Читать книгу Этюд в темных тонах… - Группа авторов - Страница 7

Однажды вечером мы сидели с Шерлоком Холмсом в гостиной. Это был один из тех вечеров, когда нам обоим было нечего делать, и мы могли, наконец, позволить себе просто поговорить.

– Холмс, какая ваша профессия? – спросил я.

Холмс поднялся с кресла и прошёлся по комнате, словно обдумывая, с чего начать. Затем остановился у камина и задумчиво посмотрел на огонь. В его взгляде читалась та особенная сосредоточенность, которую я уже успел заметить, когда он размышлял над сложными вопросами.

Он вернулся к столу и сел напротив меня, откинувшись на спинку стула.

– Как я уже упоминал при нашей первой встрече, моя профессия довольно редкая. Я сыщик, единственный в своём роде, насколько мне известно. В Лондоне множество сыщиков – государственных и частных. Когда они заходят в тупик, они обращаются ко мне. Я изучаю обстоятельства дела и, опираясь на свои знания – как обычные, так и необычные – указываю им верное направление.

– Таким сыщикам, как Лестрейд? – спросил я.

– Именно. Лестрейд, известный сыщик из Скотланд-Ярда. Но недавно он не сумел разобраться в одном деле о подлоге. Документы были поддельными, это было очевидно. Но методы подделки были такими, что никакие обычные средства не позволяли это доказать. Вот тогда он и пришёл ко мне.

– И вы помогли?

– Да. Я определил, что при создании подделки использовались не только обычные химические вещества, но и определённые энергетические воздействия. Фальсификатор применил старинную технику известную в узких кругах под названием “отвод глаз” или “морок. Но зная, на что смотреть, я смог выявить подделку.

– Удивительно, – пробормотал я.

– Чаще всего, – продолжал Холмс, —ко мне посылают людей частные агентства. Это люди, попавшие в беду. Я выслушиваю их истории, они выслушивают моё толкование, и я кладу в карман гонорар. Бывают случаи, когда требуется мое непосредственное участие в деле. Часто проблема решается обычными методами, но иногда требуется нечто большее.

Я покачал головой, всё ещё пытаясь примирить образ рационального сыщика с тем, что я узнал об оккультных практиках Холмса.

– Но как вы… – Я запнулся, не зная, как сформулировать вопрос. – Как вы определяете, что именно требуется в каждом конкретном случае?

– Опыт, доктор. И наблюдательность. Видите ли, большинство людей не замечают тонких признаков. Но я вижу больше, чем обычный человек. Помните, как при нашей первой встрече я определил ваше прошлое?

– Вы сказали, что это была дедукция.

– Отчасти да. Но не только. Позвольте мне объяснить более подробно. – Холмс откинулся на спинку стула и сложил пальцы домиком. – Когда я смотрю на человека, я вижу не только его внешность. Я вижу ауру – тонкое энергетическое поле, окружающее каждое живое существо. У разных людей аура разная – по цвету, по плотности, по характеру. Болезни оставляют в ауре определённые следы. Эмоции окрашивают её. Прошлое накладывает отпечатки.

Он посмотрел на меня внимательно.

– Когда я увидел вас в первый раз, я заметил в вашей ауре тёмное пятно в области плеча – след ранения. Оно было серовато-багровым, с неровными краями, что характерно для огнестрельных ран. Я увидел желтоватый оттенок, который окутывал всю фигуру – это след тропической лихорадки, причём конкретно той, что распространена в Афганистане. Я заметил особый загар. Военную выправку я увидел обычным зрением. Складывая всё вместе, я пришёл к выводу о вашем прошлом.

– Вы видите ауры, – медленно повторил я. – То есть буквально видите нечто вокруг людей?

– Да. Это умение можно развить, хотя требуются годы тренировки. Некоторые рождаются с этой способностью, другие приобретают её через обучение. Я принадлежу ко второй категории.

– И вы можете видеть ауры духов? Сущностей?

– Да. Более того, я могу взаимодействовать с ними, при необходимости. Ваш Мюррей, например, имеет очень яркую, стабильную ауру для духа. Обычно духи быстро рассеиваются, их энергия слабеет. Но он удерживается рядом с вами благодаря силе клятвы, которую дал перед смертью. Это редкость.

