Читать книгу Оленья Мята - Группа авторов - Страница 4

Я ненавидела испанский.

Никогда не понимала его. Все эти похожие друг на друга артикли, сложные времена, вдобавок зачем предметам род? Мой учитель сеньор Васкес – он не любил слово «мистер» и предпочитал обращение «сеньор» – всегда смотрел на меня с сожалением и сочувствующе улыбался, когда я путала «ser» и «estar». Пусть он никогда не злился и не ругался, а мягко поправлял, каждый урок стал для меня испытанием на выживание: насмешки одноклассников сделали своё дело.

Я мыслила визуально, воспринимала образы, а не безжизненную систему языка, состоящую из таблиц, грамматики и всевозможных исключений. На слух он звучал приятно, особенно в песнях, но сам по себе представал набором непонятных алгоритмов. Я будто собирала пазл, в котором половина или даже большая часть деталей принадлежала другой картинке. Для меня не существовало разницы между выражениями «Estoy aburrida» и «Soy aburrida», я называла то, что приходило на ум первым, а потом видела невинную улыбку на лице сеньора Васкеса и слышала его аккуратный вопрос: «¿En serio, Señorita Thorn? ¿Eres una persona aburrida?» Конечно, имелось в виду, что мне скучно в моменте, а в итоге обзывала себя. Он всегда смотрел на меня ободряюще, но недоумевал, как я раз за разом допускала одну и ту же ошибку.

И роды… Допустим, я могла представить слово «problem» серьёзным мужчиной, а «problema» – кокетливой женщиной. Но оно было мужского рода!

Прозвище Мята прицепилось ко мне ещё в начальной школе, и первое время одноклассники умудрялись доводить меня до слёз.

В тот день сеньор Васкес подошёл ко мне в начале урока и аккуратно спросил, всё ли у меня в порядке, и я выдала первое, что пришло в голову.

«… El menta es la problema…»

Я знала, что он хотел помочь, но в такие моменты мозг наглухо отключался.

На несколько секунд в классе повисла тишина, затем со всех углов раздался хохот. Сеньор Васкес медленно почесал переносицу указательным пальцем, похлопал меня по спине и объяснил, что мята женского рода, а проблема – мужского, поэтому правильно мою мысль было сказать: «La menta es el problema». Естественно, с тех пор меня обзывали и эль ментой, и ла проблемой.

Был случай похуже.

Однажды я сильно покраснела после очередной ошибки и дрожала, когда сеньор Васкес наклонился ко мне и поинтересовался, не случилось ли что.

«¡Estoy embarazada!»

Я всего лишь хотела сообщить, что смущена и даже разочарована из-за очередного промаха, но кто же решил сделать слова «embarrassed» и «embarazada» настолько похожими?..

– Сеньорита Торн, «I am embarrassed» – это estoy avergonzada. Если вы скажете estoy embarazada, нас всех ждёт очень долгий разговор с директором.

Класс взорвался от смеха, а я мечтала провалиться под землю. В тот момент я не знала, как переводится слово «embarazada», сеньор Васкес сообщил мне об этом после занятия, и я убежала в слезах.

Во время следующего урока я забилась в угол общей раздевалки и разразилась в истерике, подтянув к себе ноги и уперевшись лбом в колени.

– Привет.

Ко мне наклонился мальчик моего возраста с чёрными волосами и чёлкой, из-под которой выглядывали густые брови. Уверена, в тот момент я выглядела ужасно: вся в слезах и соплях, с искажённым красным лицом.

– Меня зовут Диего, а тебя?

– М-Мелисса.

– Проблемы с испанским?

Он невинно улыбнулся, явно не собираясь меня обижать, но в горле вновь зарождалась истерика, поэтому я опустила голову.

– Не плачь! Если бы каждое лето я не проводил у бабушки в Аргентите, то тоже бы постоянно допускал ошибки. Испанский не такой лёгкий, как многие говорят.

Сдерживая слёзы, я посмотрела на него с любопытством. Мои плечи содрогались, поэтому я посильнее обхватила колени, стараясь успокоиться.

Семья Скайлар переехала в безвестный Мурвуд месяц назад. Инес, старшая сестра Диего, поступила в колледж и собиралась перебраться сюда одна, завалив экзамены в более перспективные заведения, но родители быстро нашли работу и составили ей компанию. Диего пропустил начало учебного года, так как много болел после переезда из солнечного места в вечно дождливый городок, сегодня был его первый день.

