Читать книгу Преданный служитель Церкви. О церковной и общественной деятельности митрополита Питирима (Нечаева) - Группа авторов - Страница 13

Ушел от нас в путь всея земли Митрополит Питирим… Будущий историк, даже просто внимательный наблюдатель без труда выделит это имя среди деятелей Русской Церкви второй половины XX века.

Одиннадцатый ребенок в дружной многодетной семье, Константин Владимирович Нечаев (так звали в миру Владыку) родился 8 января 1926 года. По духовной генеалогии он был человек «родовитый»: отец, дед и прадед его были священники.

В семнадцать лет, по окончании школы, Константин становится студентом Московского института инженеров транспорта (МИИТ), в девятнадцать – иподиаконом Святейшего Патриарха Алексия и студентом открывшегося тогда в Москве Богословского института, преобразованного вскоре в Московскую Духовную Академию. Не став инженером-путейцем, пошел Константин изучать пути в Царствие Небесное.

Это было время, которое историки, выявляя внутреннюю противоречивость, даже парадоксальность духовной ситуации, назовут эпохой сталинского Церковного Возрождения. В годы Великой отечественной войны Церковь возглавила чрезвычайный духовный подъем нашего народа, благословив верующих и неверующих на защиту своей земли, самого русского права на жизнь. На волне всенародного нравственного подвига только и стало возможным церковное возрождение послевоенных лет. Душой и вождем этого движения стал Святейший Патриарх Алексий I (Симанский) – ближайший сподвижник Патриарха Сергия, носитель традиций еще дореволюционной русской церковности.

Митрополит Питирим – во всем ученик Святейшего Патриарха Алексия. Не только в том смысле, что церковный его путь на всех этапах осенен благословением великого первоиерарха: Алексий рукоположил Константина Нечаева во иерея (в Елоховском соборе, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, 4 декабря 1952 года), благословил к принятию иночества в 1959-м, рукоположил во епископа в 1963-м. Но еще важнее духовное влияние, которое имел наставник на ученика. От него унаследовал митрополит Питирим глубокий церковный традиционализм – как в богословском мышлении, так и в богослужении, и в неизменно патриотической гражданской позиции, и в самых формах церковного сознания и строительства.

В начале XX столетия у церковных писателей сложилось было представление о «двух колоритах» русской церковности: православии петербургском и московском. Понятно, что первое было преимущественно связано с европейским стилем и светской культурой имперской столицы. Московское православие было другим. Оно восходило к духовной культуре допетровских времен, вдохновлялось философией славянофилов, строилось по заветам преподобного Серафима Саровского и оптинских старцев. Знаковой фигурой, как теперь сказали бы, этого направления был святитель Филарет, митрополит Московский. Лучшим его представителем, наследником и продолжателем в наши дни – митрополит Питирим.

…По окончании Духовной академии К. В. Нечаев был оставлен при ней в качестве профессорского стипендиата, а с 1956 года в звании профессора возглавил кафедру Нового Завета. Тридцать пять лет (до 1991 года) отдано им работе по обучению будущих служителей алтаря сокровенным тайнам Слова Божия. Он вообще любил работать с молодыми, приобщать их к духовному наследию, готовить церковную смену. В 1950–1960-е годы это было делать очень сложно, слишком невелик и ограничен по образовательному уровню был контингент молодежи, допускаемой властями к академическому образованию.

Одной этой деятельности оказалось бы для другого более, чем достаточно, чтобы наполнить до краев долгую и плодотворную жизнь. Но Владыке Питириму Бог готовил другое, не менее ответственное служение. В 1962 году, еще архимандритом, он был назначен главным редактором «Журнала Московской Патриархии» – единственного тогда печатного органа Русской Православной Церкви. Год спустя, с 1963 года, уже епископ Волоколамский, Питирим становится Председателем Издательского отдела Московского Патриархата (с оставлением в должности профессора МДА).

