Читать книгу Поколения ВШЭ. Учителя об учителях - Группа авторов - Страница 7

Родился я в Орловской области, из которой с началом войны семья эвакуировалась в Рязанскую, к родителям мамы. Мне очень крупно повезло: мой отец прошел войну и остался жив. Провоевав в передовых частях с января 1942 года, он не получил ни одной царапины, в госпиталь попал осенью 1944-го в Праге[1] под Варшавой с дизентерией: передовые части так быстро двигались вперед, что оторвались от тыла. Ели только то, что находили в полях. Говорю об этом потому, что мои знакомые поляки часто меня корили за то, что наша армия не помогла восставшей Варшаве. В ответ я приводил воспоминания отца. После войны мы какое-то время жили в Германии. Офицеры оккупационных войск получили возможность привезти свои семьи… В 1947-м боевые части начали выводить и демобилизовывать призванных в армию. Так семья оказалась в городе Михайлове Рязанской губернии, где отец получил работу. Время было голодное, и отец решил не возвращаться в Орел, а ехать в райцентр, где легче прожить. К тому же мама болела туберкулезом. В Михайлове я окончил школу и поехал в Москву поступать в вуз. На меня, человека из маленького городишки, она произвела ужасное впечатление своей огромностью и суетливостью. Это был самый настоящий шок. Привезла в Москву меня бабушка – в это время ее сын защитился после аспирантуры Тимирязевской академии. Мой дядя Иван Иванович Гудилин оказался в числе тех 3–5 % счастливчиков 1922 года рождения, которым удалось (ему – после двух тяжелых ранений) уцелеть на войне. В Тимирязевке было существенно тише. Я решил поступать на экономический факультет, который окончил в 1958 году. Может быть, потому, что мама с бабушкой были бухгалтерами и, глядя на них, я научился уважать работу с цифрами. За все годы обучения получил всего одну четверку. Однажды преподавательница спросила меня:

– Почему вы всё на пять сдаете?

Я ответил:

– Это дает повышенную (на 25 %) стипендию.

Она упрекнула меня в меркантильности, на что я ответил:

– Понимаете, тут все очень просто. Я на эту стипендию живу.

Итак, поступил и стал учиться. Так как сельскую жизнь я знал хорошо, мне все было привычно и понятно. Первое, что меня сильно удивило, – подход в системе преподавания. Например, считалось, что если председатель колхоза – передовик, то в колхозе все хорошо, а если он не передовик, то, в лучшем случае, посредственно. Мне из опыта было известно, что на селе год на год не приходится. Неурожаи – бич большинства районов России. В Тимирязевке сохранилась замечательная старая библиотека. Я стал туда ходить и читать методом последовательного «тыка». Перебирал одно, другое, третье, пока наконец не набрел на учебник А. Я. Боярского, В. И. Хотимского и Б. С. Ястремского «Основы математической статистики» 1931 года издания. Потом познакомился и с Ароном Яковлевичем Боярским. Он был великолепным ученым и преподавателем, хотя мы с ним принадлежали к разным лагерям…

В Тимирязевке не преподавали математическую статистику – вся математика уложилась в один семестр на первом курсе. Да, вся математика на экономическом факультете Тимирязевки закончилась в первом семестре! Чтобы было понятно, скажу следующее. До учебника математической статистики мне попалась книжка об урожаях, и там было написано про гамма-функцию. Я не знал, что это такое, и пошел на кафедру высшей математики (другой не было) спрашивать, что такое гамма-функция. Они на меня посмотрели так, будто я с луны свалился. Самое интересное, что и они не знали, что это такое. Не знали! Уже потом, долгое время спустя, я узнал, что это факториал, только не целочисленный. Поэтому могу сказать о себе, что принадлежу к самоучкам.

В общем, я разобрался в математической статистике в достаточной степени для того, чтобы анализировать колебания урожаев. В моей группе семинарские занятия по статистике вела Наталья Антоновна Демьянова, одна из последних аспиранток Василия Сергеевича Немчинова. Его выгнали из Тимирязевской академии в 1948 году, а она осталась преподавать статистику и вела занятия в нашей группе. На семинарах очень быстро стало понятно, кто есть кто, и она рекомендовала меня Василию Сергеевичу.