Я сидел молча, ошеломлённый этими откровениями. Мир вдруг стал гораздо сложнее и удивительнее, чем я представлял. И в то же время страшнее. Если существовали духи и ауры, что ещё существовало за пределами моего понимания?

– Я вижу по вашему лицу, что это многое меняет для вас, – мягко сказал Холмс. – Не спешите делать выводы. Дайте себе время привыкнуть к этим идеям. Постепенно всё станет понятнее.

В последующие дни я действительно пытался привыкнуть к новому пониманию мира. Холмс не навязывал своих объяснений, но время от времени делал замечания, которые расширяли мой кругозор. Он показывал мне книги из своей библиотеки, объясняя символы и концепции. Некоторые вещи я понимал, другие казались слишком сложными или чуждыми моему образу мышления.

Однако жизнь шла своим чередом. Холмс продолжал принимать клиентов, иногда уходил на целый день, возвращаясь усталым и совершенно обессиленным. Я постепенно восстанавливал здоровье, совершал прогулки по Лондону, читал газеты и медицинские журналы. Мы установили комфортный распорядок совместной жизни, привыкли к привычкам друг друга.

Но Холмс всё чаще стал жаловаться на скуку. Он говорил, что настоящих преступлений и достойных дел становится всё меньше. Большинство случаев были банальными, не требующими особых усилий или применения необычных методов.

– Всё грубо и незамысловато, – жаловался он однажды вечером, расхаживая по гостиной. – Ограбления, подделки, супружеские измены. Ничего, что требовало бы настоящего напряжения ума. Я мог бы прославиться, доктор, если бы нашлось дело достойное моих способностей. Но раскрывать пока нечего.

Я слушал его с сочувствием, понимая это чувство невостребованности таланта.

Но однажды вечером, примерно через месяц после нашего вселения, Холмс вошел в гостиную с довольным видом.

– Ватсон, – объявил он, – моей скуке завтра придёт конец.

Я поднял взгляд от книги, которую читал.

– Неужели? Откуда такая уверенность?

Холмс подошёл к столу, где среди различных предметов лежала колода карт. Он взял её и показал мне. Это были не обычные игральные карты, а таро – я узнал характерные изображения.

– Сегодня днем я разложил карты, – объяснил Холмс. – Это древняя практика гадания, но при правильном использовании она может давать удивительно точные результаты. Карты предсказали мне интересное дело, которое появится завтра. Нечто необычное, требующее всех моих способностей.

– Вы верите в гадание? – удивился я.

– Я не верю слепо, но я знаю, что карты таро, при умелом использовании, могут открывать скрытые закономерности. Это не магия в прямом смысле, а скорее способ настроить интуицию, увидеть то, что ускользает от обычного восприятия. И мои расклады редко ошибаются.

Он положил карты обратно на стол.

– Так что готовьтесь, доктор. Завтра, вероятно, будет интересный день.

Я с сомнением покачал головой, но промолчал. За время нашего знакомства я уже научился не отвергать с порога утверждения Холмса, какими бы странными они ни казались.

И действительно, на следующее утро, четырнадцатого марта, как раз, когда мы заканчивали завтракать, я случайно оказался у окна и увидел на улице дюжего, просто одетого мужчину с большим синим конвертом в руках. Он разглядывал номера домов.

– Смотрите, Холмс, – сказал я. – Внизу посыльный с письмом.

Холмс подошёл к окну и бросил быстрый взгляд на фигуру внизу.

– Отставной флотский сержант, – заметил он равнодушно, возвращаясь к своей трубке.

Я посмотрел на него с недоверием. Опять это хвастливое заявление, которое невозможно проверить!

– Как вы можете это знать? – спросил я с лёгким раздражением. – Вы же видели его всего секунду.

– Достаточно, чтобы заметить главное, – ответил Холмс.

В этот момент послышались тяжёлые шаги на лестнице, затем стук в дверь. Миссис Хадсон впустила посыльного, и он вошёл в комнату.

– Могу я видеть мистера Шерлока Холмса? – спросил он густым басом.

– Это я, – ответил Холмс.