После этого мы начали общаться и долгое время оставались лучшими друзьями, пока в средней школе Диего не предложил встречаться. Я никогда не испытывала к нему той симпатии, о какой читала в книгах, он нравился мне как друг, не больше. Но испугалась, что он не простит и отдалится, а я не хотела оставаться одна.

– Не видишь, что она тебя боится?

Меня всю трясло, но я заставила себя обернуться, силясь не упасть на ватных ногах. Диего находился всего в шаге от меня и даже попытался прикоснуться, но его руку перехватил профессор Ань и вызывающе смотрел. Оба были без зонта, поэтому их волосы промокли, а некогда зачёсанная чёлка нового знакомого теперь небрежно падала ему на лоб.

Диего дёрнулся, но профессор Ань крепко держал его.

– Я задал вопрос и жду ответа.

– Наши отношения тебя не касаются.

– Да? Тогда почему она выглядит так, будто волосы встали дыбом, а кости оцепенели?

Диего не собирался сдаваться, стиснул зубы и замахнулся, чтобы ударить профессора Аня свободной рукой. Однако тот поймал и её и насмешливо заключил Диего в тиски.

Моё самообладание медленно возвращалось.

– Перестаньте.

В этот момент приоткрылась стеклянная дверь Дриззли Маг, оттуда вышла Хизер с двумя мешками мусора и заметила нас. Она с удивлением прошлась по нам взглядом и сразу узнала меня.

– Мелисса! Диего?

Я подобрала зонт с земли и подняла его над головой, хотя вся уже промокла, после чего поспешила к кафе, обернувшись на мгновение. Профессор Ань отпустил Диего, и оба сердито пялились друг на друга.

Половина столов была занята, посетители ужинали после рабочего дня, поэтому маме придётся задержаться. Она как раз несла на подносе несколько чашек, над которыми поднимались клубы пара.

– Привет, мам.

Она тут же повернулась, с улыбкой кивнула мне и вернулась к работе.

Я повесила дождевик на крючок у входной двери, там же оставила зонт, а сама села за свободный столик в самом углу, подальше от окон. Вскоре вернулась Хизер и приняла у меня заказ – какао и жареную картошку. Даже если они не сочетались, о них я сейчас мечтала больше всего.

Входная дверь распахнулась, впуская в кафе ветер с улицы. Стараясь совладать с эмоциями, я задумчиво мешала какао ложкой и дожидалась, когда еда остынет, и в этот момент ощутила, что кто-то сел за столик за моей спиной. Вздрогнула и коротко обернулась, молясь, что это не Диего зашёл в помещение, и с удивлением обнаружила профессора Аня. Он не обратил на меня внимания и сделал заказ. Я негромко проговорила:

– Спасибо.

Лишь после этого он посмотрел на меня, мокрая чёлка падала ему на глаза, но даже так он выглядел как айдол.

– Ты притягиваешь к себе неприятности.

Скорее утверждение, а не вопрос. Я пожала плечами.

– С Диего… – Всё внутри сжалось, когда я произнесла имя; неприятные воспоминания старались вырваться из закоулков сознания, куда я их запихнула. – Всё в порядке?

– Хотел бы я стереть наглую улыбку с его омерзительной рожи, но решил не пачкать руки.

Голос профессора Аня звучал серьёзно. Через некоторое время входная дверь снова отворилась, и на этот раз в Дриззли Маг заглянула Самира Сандерс, вертя головой, сразу заметила профессора и с улыбкой грациозно подошла к его столу.

Я резко отвернулась и обхватила руками горячую кружку, почему-то сердце бешено заколотилось. Неужели у них свидание с Самирой?!

– Профессор, раз уж мы встречаемся в такой неформальной обстановке, может, расскажете, как вас зовут?

– Меня устраивает обращение профессор.

Он сидел ко мне спиной, всего в паре дюймов, и я ощущала тепло, исходящее от его тела. Представляла, как Самира наклонялась к нему через стол, что вызывало странную злость, а тот с ухмылкой отстранялся.

Я молча съела картошку, залпом выпила сладкий какао, почти не чувствуя вкуса, и сама унесла посуду на кухню, на ходу мельком посматривая на профессора Аня. Он выглядел уверенным, расслабленным и одновременно безразличным.

– Хизер, я помогу.