Вспомним, что это было за время. Рубеж 1950–1960-х годов ознаменован разгулом так называемых «хрущевских гонений» – последней попытки тотального наступления на религию со стороны атеистического государства. По настоянию властей был отправлен на покой митрополит Николай (Ярушевич) – легендарный Николай Крутицкий, занимавший со времен войны два ответственнейших поста: председателя Отдела внешних церковных связей и председателя Издательского отдела Московского Патриархата. В сложных условиях Патриарх Алексий I нашел тогда мудрый и оптимальный выход – доверить эти посты молодым архимандритам, еще не известным и не успевшим сделаться ненавистными для Совета по делам религий. Наступает эпоха «молодого епископата». Во главе Отдела внешних церковных связей был поставлен 30-летний Никодим (Ротов), во главе Издательского отдела 36-летний Питирим.

Издательский отдел, созданный Патриархом Алексием в феврале 1945 года и связанный потом на протяжении более 30-ти лет с именем митрополита Питирима – это отдельная большая глава в истории современной Русской Церкви. Трудно поверить, но в условиях строжайшей цензуры, при господстве откровенно антирелигиозной идеологии, была создана уникальная церковно-издательская структура, восстановлено печатание Священного Писания (несколько изданий Библии и отдельно Нового Завета), богослужебных книг (Минея Праздничная, двенадцать томов Минеи Служебной, Триодь Цветная и Постная), восемь томов «Настольной книги священнослужителя». И главное – церковные периодические издания: ежемесячно выходивший «Журнал Московской Патриархии» и тридцать выпусков «Богословских трудов».

При этом Владыка Питирим огромное значение придавал не только содержательной, но и внешней стороне изданий. Они соответствовали современным издательским и полиграфическим требованиям, были актуальны и интересны для современного, не только церковного читателя. И журнал, и ежегодные церковные календари, и иная издательская продукция Отдела отличались насыщенностью зрительного ряда, яркостью и убедительностью фоторепортажей, портретных, иконописных и церковно-архитектурных репродукций. Владыка сам был большой любитель и мастер фотографии, свободно владел фото– и кинокамерой, тому же учил своих учеников и сотрудников.

Сегодня трудно себе представить, какое значение имели тогда для всех нас публикации Издательского отдела. Каждого тонкого номера журнала (объем был строго ограничен 80 страницами) ждали как глотка свежего воздуха, как живоносного источника в пустыне. Журнал впервые делал доступными для читателя творения святых отцов, проповеди великих иерархов, работы церковных историков и богословов.

Но, может быть, еще важнее – прорыв информационной блокады Русской Церкви, впервые достигнутая возможность свидетельствовать от ее имени если не граду, то миру. Стесненная и гонимая внутри страны, Церковь обрела голос и явила сокровенную духовную жизнь и несломленную силу Православной России зарубежному читателю. Вопреки утверждениям «научных атеистов» об «отмирании» религии в СССР, издания митрополита Питирима в слове и в фоторепортаже говорили о другом – о том, что церковная жизнь России продолжается, развивается богословское и литургическое творчество, бьется. пусть слабый, пульс религиозной мысли.

Информационный прорыв стал возможен благодаря тому, что митрополит Питирим, не ограничивая себя задачами собственно церковной журналистики, сумел сделать Издательский отдел мощным научно-исследовательским центром церковной истории и отечественной богословской мысли, привлек к работе талантливых и преданных Церкви светских молодых ученых и литераторов. В духовной жизни общества открылось вдруг новое внутреннее измерение.

…Современники, как в светском, так и в духовном мире, редко бывают справедливы. Своеобразная «медийная империя», созданная Владыкой Питиримом, вызывала в одних раздражение и ненависть, в других зависть и ревность – слишком он был независим в суждениях, широк в богословских поисках, независим даже цензурно и экономически. Цензурная самостоятельность была обусловлена личным авторитетом и личными связями митрополита с всесильным тогда Советом по делам религий. Независимость экономическая простиралась до того, что нередко покойный Патриарх Пимен звонил председателю Издательского отдела с просьбой «подкинуть» три-четыре миллиона рублей на те или иные церковные нужды. И Владыка «подкидывал».