Своим учителем считаю академика Василия Сергеевича Немчинова (1894–1964). Чтобы можно было лучше понять масштаб этой личности, укажу на два факта из его биографии, которые коснулись меня. Первый факт – разгром генетиков на сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина (ВАСХНИЛ) в августе 1948 года. Докладчик – злой гений советской науки Т. Д. Лысенко. Успех карьеры Лысенко был основан на простом алгоритме: обещать начальству простое решение сложных проблем, а после их провала списать все на действия врагов. Основной преградой к реализации своих амбиций он считал генетиков, которых за приверженность теории называли «формальными». Академик Н. И. Вавилов (родной брат президента АН СССР) был признанным главой «формальных» генетиков мира (арестован в 1940 году и в 1943-м умер в тюрьме). Война прервала расправу над генетиками, и августовская сессия ВАСХНИЛ 1948 года стала вторым актом драмы генетиков. По канонам того времени, без опаски за свою судьбу можно было выступать только в поддержку тезисов докладчика. Мой учитель в то время был академиком ВАСХНИЛ и ректором Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева (ТСХА). В нарушение всех неписаных канонов того времени В. С. Немчинов выступил в поддержку генетиков, заявив, что проведенные им статистические измерения их теорию подтверждают. Полагаю, что только хорошее отношение И. В. Сталина к нему спасло его от тюрьмы: его только выгнали с работы. Его жена, М. Б. Немчинова, рассказывала мне, что она приготовила чемоданчики на каждого члена семьи (у нее были две дочери от первого брака) для того, чтобы не собираться впопыхах, когда за ними придут, в чем была уверена вся семья. Это же время она вспоминала как период интенсивной работы В. С. Немчинова – она ежедневно перепечатывала написанные им страницы. Второй факт – это роль В. С. Немчинова в размывании монолитного фронта советской экономической науки. Экономико-математические методы стали в ней первым легальным немарксистским направлением.

В 1955–1959 годах В. С. Немчинов был академиком-секретарем Отделения экономических, философских и правовых наук Академии наук СССР. В 1957 году Н. Хрущев одобряет инициативу академиков М. А. Лаврентьева, С. Л. Соболева, С. А. Христиановича о создании Сибирского отделения Академии наук СССР. В. С. Немчинов воспользовался этим обстоятельством и организовал в его составе Лабораторию по применению математических методов в экономических исследованиях и планировании. Она состояла из двух половинок: московской – во главе с В. С. Немчиновым и ленинградской – во главе с Л. В. Канторовичем, будущим лауреатом Нобелевской премии, который в 1958 году был избран членом-корреспондентом АН СССР по Отделению экономики, философии и права. По запросу В. С. Немчинова я был распределен в эту лабораторию.

Мы между собой звали его Дедом. Наталья Антоновна позвонила ему и сказала, что у нее есть мальчик, который, с ее точки зрения, ему подойдет. Сказать, что я получил от судьбы огромный подарок, – это значит не сказать ничего. Кто такой Василий Сергеевич Немчинов, мне было понятно. Его учебник «Сельскохозяйственная статистика с основами общей теории» я очень хорошо изучил и считаю его лучшим. Знакомство с В. С. Немчиновым состоялось весной 1958 года. Тогда же я познакомился с коллегами, уже работавшими в его лаборатории, – большинства из них, к сожалению, уже нет. Встреча меня ошеломила. Люди говорили между собой по-русски, я понимал значение каждого слова: «прямые затраты», «полные затраты», «прямая матрица», «обратная матрица», – но не понимал того, что они значили, а «линейное программирование», «теневые цены», «симплекс-метод», «инпут – аутпут» были для меня просто загадками. Каково же было мое удивление, когда через несколько месяцев работы я понял, что ребята, выпускники экономических вузов, слова разные умные знают, а решать задачи того же линейного программирования не умеют. Никакой литературы на русском языке по этим темам тогда не было.

С чего все началось? Была, по существу, только брошюра «Курс лекций по линейному программированию» Б. Креко. Лекции перевели с венгерского на русский язык, и Лев Ефимович Минц, который у В. С. Немчинова отвечал за издательскую деятельность, попросил меня проверить все приведенные в лекциях примеры. Поскольку до этого мне приходилось решать нормальные уравнения при обработке данных по урожайности (на арифмометре «Феликс» и конторских счетах), то в лекциях Б. Креко разобрался быстро и выправил многочисленные ошибки в примерах. Благо в это время появились электрические калькуляторы из ГДР. Так на русском языке возникла первая работа по линейному программированию.

Результатом моих усилий по выверке примеров явилось поручение Деда заниматься с ним линейной алгеброй. Для него матрицы межотраслевых моделей были абсолютно новым понятием. Самым трудным для меня было указывать ему на его ошибки. В таких случаях я что-то мычал, мямлил, а он, понимая это, злился, потому что тормозился процесс обучения.

Наука меня интересовала всегда. На третьем курсе по итогам практики написал курсовую работу по расчету себестоимости в колхозах. Этой первой работе я очень благодарен за то, что за три месяца практики перечитал кучу оправдательных документов в бухгалтерии колхоза, из которых делал выписки для расчета себестоимости. Дипломная работа у меня была по урожайности зерновых в Кокчетавской области.

В общем, в науку погрузился с третьего курса и по сей день из нее не выгружаюсь. И даже когда работал на государственной службе – а это все-таки значительный кусок моей жизни, – то продолжал заниматься наукой. Я ни на день не прекращал заниматься наукой. Ни на день! Это точно могу сказать. Для меня это была естественная потребность, смысл существования. От всяких «измов» всегда старался держаться в стороне. Различие между «имманентной сущностью социализма» и «имманентно присущим социализму» – эту абракадабру никогда понять не мог. Мне было понятно, что мое дело – это что-то посчитать.