Если я обращусь к маме, то она отправит меня отдыхать или делать уроки, зато Хизер улыбнулась с благодарностью. Лишние руки всегда были нужны.

На следующий день весь колледж – вероятно, как и весь Мурвуд – судачил об убийствах. Профессора старались утихомирить студентов, но и сами казались встревоженными.

– Самира, твой отец – шеф полиции, ничего неизвестно?

Она заговорщически пробежалась взглядом по однокурсникам и обратила внимание на закрытую дверь: преподаватель ещё не пришёл.

– Тела до сих пор не опознали.

– И не знают, местные или чужие?

– Если бы пропал кто-то из местных, то сразу бы заметили, наверное… С телами что-то не так?

Самира ничего не ответила, демонстративно пожала плечами и закинула ногу на ногу, сидя на столе учителя, вокруг которого все собрались. Лишь бы оказаться в центре внимания.

– Отправили на экспертизу, больше ничего не говорят.

Студенты тут же повернулись к Лео Чжану, чьи родители работали в местной больнице.

– Лео, а от твоих ничего не слышно?

– Ночью я попытался пробраться в морг, журналистское чутьё, понимаете, – он сделал небольшую паузу и гордо задрал нос. – Но ничего не удалось узнать.

Наверняка мистер Чжан поймал любопытного сына за шкирку и выставил за порог больницы. Я улыбнулась своим мыслям, грустя, что Гвен сейчас сидела на занятиях в другой аудитории.

День проходил в суматохе. Как профессора ни пытались удержать внимание студентов, те отвлекались и перешёптывались о вчерашних новостях, а самые смелые расспрашивали преподавателей во время пар. Никто ничего не знал, либо по каким-то причинам информация тщательно скрывалась.

Гвен заняла мне место в столовой. Пока я доставала из рюкзака ланч-бокс, Гвен влезла в очередь, в которой каждый считал своим долгом обсудить нашумевшее убийство. Я уже хотела закрыть уши и сбежать, поесть в коридоре, но даже там не спрячусь от болтовни. Жаль, мои наушники сломались, а новые я так и не купила.

Минут через пятнадцать Гвен вернулась с подносом. Я играла с вилкой в руках, стараясь не съесть весь обед в одиночестве – от него осталась половина.

– Я предложила Лео присоединиться к нам, ты не против?

Я пожала плечами.

– Не против, всё равно мест мало.

И сразу пожалела. Я не учла, что любопытные студенты подобно назойливым комарам окружат Лео и начнут расспрашивать о морге. А я только и слышала «бз-з», «бз-з-з».

– Когда я зашёл, тела были накрыты, торчали лишь ноги. Бледные!

«Мы еди-им», – мысленно возмущалась я, прилагая все усилия, чтобы не подавиться.

Я была не из тех людей, кто смотрел хорроры под попкорн, а пропускала через себя ужас, который показывали на экране. Проблема в том, что даже после коротких описаний я представляла образы слишком ярко. Пусть Лео увидел лишь ноги, а мой мозг с лёгкостью дорисовал остальную часть тела под покрывалом. Потемневшие полосы, синяки, изуродованные лица, раз их не опознали. Тела нашли на берегу озера – возможно, разбухшая синеватая кожа, уже начавшая разлагаться.

Аппетит пропал, фрикаделька встала в горле, и я легонько несколько раз ударила себя в грудь. Налила воды в стакан и залпом опустошила его.

В воскресенье сквозь пелену тёмно-серых туч пробилось тёплое солнце. Мама спала, поэтому я оставила на столе записку, оделась и решила прогуляться на свежем воздухе со скетчбуком и «Легендами Мурвуда».

Последние несколько дней меня мучали кошмары, из-за чего я просыпалась уставшей и раздражённой. Встреча с Диего пробуждала навязчивые воспоминания, которые я пыталась выкинуть из головы, мне снился отец, о ком я не хотела думать. Семья Скайлар, в детстве ставшая моим спасением, обернулась ужасным проклятием.

Детективом по делу назначили мистера Скайлара, других людей не было. Сама того не осознавая, Самира, дочь шефа полиции, заставляла мою грудь сжиматься от нехватки кислорода, когда упоминала отца Диего – якобы именно он не разрешал ничем делиться. Возможно, она не врала.