В конце 1994 года Издательский отдел, в том виде, как он работал в прежние годы, был расформирован, а позже преобразован в Издательский Совет Русской Православной Церкви. Я был у Владыки Питирима в один из последних декабрьских вечеров. Народ уже разошелся. Мы прошлись по опустелой редакции, говорили о том, что обязательно нужно подготовить хотя бы небольшую книгу – к 50-летию ИОМП… Митрополит был грустен и спокоен. Нападки в средствах массовой информации сделали его в те годы одной из самых одиозных и пререкаемых фигур.

Но благословения Божии и таланты человеческие неисчерпаемы и многообразны. «Владыка-пенсионер», как он в шутку себя называл, продолжал работать не покладая рук. В 1989 году Церкви был возвращен Иосифо-Волоцкий монастырь, и митрополит Волоколамский назначен его игуменом. В руках Владыки монастырь, ведущий свои традиции от основателя, преподобного Иосифа Волоцкого, стал образцом и моделью церковного воздействия на окружающий мир – воздействия, пронизывающего деловыми и экономическими связями всю округу – Волоколамскую землю.

Так митрополит Питирим, «нестандартный» Владыка, «нестандартный» игумен, которому до всего было дело, строил пути воцерковления общественной и народной жизни, взаимопроникновения и взаимообогащения сферы духовной и сферы хозяйственной.

До многого из задуманного, по обстоятельствам времени, у него так и не дошли руки. Но сделал он много больше, чем кто другой. Опережая время, делал даже больше, чем было тогда возможно.

Думаю, не будет преувеличением сказать, что Высокопреосвященный Питирим был самым умным и образованным, самым широким – в смысле духовной и культурной широты – из русских иерархов нашего времени. Он обладал совершенно особой духовной энергией, понимал собеседника с полуслова и раздражался, когда ему продолжали что-либо рассусоливать и аргументировать. Нередко говорил подчиненным, что «у нас разный ритм мышления».

Потому многие любили его, охотно шли на контакт и сотрудничество. Для работавших с ним (автор настоящих строк имел такое счастье с 1969 года) это были лучшие годы жизни. Но другие, и тоже многие, неспособны были понять его, поспеть за его «ритмом», его мыслью и энергией.

…С прошествием времени личность и подвиг Питирима вырисовывается все ярче и отчетливей, и значение его в истории Русской Церкви лишь возрастает и будет возрастать.

…Что кому на роду написано, читается в храме в день рождения и в день кончины – тоже рождения, но только в жизнь вечную. Родился он на второй день Рождества Христова, когда Церковь празднует Собор Пресвятой Богородицы. И умер в праздник Казанской иконы. В этот день вновь звучит в храме гимн Богоматери: «Величит душа моя Господа». И еще: в день его блаженной кончины по уставу ежедневных литургических чтений в храме читалось Евангельское зачало о Пастыре добром.

Митрополит Питирим был для верующих истинно «пастырем добрым», подлинным Архипастырем и Наставником, сполна свершившим свой церковный и человеческий долг, земной и духовный подвиг. Три дня церковная Москва прощалась со своим любимым архиереем. И не мне одному приходила в голову одна и та же мысль. В тот последний свой год, 2003-й, в канун Пасхи Владыка по благословению Святейшего Патриарха Алексия II отправился в Иерусалим для принятия Благодатного огня в Великую Субботу в Храме Гроба Господня. И в пасхальный вечер, доставив Святой Огонь в Москву, узнал о том, что ему предстоит вместо заболевшего Патриарха возглавить главное пасхальное богослужение в Храме Христа Спасителя. Соединение этих двух служений – иерусалимского и московского – тогда уже многим показалось неслучайным, промыслительным. Господь словно указал митрополиту Питириму завершить после всех страданий и испытаний земной свой путь служением Патриаршим.

Ис полла эти, деспота! Вечная Вам память, дорогой деспот, что в переводе с греческого означает – всегда и во всем Владыка!

Николай Лисовой, старший научный сотрудник

Института русской истории РАН