дети оленеводов кружили вокруг, пытались заглянуть в экран. Женщины складывали в сани вещи, которые мы везли в село вместе с ними.

Дорога до Тугура заняла почти весь день. Сначала мы ехали на упряжке, потом пересели в старый уазик, который ждал у условной «дороги». Колеса все время прыгали по кочкам. Тайга сдвигалась к горизонту, низкое небо то открывало синюю глубину, то снова тянуло над собой серую ткань облаков.

Я сидела рядом с водителем и чувствовала, как под лопаткой упирается ремешок талисмана. Оленеводческое стойбище уходило в прошлое вместе с выцветшими флажками, привязанными к палкам у чума. Впереди нас ждал Тугур, вертолет и привычная жизнь в Хабаровске. Так мы думали.

Село показалось неожиданно. Сначала – одинокие столбы линии электропередачи, потом – ржавая бочка посреди поля, потом – крыши и трубы. Тугур стоял на берегу залива, тихий и немного настороженный. Деревянные дома, собаки у крылечек, запах рыбы и солёной воды.

Мы остановились у дома Екатерины, нашей давней знакомой. Она помогала организовывать поездку, договаривалась с оленеводами. Вышла на крыльцо, вытерла руки о фартук, улыбнулась, но в улыбке было больше усталости, чем радости.

– Ну что, приехали, путешественники, – сказала она. – Вертолет вам не светит.

Мы еще не успели снять рюкзаки.

– Как это – не светит? – спросил Виктор.

Екатерина махнула рукой в сторону неба:

– Погода. Уже третий день вертолет не летает. По прогнозу – еще дней десять такое.

Слово «десять» прозвучало тяжело.

Мы прошли в дом. Кухня была натоплена, на плите кипел чайник. На стенах висели фотографии, вырезки из газет, детские рисунки. На столе лежала открытая радиостанция, из которой доносился тихий треск.

Петр, муж Екатерины, слушал сводку. Он кивнул нам и не отвлёкся, пока голос в динамике не затих. Потом снял наушники и только тогда повернулся.

– Всё, – сказал он. – По воздуху пока никак.

Мы сели за стол. Чай был крепкий, с дымком.

– А по морю? – осторожно спросила я.

– По морю – только грузовые суда, – ответил Петр. – Они ходят, но не по расписанию, а как получится. И пассажиров почти не берут. Это не теплоход.

Виктор посмотрел на меня. Взгляд был простой: «Ну вот». У нас дома в Хабаровске были дела, которые нельзя было отложить на десять дней. Работа, встречи, сроки. Мы заранее подгоняли поездку под график. Море о наших планах ничего не знало.

Вечером мы вышли к воде. Тугурский залив лежал неподвижно. Волны двигались медленно, как будто им некуда спешить. Далеко слышался крик какой-то птицы. Воздух был влажный, прохладный, но я ощущала от него не холод, а знакомое детское чувство – когда стоишь у реки и понимаешь, что за поворотом начинается территория неизвестного.

– Не переживай, – сказал Виктор. – Найдем выход.

Я кивнула. Но внутри было тревожно.

Мы прожили в Тугуре еще один день, потом ещё. Вертолет всё так же «не шел». Сводки по рации были одинаковыми: облачность, ветер, дождь. Небо будто забыло про нас.

Чтобы не думать о сроках, мы помогали по хозяйству. Я чистила рыбу вместе с женщинами, слушала их разговоры о лососе, который должны были ставить вялить, о детях, которые учатся в городе, о зиме, которая уже виднелась где-то за июлем.

Ночью я не могла уснуть. Лежала на узкой кровати, прислушивалась к дому. Треск досок, дыхание спящих, редкий лай собаки на улице. За стеной шелестела вода. Мне казалось, что залив подходит ближе к селу, чем днем. Я чувствовала легкое дрожание в воздухе, будто где-то глубже, за тонкой пленкой привычных звуков, дыхание другого мира.

Я достала из-под подушки талисман, подаренный Николаем. Кость нагрелась в ладони быстрее, чем обычно. В голове всплыла фраза: дороги дольше, чем обещают. Я подумала о своих предках-эвенках, которые ходили вдоль этого берега задолго до нас, без вертолётов и судов. Они знали другое время, другое терпение.

– Если море зовет, оно всё равно заберет, – как-то сказала мне бабушка. Тогда это казалось красивой фразой. Здесь она звучала по-другому.

На третий или четвертый день ожидания мы уже перестали спрашивать про вертолет. Село жило своим ходом, а наши планы повисли в воздухе.

Утром Петр вошел в дом быстрее обычного. Скинул куртку прямо в прихожей, разулся на ходу.