Пока я рисовала своих персонажей, придумывала им характеры и короткие сцены взаимодействия, в очень редких случаях биографию, Диего собирал их в один концепт, по моим устным рассказам прописывал мир и историю. Когда мы увлеклись играми и начали после уроков зависать в компьютерном клубе, он предложил вместе создать игру – тогда моя мечта впервые обрела форму. Если всю жизнь я находила радость в рисовании и не задумывалась о будущем, то теперь захотела стать гейм-дизайнером, и не просто захотела, а по-настоящему загорелась идеей, ощутив прилив энергии и надежды.

А потом появилась Инес, и всё пошло наперекосяк.

Я медленно брела по лесу, пялясь под ноги и забывая смотреть по сторонам. В глубине души я надеялась снова встретиться с оленем, а в итоге так громко шаркала подошвой и пинала лежавшие под ногами ветки, что наверняка распугала всех лесных обитателей.

Почему отец нас бросил? Как он мог отвернуться от мамы?

Глаза щипали от подступавших слёз, и я часто моргала, чтобы не заплакать.

Винила ли я себя? Да, каждый день. Поменялось бы что-то, если бы я не сблизилась с Диего?

Одинокая слеза потекла по щеке, и я протёрла её тыльной стороной ладони.

Мама начала работать в Дриззли Маг, когда я только пошла в школу: за мной больше не надо было так тщательно следить, дома её съедала тоска, вот она и нашла себе занятие. Отводила меня, если папа не успевал подвезти, шла в кафе и заканчивала одновременно со мной. После ухода отца нагрузка значительно увеличилась: во-первых, из-за колледжа не хватало денег на всё остальное, во-вторых, я подозревала, что мама тоже старается забыться в делах.

Последние два года в школе насмешки стихли, никто не решался повысить на меня голос или обидеть – весь Мурвуд жалел меня, а мне было противно от сочувствующих взглядов. Я не любила делиться переживаниями, в то время как слухи у нас разлетались мгновенно. Со временем разговоры о моём отце утихли, в колледже его не упоминали, зато вернулось прозвище Мята.

От злости я со всей силы пнула валявшийся под ногами камень и чуть не споткнулась, боль протекла по пальцам. Обхватив ногу чуть ниже колена, я запрыгала на второй. В итоге добралась до излюбленного бревна, прихрамывая, и сложилась пополам, молча изливая свои эмоции, впиваясь ногтями сначала в джинсы, затем в не расплетённые после сна волосы.

Позже я проверила телефон, но мама ничего не писала, и решила почитать «Легенды Мурвуда». Раз всю живность я распугала непозволительно громким шумом, то хотя бы поищу вдохновение в книге, отыскала страницу про оленя и пробежалась по строкам взглядом, затем отвлеклась на зелёные пихты, ели, сосны. Сливу я видела лишь на картинках, в Мурвуде она не росла, поэтому набрала это слово в поисковой строке в телефоне. Уже после третьей фотографии пришло вдохновение. Вскоре в скетчбуке появилась ветка с цветами, затем голая, а после неё – оленья голова с одним рогом, похожим на ветвь сливы. Он выглядел грустным, как я сейчас, поэтому не удержалась и дорисовала цветок, аккуратно погладила кончиком пальца. Губы сами сложились в мимолётную улыбку, которая не задержалась на лице. Я вздрогнула, услышав отдалённую тихую мелодию.

Бубенчики.

«Мелодичный перезвон бубенчиков пробудил надежду в их сердцах и пролил на мир свет», – перечитала я на открытой странице и завертела головой.

Я не верила в призраков и нечистую силу, но с детства меня манило ко всему необычному, к самым ярким и нереалистичным образам. Стараясь не шуметь, поднялась с бревна, закрыла «Легенды Мурвуда» со скетчбуком и обняла их у груди, после чего медленно двинулась в сторону источника звука.

Казалось, кто-то воткнул бубенчики в дупло дерева, и теперь ветер шевелил их и заставлял нежную мелодию проноситься по лесу. Другого объяснения я найти не могла. Иногда звук стихал, тогда я тормозила и прислушивалась. Вскоре к бубенчикам присоединилось журчание ручья, а вместе с ним – глухой стук от удара о камень, чем-то напоминавший стрелки часов, но с долгой паузой. Через некоторое время он повторился. Я упрямо шла дальше, но вдруг тишину леса пронзил другой звук – скрежет, от которого кровь стыла в жилах. За спиной.

Я сглотнула и медленно обернулась.