Для этого нужно уметь работать с данными. Для построения длинного ряд урожайности мне пришлось путем опроса старожилов в Кокчетавской области выяснять, какие годы они помнят как неурожайные. На этот ряд из нулей (неурожайные годы) и единиц (урожайные годы) я наложил данные об урожайности зерновых на государственных сортоиспытательных участках Кокчетавской области Казахской ССР и получил картину колеблемости урожаев, ориентируясь на которую произвел распределение лет по урожайности для корректировки закупочных цен на пшеницу. Моя идея сводилась к необходимости менять значения закупочных цен в зависимости от видов на урожай. Потери от неурожаев в те годы государство компенсировало, списывая долги по кредитам. Для Тимирязевки того времени это было новым словом, но для рынка – обычным.

Идея расчета плана интересовала Деда всегда. Мощную основу для этого дал межотраслевой баланс, в применении которого мы все видели настоящую революцию в планировании. При планировании от конечного продукта оно становилось ясным и понятным. Лауреат Нобелевской премии В. В. Леонтьев, отец метода, очень интересовался нашими работами.

Сейчас, конечно, студентов учат математическим методам в экономике, что необходимо. К сожалению, до сих пор не произошло слияния этих методов с предметами: методы сами по себе, а читаемые курсы сами по себе. По идее, курсы, которые читают для магистратуры, должны сплошь основываться на этом. Сплошь! Экономика – это наука об измерении соотношения между затратами и результатами. Это лучшее определение экономики. Это значит, что: а) нужно посчитать результаты; б) нужно посчитать затраты.

Слава богу, подавляющая часть и затрат, и результатов – это и есть товары, продаваемые на рынке. Тут все понятно. Но есть «хвосты» слева и «хвосты» справа, есть то, что к рынку не относится. Простой пример – прокладка новой трассы. Споры вокруг химкинского леса наглядно показывают, насколько непросто оценить эффект от новой дороги. Я своим студентам говорю: когда вы будете согласовывать инвестиционный проект с администрацией поселения, первое, что вы должны сделать, – это объяснить местному начальству, какую часть его головной боли вы снимете своим инвестиционным проектом. Начальник должен понять, что безработных будет меньше; те, кто станет там работать, будут платить налог в местную казну; улучшится психологический климат в поселении (если вы не собираетесь завозить гастарбайтеров) и т. д. Вот с этого надо начинать. Потому что если разговор начинается с прибыли, то сразу возникает вопрос: почему тебе, а не мне? И тогда – все!

Общаясь со своими учителями, я ясно понял, что обязательно надо отстаивать свои убеждения до конца, даже если тебе это чем-то грозит.

Мне пришлось, когда я был замминистра экономики, взаимодействовать с руководителями крупных компаний. Это люди, досконально знающие свое дело. В качестве примера могу привести А. Б. Чубайса. Будучи первым лицом в РАО ЕЭС, он изучал электротехнику, дабы понимать, о чем говорят его подчиненные. Поэтому я говорю студентам-менеджерам: ребята, ваша слабость – незнание предметной области. Без понимания предметной области нельзя многого добиться. Знание предметной области – достаточное условие успеха, а необходимое – умение понимать клиента. На мой взгляд, на первом курсе должна быть практика, связанная с обслуживанием клиентов. Не важно, «Макдоналдс» это будет или банк. Студент должен знать, что значит понять и удовлетворить клиента. На втором курсе нужно понять, как движутся товары. Ну, может быть, самая понятная вещь – это на складе поработать: прием, отправление, передача груза, продвижение товара. А уже после этих двух видов практики можно заниматься бумажной работой. Если такой практики у студентов нет, то они не могут различать оттенков. А профессионализм – это способность воспринимать оттенки. Мне на фабрике «Большевичка» объясняли, что закройщик различает 72 оттенка черного цвета. Я запомнил эту цифру на всю жизнь.

Что мне дает преподавание? Если сказать образно, я ощущаю себя ракетой-носителем, которая должна выбросить этих ребят на высокую орбиту. А уж как будет дальше, это от них зависит. Моя задача – обеспечить им старт. Думаю, у меня это получается, но не могу сказать, что на все сто процентов. Я бы сказал, что процент успеха значительно больше, чем процент неуспеха. Вот как-то так.

От своих учителей, к которым отношу и Председателя Госплана СССР Н. К. Байбакова, под руководством которого имел честь работать, я получил пять главных уроков.

1. Необходимо отстаивать свои убеждения – даже в том случае, если это грозит неприятностями.

2. Учиться надо всю жизнь.

3. Нужно уметь выделять главное и отсекать детали, которые часто бывают гораздо более яркими, чем суть дела.

4. Недопустимо писать «приятельские» рецензии на работы.

5. К подчиненным надо относиться как к соратникам.