Посыльный протянул конверт. Холмс взял его, но прежде чем вскрыть, с любопытством посмотрел на меня. Я понял его взгляд и, поддавшись импульсу, решил проверить его утверждение.

– Скажите, уважаемый, – обратился я к посыльному, – чем вы занимаетесь? Давно ли работаете посыльным?

– Служу посыльным при конторе «Уиггинс и сыновья», сэр, – ответил мужчина. – Уже три года как. Форму отдал заштопать, потому и в обычной одежде.

– А прежде кем вы были? – уточнил я.

– Сержантом королевской морской пехоты, сэр, – ответил он с некоторой гордостью. – Двадцать лет отслужил. Ответа не ждать? Есть, сэр.

Он прищёлкнул каблуками, отдал честь с военной выправкой и вышел.

Я медленно повернулся к Холмсу, который внимательно рассматривал конверт изучая его со всех сторон.

– Как вы это узнали? – спросил я, стараясь скрыть своё изумление. – Как вы догадались?

Холмс, держа в руках письмо, посмотрел на меня с видом учителя, объясняющего очевидное нерадивому ученику.

– Элементарно, мой дорогой доктор. Во-первых, его походка – чёткая, размеренная, характерная для военных. Во-вторых, манера держаться – прямая спина, подобранный живот, плечи развёрнуты. Это результат многолетней дисциплины. В-третьих, его возраст и физическая форма говорят о том, что военную службу он завершил относительно недавно. Ну и наконец, его манера отдавать честь – именно так делают в морской пехоте, а не в армии.

Он сделал паузу, наслаждаясь моим молчанием.

– Но это ещё не всё, – добавил он. – Я также видел его ауру. У людей, долго служивших в армии или на флоте, она имеет определённые характеристики – жёсткую структуру, определённый цветовой оттенок. А у тех, кто видел боевые действия, остаются особые следы. Этот человек не раз смотрел смерти в лицо.

Я опустился в кресло, совершенно подавленный.

– Значит, вы всегда правы, – сказал я с оттенком горечи. – Вы всегда видите больше, чем другие.

– Не всегда. Я вижу многое, но не всё. Есть вещи, которые ускользают даже от моего восприятия, – возразил Холмс, и в его голосе послышалась серьёзность. – Есть силы, которые я не могу контролировать. И есть тайны, которые не поддаются разгадке даже при всех моих способностях. Но я стараюсь, доктор. Я постоянно совершенствую свои методы, изучаю новое, тренирую свои способности.

Он развернул письмо и быстро пробежал глазами текст.

– А вот и дело, которое предсказали карты, – сказал он, и голос его оживился. – От инспектора Грегсона. Убийство на Брикстон-роуд. Странные обстоятельства. Тело без видимых повреждений. Полиция в тупике.

Он поднял на меня взгляд, и в его серых глазах загорелся азарт.

– Что скажете, доктор? Не желаете ли составить мне компанию? Обещаю, будет познавательно. И возможно, вы своими глазами увидите применение тех методов, о которых я вам рассказывал.

Я колебался лишь мгновение. Любопытство и желание понять этого загадочного человека пересилили осторожность.

– С удовольствием, – ответил я, поднимаясь. – Дайте мне минуту, чтобы взять пальто и шляпу.

– Превосходно! – Холмс вскочил с энергией, которой не проявлял уже несколько дней. – И захватите свою записную книжку, доктор. Возможно, вам захочется делать заметки. Кто знает, может быть, однажды вы напишете об этом случае. Хотя, разумеется, придётся опустить некоторые… скажем так, необычные детали.

Он улыбнулся, и в этой улыбке я прочёл и понимание, и предупреждение. Мы оба знали, что вступаем в мир, где обычная логика переплетается с чем-то гораздо более странным и опасным.

Через десять минут мы уже спускались по лестнице к ожидавшему нас кэбу. Лондон встречал нас обычным утренним шумом, не подозревая, что где-то на Брикстон-роуд нас ждёт тайна, которая станет первым настоящим испытанием нашего партнёрства.

И рядом со мной, невидимый для всех, кроме Холмса, следовал верный Мюррей, мой призрак-хранитель. Я чувствовал его присутствие как никогда отчётливо, словно он тоже понимал, что мы отправляемся навстречу чему-то важному и, возможно, опасному.