Первым увидела могучие рога, похожие на высохшие, мёртвые ветви старого древа. Олень с яростью тёр их о ствол пихты. Клочья кожи свисали с них кровавыми лоскутами, обнажая белую, отполированную до блеска кость. Кора отваливалась от мощных движений, воздух наполнялся запахом свежей смолы.

Олень обратил на меня внимание, в его глазах, больших и насыщенно-коричневых, как горячий шоколад, не было ни страха, ни злобы.

Некоторое время я стояла, будто завороженная, боялась пошевелиться. Как и в день, когда он – а может, то был другой олень? – ел листья ежевики, я хотела открыть скетчбук и запечатлеть эту жуткую картину. И в то же время понимала, что он мог убежать в любой момент.

– Тебе не больно? – прошептала я одними губами, видя тёмную кровь на его рогах.

Он моргнул, словно в знак согласия, а может, я додумала.

– Как вы можете в одиночку гулять по лесу после вчерашних новостей?

От неожиданно раздавшегося за спиной голоса я вздрогнула и отскочила в сторону, олень сорвался с места и перебежал к другому дереву, но не полностью скрылся, а наблюдал за нами издалека. Я сердито обернулась и взглянула в лицо подкравшегося профессора Аня:

– Вы испугали его!

– Это вы должны бояться. А если и сами погибнете?

Ярко-красная рубашка, пропахшая запахом сильного одеколона, выглядывала из-под расстёгнутой кожаной куртки, джинсы он сегодня носил ослепительного белого цвета, как и кроссовки. Я с удивлением приподняла брови. В дождливом Мурвуде? Ещё и в лесу? Я бы устала стирать одежду, но его грязной не выглядела.

– Раз теперь со мной профессор, то и бояться нечего.

Я развела руки в стороны и бросила взгляд на оленя, что продолжал точить рога, но уже вдали. Затем повернулась обратно и с лёгким подозрением поинтересовалась:

– К слову, что вы тут делаете?

Не мог же молодой симпатичный профессор оказаться убийцей? Он и в прошлый раз ходил к озеру, где обнаружили тела. Но мысль показалась настолько бредовой, что я сразу отбросила её.

Я разочарованно осознала, что больше не слышала мелодию бубенчиков и даже примерно не помнила, где находится источник.

По всей видимости, профессор Ань уловил моё настроение и насмешливо поинтересовался:

– Может, я и есть убийца?

– Тогда какой у вас мотив?

Он поднёс руку к губам и задумчиво почесал кожу над верхней губой. Профессор Ань стоял достаточно близко, и я заметила, что его очки с чёрной оправой были без увеличения.

– Думаешь, убийце нужен мотив?

– Конечно, иначе зачем лишать кого-то жизни? Смею предположить, что вы пришли посмотреть на место преступления.

В полиции Мурвуда работало не так много людей, поэтому вряд ли озеро огородили, как любили показывать во многих фильмах.

– Желаете пойти со мной?

– А можно?

– Почему нет? Я не только профессор, но и обычный любопытный студент.

Он широко улыбнулся, демонстрируя ряд белых зубов, сложил руки за голову и скрылся за густыми зелёными деревьями. Мурвуд мог похвастаться роскошным лесом, но тропинок у нас почти не было: не так много людей забиралось в глубину. Одна из немногих, местами заросшая папоротником, как раз вела к озеру, и вскоре мы вышли на неё из-за кустов. Обычно ей пользовались рыбаки.

Я прижимала к груди «Легенды Мурвуда» и скетчбук и на подходе к озеру решила нарушить тишину.

– Профессор Ань, раз вы преподаёте историю, то, может, знаете и местные сказания?

– Вас интересует какое-то конкретное, мисс Торн?

Мне не нравилась моя фамилия, она напоминала об отце. По возможности я просила всех обращаться ко мне по имени, сейчас даже Мята не причиняла столько боли, сколько вонзалось в каждую клеточку тела от Торн.

В Дриззли Маг Самира не смогла узнать имени профессора, поэтому я рискнула и с улыбкой заявила:

– Вы сказали, что не только профессор, но и студент, поэтому можете называть меня Мелиссой. А вы?..

– Я учту ваше пожелание, Мелисса, но предпочту и дальше зваться профессором.

Он шёл по тропинке впереди меня, за ним оставался шлейф одеколона, словно сильный запах старался спрятать прежний. Хотел ли он что-то скрыть? Профессор Ань ненадолго обернулся и улыбнулся, после чего бодро зашагал дальше, бросив на ходу:

– Какое сказание вас интересует?

