Читать книгу «Три кашалота». Кровь червячных нор. Детектив-фэнтези. Книга 8 - - Страница 1

I

Генерал Георгий Иванович Бреев прохаживался по просторному кабинету, думая о своем брате, участвующем в комиссии по внесению поправок в Конституцию России. «Ну, Григорий Иванович, не подведи! – говорил он. – И о моей просьбе не забудь!..» Оба они, имевшие разных отцов, – так распорядилась судьба, – были Ивановичами и в чем-то похожими именами и даже фамилиями: младший был Бодреев. Отец Бреева, коренной москвич, был назначен прокурором в одну из северных окраин, в Ненецкий автономный округ, где героически погиб, оставив жену с малолетним сыном. Там он и был похоронен. Бреев не раз посещал те края, места своего детства, и даже пережил бурный роман. Брат Григорий, сын известного конструктора подземных комбайнов, появился на свет на десять лет позже, в Норильске. Сейчас ему не было и тридцати, но он уже был известным специалистом, работал в арбитражном суде, имел ученое звание доктор юридических наук. Учился он у знаменитого профессора Митина, и с группой ученых внес предложение о внесение в основной закон статьи, исключающей передачу российских земель иноземцам на каких бы то ни было условиях. И вот он, Георгий, попросил брата поспособствовать включить в проект конституции некоторые дополнения о защите северных шельфов, показавшиеся ему очень важными: чтобы все земли России считались открытыми местными народами с русской душой – душой, изначально воспитанной на справедливости и уважении ко всем людям. Чтобы ни один потенциальный интервент не посмел бы даже заикнуться о том, что если бы он пришел на земли российских народов прежде русских, то эти земли сейчас же стали бы английскими, голландскими, шведскими и прочими, и все были бы счастливы. Ничего подобного! Известно ведь, что натворили эти завоеватели, как ненасытные волки и гиены, охватив кровавым воем бескрайние просторы индийских и индейских цивилизаций, – истерзали многие миллионы душ коренных племен. И вот теперь нацелились на народы России: в отчаянной попытке урвать хоть что-то издалека, не надеясь на победу в открытой войне с державой, имеющей не только ядерный щит, но и супербыстрый ядерный кинжал. Он вспарывает брюхо мгновенно, от плеча до пояса, без всякой надежды зверя: «Авось да пронесет!»

«Эх, если бы чуточку раньше!» – подумал Бреев. – Хотя… Возможно, как раз эта статья о неприкосновенности российских земель по всему ее шестидесяти тысяч километровому периметру и переполошила так западников, послужив спусковым механизмом. Мир вновь огласил жуткий вой: дьявол наживы за чужой счет увидел, что Россия огораживает себя капканами, и наслал на нее целую орду новых бесов, строящих козни под хитрыми личинами «желания России добра» и даже «патриотизма». От того-то сейчас для них, как создавалось впечатление, и не существовало никаких преград. А под шум о внесении поправок в конституцию предъявлялись претензии: что в России, мол, нет ничего русского, нет и самого государства Российская Федерация. Иные, объявив себя патриотами, обвиняют правительство, что не обращает себе в пользу десятки миллионов жертв россиян, тогда как о каждом погибшем можно было бы сделать кровавый документальный фильм, а обо всех битвах создать множество не менее кровавых киноэпопей. Этой справедливости, якобы, требует западный мир, в то время как сам этот мир ревниво следит за тем, чтобы нигде и ни при каких условиях не создавалось картин массовой гибели его собственных солдат. Пролитая кровь западного солдата священна, и память о ней не должна опошлять чуждая, вражья слеза. Появились патриоты, считающие истинными россиянами только погибших в боях и умерших в бесконечной нужде поколений. Но оттого, что среди живых «истинными» посчитали лишь тех, кто, наконец, научился жить легко и без совести, нетрудно догадаться, какие силы стоят за такими «патриотами». Вместе с тем, возникло множество движений потомков умерших в России иностранцев, претендующих на владение разными ее территориями. Особенно тех потомков, чьи предки служили династическим дворам, открывали новые земли, острова и моря. Среди них неожиданно всплыла и фамилия Морганов, подающих пиратское прошлое своих предков, как задание английского двора навести в мире порядок, включая Россию. Приводились убедительные примеры, поднявшие на ноги весь ученый мир и разделивший его надвое: на русофилов и русофобов. «Да, имело место, – убеждали русофобы, – когда Генри Морган, известный кровавый корсар, был назначен губернатором Ямайки и навел вокруг порядок, разбив и в море все пиратские корабли». «Ладно еще не забываете о том, что душа человека просит справедливости, а не зла! – наивно вступали в дискуссии русофилы. – Еще хоть в чем-то ищете оправдание, хоть чем-то стараетесь прикрыть свершенное зло, значит, не все потеряно!» – «Да, но какие основания имеют Морганы претендовать на северные земли от Беломорья и на восток, через земли ненцев и всех прочих до самых чукчей?!» – вступали в спор другие, озвучивая новую порцию вброшенной чуши, и тем подливая масла в огонь, еще более все путая и усложняя. Это означало, что подготовка пиратского нападения на Россию по всем фронтам явно началась. Систематически объявлялись Дни западного землячества, проводимые теми, кто учился за пределами России, кто теперь отрицал национальные ценности, отечественные дипломы и свидетельства об образовании. Все это была «пена», «пятая колонна», она была не страшна России; но все шире это вовлекало в свою сферу работу всех служб государственной безопасности.