– Идет судно, – сказал он с порога. – Плашкоут из района. Зайдет за грузом.

У меня дернулся живот.

– А пассажиры? – спросила Екатерина.

– Пассажиры – сложно, – ответил Петр. – Но попробуем договориться.

Мы вышли к пристани еще до того, как судно показалось. На берег уже собрались жители: кто-то принес мешки с картошкой, кто-то – ящики, кто-то – связки досок. Собака крутилась между ног, дети бегали по песку.

Тугурский залив был почти тихий, только у самых свай вода неторопливо плескалась о берег. В воздухе висело ожидание.

Сначала мы услышали низкий гул двигателя. Потом из-за изгиба берега показался «Родонит» – грузовое судно типа «река-море». Корпус казался тяжелым, уставшим, краска местами облезла. Но в этом корабле было что-то спокойное. Он шел уверенно, как человек, который знает дорогу.

Я смотрела и понимала, что никогда не была в открытом море. Ни на теплоходах, ни на паромах, только на небольших речных судах. Охотское море жило для меня пока только в рассказах, на картах и в собственных мечтах.

«Родонит» подошел к пристани, моряки сбросили канат. Мужчины на берегу ловко закрепили его. Груз начали подавать быстро, будто боялись, что корабль передумает.

Петр поднялся на борт вместе с несколькими сельчанами. Мы с Виктором остались внизу. Я вглядывалась в лица команды. Небольшой рост, широкие плечи, загорелые лица. У каждого своя усталость и свой взгляд.

Через какое-то время Петр поманил нас рукой.

– Капитан согласен поговорить, – сказал он.

Капитан оказался невысоким, сухим мужчиной с внимательными серыми глазами. На нем была обычная рабочая одежда, без лишних знаков. Но в осанке было ощущение привычки к решению.

– До Николаевска? – уточнил он.

– Да, – ответил Виктор. – Нам нужно домой, в Хабаровск.

Капитан посмотрел на небо, потом на воду, потом снова на нас.

– По расписанию – два дня, – сказал он. – Но море здесь любит свои сроки.

Он предупредил, что судно – грузовое, не пассажирское. Что удобств мало, каюта будет матросская, в носу. Что правила на борту простые: не мешать работе команды, слушать, что скажут.

– Если не боитесь качки и задержек, – добавил он, – берём.

Виктор сразу кивнул.

– Мы согласны, – сказал он.

Я почувствовала, как талисман потеплел в кармане. Ответа у меня внутри было два. Один – спокойный, городской, который шептал о сроках, о графике, о комфортном возвращении самолетом. Другой – старый, тихий, родом оттуда, где шаманы говорят с ветром. Этот голос говорил, что дорога выбрала нас сама.

– Я тоже согласна, – сказала я вслух.

Капитан коротко кивнул.

– Тогда собирайтесь. Отходим по приливу.

Мы вернулись к дому Екатерины. Собрали рюкзаки удивительно быстро, как будто все уже лежало готовым. Екатерина помогала молча. На прощание она крепко обняла меня.

– Ты первая из наших, кто пойдет так, – сказала она. – Или вторая… Один знакомый не выдержал качки, его высадили на берег по пути.

Я улыбнулась, хотя внутри холод усилился.

– Я постараюсь дойти, – ответила я.

У пристани нас провожала почти вся семья. Петр, Ольга, Василий, Павел. Кто-то помогал нести сумки, кто-то просто стоял и махал.

Вода у свай поднялась выше, чем утром. Залив вдохнул глубже и придвинулся к суше. Плашкоут слегка напрягся всем корпусом, готовясь к пути.

Мы поднялись на трап. Доски пружинили под ногами. В какой-то момент я остановилась и обернулась.

Село стояло на берегу, маленькое, упрямое. Дальше тянулись сопки, тайга, незаметные тропы. Мне вдруг послышался далёкий звон оленьих колокольчиков, хотя стадо давно ушло в глубь тундры. Звук был короткий, но ясный, как знак.

Я приложила руку к карману, где лежал оберег, и мысленно поблагодарила и тех, кто остался на берегу, и тех, кто когда-то ходил по этим местам до нас.

Капитан дал команду, моряки зашевелились. Трап слегка вздрогнул.

Я сделала последний шаг и оказалась на палубе «Родонита».

В этот момент мне казалось, что мы просто нашли способ добраться домой. Я ещё не знала, что обычные два дня пути по расписанию растянутся в маленькую отдельную жизнь, и что впереди нас ждет не только дорога, но и само Охотское море, которое решило поговорить с нами.

И первая глава этой беседы начиналась с прилива в Тугурском заливе.