Читать книгу Чумной ветер. В зоне опасности - Группа авторов - Страница 2

Осенний свет, жидкий и холодный, скупым пятном лежал на стерильной поверхности лабораторного стола. За окном НИИ особо опасных инфекций в сибирском Верескове голубело сентябрьское небо, но здесь, в лаборатории №4, царил свой, отрегулированный до микронного размера мир. Воздух гудел низким, ровным звуком вытяжных шкафов класса III биологической безопасности – стальных саркофагов, внутри которых происходили тихие войны невидимых армий.

Доктор биологических наук Андрей Владимирович Седов, старший научный сотрудник, сидел, сгорбившись над микроскопом. Его лицо, освещенное холодным светом диодной лампы прибора, было неподвижно, только брови слегка сдвинулись, образуя глубокую вертикальную складку между ними. В окуляре кипела жизнь и смерть. Лимфоциты, атакованные палочками Yersinia pestis, сдавались одна за другой. Но не это было главным. Штамм, обозначенный в журнале как «В-82», выделенный месяц назад из блохи, снятой с погибшего в степи длиннохвостого суслика, вел себя не по учебнику.

«Повышенная вирулентность… экспрессия факторов патогенности F1 и V-антигена зашкаливает… – мысленно констатировал Андрей Владимирович, переводя взгляд на монитор, где бежали строки секвенированного генома. – И эта мутация в гене gyrA… Плюс активация плазмиды pPCP1. Он не просто резистентен. Он зол».

Он откинулся на спинку стула, снял очки и протер переносицу. В ушах стоял гул тишины, нарушаемый только вентиляцией. Лаборатория была его храмом уже двадцать пять лет. Сюда он пришел молодым аспирантом после Военно-медицинской академии, выбрав тихую, но смертельно опасную стезю бактериологии. Его дед, артиллерист, прошел от Сталинграда до Берлина. Отец, военный хирург, оперировал в полевых госпиталях Афганистана. Андрей же сражался на невидимом фронте, где враг был размером в несколько микрометров, но его потенциал измерялся миллионами жизней. Он верил в систему. В четкие протоколы, в отработанные годами инструкции, в государственную машину, которая, будучи правильно запущена, способна остановить любую угрозу. Но для этого угрозу нужно вовремя увидеть и правильно классифицировать.

Он подошел к окну. Город Вересков, названный так по зарослям осеннего вереска на окрестных холмах, мирно дремал в предвечерних лучах. Тихо гудели фонари, по улицам текли редкие машины. Люди шли с работы, в магазины, за детьми в сады. Обычная жизнь. А здесь, в этой чашке Петри, под бронированным стеклом биозащиты, мог зреть апокалипсис.

Он вспомнил данные эпидразведки, которые пришли на прошлой неделе из противочумной станции в степи. Популяция грызунов – основных носителей – в этом году взлетела в разы. Теплая, влажная осень способствовала размножению блох. Природный очаг был активен как никогда. А В-82 был не похож на типичные степные штаммы. Он был… городским. Адаптированным к более высокой температуре, агрессивным к иммунной системе человека.

Руки сами потянулись к журналу. Он сделал новую, жирную пометку красной ручкой: «Штамм В-82 демонстрирует атипичную скорость размножения в культуре макрофагов человека. Рекомендую срочное заседание комиссии по биобезопасности. Оценка эпидемического потенциала – высокая». Потом добавил, уже для себя, мелким почерком: «Бог сохраняет все, пока ты соблюдаешь меры предосторожности. Но одна ошибка…»

Звонок мобильного, поставленного на вибрацию, заставил его вздрогнуть. Жена. «Андрей, ты скоро? Игорь сегодня тест по физике написал на отлично. Ждет, чтобы похвастаться».

«Через час, дорогая, – голос прозвучал хрипло. Он откашлялся. – Обязательно. Купи торт, отметим».

Он положил трубку и снова посмотрел на чашки Петри. На этот крошечный, яростный мир. Ледяной стержень, холодный и острый, медленно вошел куда-то под сердце. Это было предчувствие. Предчувствие ученого, который слишком хорошо знает историю. 1346 год. Крым. 1771 год. Москва. Все начиналось с одной блохи. С одного грызуна. С одной незамеченной мутации.

Он тщательно, по всем правилам, обеззаразил поверхность стола, поместил чашки в автоавтоклав, снял халат и положил его в спецконтейнер для дезинфекции. Принял душ в санпропускнике, вышел на улицу. Вечерний воздух был свеж и пах дымком и прелой листвой. Он глубоко вдохнул, стараясь прогнать тревогу. Система. Он должен доверять системе. Завтра он поднимет вопрос на комиссии. Примут меры. Усилят наблюдение за очагом. Возможно, проведут внеплановую дератизацию.

Но пока он шел к своей старой, надежной «Волге», в ушах, заглушая городские звуки, стоял навязчивый, монотонный гул вытяжных шкафов. И в этом гуле ему слышался отдаленный, нарастающий рев чумного ветра, который однажды уже перевернул историю человечества. И он боялся, что ветер этот снова набирает силу, там, в бескрайних, безмолвных и таящих древнюю смерть степях.