В сводках, поступающих в ведомство генерала Бреева «Три кашалота», озвучивались случаи находок якобы старинных и очень ценных иноземных монет, главным образом, золотых дублонов различного веса, чеканившихся в разные века. Находившие эти монеты часто несли околесицу о богатых предках и предъявляли документы на владение землями, которые, правда, не всегда являлись фальшивками. Включившаяся в розыск полиция вскрыла, что некоторые из этих людей считались погибшими или пропавшими без вести, а теперь вдруг восстали из неведомого темного царства. Еще раньше уже было заведено дело о «мертвых душах» – гражданах с переформатированным сознанием, служивших у разных воровских шаек, мошенников всех мастей, у попрошаек, вымогателей и прочих. Началась разработка по выявлению тех из них, кого воровской и шпионский мир готовил для службы в различных институтах и ведомствах, и даже в органах государственной власти. Корни этой вербовки уходили в десятилетия назад.

Невольно генерал Бреев вспомнил коллегу брата, с которым Григорий оканчивал вуз, а затем работал в арбитражном ведомстве. Теперь этот коллега, Захар Тамиашвили, сын известного и уважаемого адвоката, специализировался на ведении дел спорных земельных участках со следами любых подземных работ, будь они хоть следами копки под личные клады.

В ведомстве на это обратили особое внимание, и полковник Халтурин уже отчитался, что Тамиашвили пытается протиснуть в повестку обсуждения поправок в конституцию свою поправку, согласно которой на любой участок, имеющий свидетельство иноземного следа, может претендовать доказавший свои права на него любой иностранец. Прежде Тамиашвили умудрился защитить диссертацию на тему законного права иностранцев в России на кладбища предков и придания этим землям статуса неприкосновенности, которое имеют посольства. Позже, являясь адвокатом общества потомков погибших у Таймыра моряков из Женевы, захороненных возле современного Норильска, он выиграл дело – кладбище было передано женевской стороне, останки моряков перевезены в Женеву, а на том месте вырос мемориал, весьма напоминающий бетонную локационную установку.

«Разобраться бы, отчего в «Севфлоте» не копнут это старое кладбище!» – машинально подумал Бреев.

И хотя ведомство генерала не специализировалось на разоблачении и поимке преступников всех мастей, оно, занимаясь поисками драгоценностей для пополнения золотовалютного фонда страны, не могло вести эту работы без работы ее особой службы оперативного расследования криминальных аномалий «Сократ». Возглавляемая опытным специалистом полковником Халтуриным, эта служба все чаще вскрывала веерные следы объединенных преступных групп, но подключалась к активному поиску лишь тогда, когда это обещало выполнение плана по вскрытию драгоценных кладов, будь то старинные сокровища или вновь открытые золотые пески и рудники. Если в криминальных делах оказывались даже незначительные намеки на будущие находки драгоценностей, «Сократ» также мог взять расследование дела на себя. Генерал Бреев, когда чуял успех, набрасывался на добычу, как коршун или как лев, зорко и терпеливо ожидавший жертву из своей засады. Но если погоня за преступниками обещала быть долгой, он без колебаний переправлял дела в полицию и прокуратуру. Главное для него был план по драгметаллам и самоцветам.

«Норильск! Все же позвал меня. И, чую, неспроста!» – произнес генерал, тихо ступая по ковру своего просторного кабинета, уверенный в своей выправке, воле и неотразимом взоре, имеющем способность испускать внутрь и наружу импульсы переваренных фактов, как испускает лучи огромной энергии, выталкивая в противоположные стороны, любая космическая черная дыра. Его мозг, как мозг любого аналитика, требовал не прямолинейности, а следов тех «червячных нор», которые могли привести к результату в искривленном мыслью пространстве. Через парадокс, часто выраженный долгим и нудным обсуждением, казалось бы, второстепенных вещей. Но ежедневная практика этой работы доказывала, что метод верен. Помимо анализа аналитиков результат помогала выдавать любая сильная машинная система. Немного удивленный совпадением собственных мыслей и факторов, Бреев покачал головой. Пришла сводка, что на аэродром города Норильска, преодолев из Красноярска полторы тысячи километров, сел самолет в сложной ситуации, когда вроде бы ничто не предвещало неожиданностей. Однако внезапно налетевший ветер приподнял самолет и отбросил его далеко в сторону. Сильно пострадали несколько пассажиров, отстегнувших ремни безопасности без команды стюардов. В карманах пострадавших, уже в больнице, обнаружили золотые монеты, редкие «женевские дублоны». А когда пассажиры вышли из самолета, то увидели, что земля вокруг усеяна какими-то личинками и останками крупных, до пятнадцати сантиметров, стрекоз, а также следами блестевшего серого песка, оказавшегося россыпью мельчайших платиновых самородков, занесенных сюда ветром – не понятно как и откуда. Такие образцы встречались только в древних элювиальных песках исчезнувших морей, озер и рек. Как сообщили свидетели из норильчан, потоки бури вначале пошли со стороны старых шахт в полузаброшенной части города с кварталами невысоких зданий сталинской и хрущевской эпохи. Следовательно, где-то там вскрылись участки дна древних водоемов с залеганием песчаных пластов платиновых месторождений. Вновь мелькнула знакомая фамилия предпринимателя Владимира Бецкого, уже работающего в Норильске.

«Да, но откуда об этом мог узнать наш старый фигурант?!.. И почему он так кстати постоянно вертится под ногами?!..»