– Я читала «Легенды Мурвуда» и наткнулась на историю про оленя. Я как раз работаю над логотипом для пары по дизайну, поэтому хотела бы расспросить об этой легенде.

– О… И каким он вам показался?

– Олень? Мне понравилось, что его рога сравнивали со сливами.

– Ох уж эти литераторы и их вечные метафоры.

– Я немного рисую, поэтому меня зацепил этот образ, – возразила я и поймала на своём лице любопытный взгляд профессора Аня. Казалось, он забыл, что уже видел мой скетчбук.

Над озером опустился белёсый туман, из-за чего поверхности почти не было видно, как и многих деревьев за ними. Некоторое время мы шли в тишине, но на этот раз её нарушил сам профессор Ань:

– И какое впечатление у вас сложилось от оленя из той легенды?

– Наверное, он был кем-то вроде божества, раз согрел людей и вернул им надежду.

Профессор Ань притормозил, но не обернулся.

– Грустно, когда люди забывают божеств, которых сами же породили. Такие божества слабеют с каждым днём и проваливаются в бездну отчаяния, пока окончательно не сотрутся из памяти бывших последователей.

– Так он – забытое божество?

– Сколько страниц занимает легенда? Две-три?

– Одну… – опустошённо прошептала я, чувствуя тайну за его словами. И самой хотелось узнать подробности, однако профессор Ань сменил тему.

– Мы дошли.

Он сразу обратил внимание на обилие следов: сюда приезжали и полиция, и врачи, хаотично ходили туда-сюда, осматривая окрестности. Видимо, ничего не нашли, иначе бы сообщили хоть что-то, а не держали население Мурвуда в неведении. Никто не знал, убийцей был человек, зверь, а может, несчастные каким-то образом утонули в озере, и их тела прибило к берегу.

Естественно, мы тоже ничего не смогли найти, кроме клочка ткани – должно быть, с одежды жертв.

Пока профессор Ань прогуливался вдоль берега, я присела на корточки возле озера и коснулась воды. Мурашки покрыли моё тело, и я поёжилась – холодно.

За спиной хрустнула ветка, заставив обернуться. В тени пихты виднелась голова оленя, чьи большие глаза внимательно смотрели на меня. В этот же момент ко мне подошёл профессор Ань.

– Давайте возвращаться, я провожу вас до дома.

Несмотря на моё приглашение остаться на чай, профессор Ань сослался на важные дела и покинул меня на пороге. Поблизости не было видно ни одной машины – возможно, он припарковался дальше, а может, дошёл до леса пешком.

Как и каждое воскресенье, мама убиралась, но сразу улыбнулась мне и предложила пообедать. К моему удивлению, уже было пять вечера.

Мама приготовила гороховый суп с нарезанной кубиками картошкой и морковкой, куда также добавила немного грибов, которые росли неподалёку от дома. Налила в две тарелки и сверху насыпала горсть сухарей, после чего поставила на стол. От запаха еды у меня свело живот и слегка вскружило голову, поэтому я поспешила сесть рядом. Мама ела молча, но вскоре я заметила, что нечто тревожило её.

– Мелисса, я не хочу, чтобы ты ходила в лес одна.

– Я была не одна, со мной был профессор Ань, – тут же выпалила я оправдание, не успев подумать, и прикусила язык.

– Профессор Ань? Который ведёт историю?

Конечно, все обитатели Мурвуда знали друг друга; если не в лицо, то хотя бы по слухам.

– Да, и также учится.

Мама снова замолчала, отправляя ещё одну ложку в рот.

– Даже если так, прошу, Мелисса, – её взволнованный взгляд пронзил меня насквозь, – я знаю, как ты любишь лес, но не ходи туда. Пока не прояснятся все обстоятельства… недавних новостей.

В этот момент зазвонил её телефон, и мы вместе уставились на всплывшее имя. Мамина вытянутая рука застыла над экраном, несколько секунд мы слушали рингтон, не двигаясь, даже почти не дыша, после чего мама всё-таки сняла трубку.

– Слушаю, детектив Скайлар.

– Лив… Миссис Торн, вы понимаете, что я не стал бы беспокоить вас без повода, но… – Я пододвинулась поближе, из-за чего скрипнул стул, а мама сердито посмотрела на меня и шикнула. – Пришли результаты экспертизы. Погибшие – Шейн Торн и Инес Скайлар.