Читать книгу Войны Кофе и Чая. Книга 1. Рудная Гора - Коля Александрович - Страница 8

Это может показаться странным, но благословенным утром 8 марта 1971г., не всё население СССР сидело в КПЗ. И не все граждане просыпались на нарах, дыша друг на друга густым вчерашним перегаром. Некоторые всё ещё оставались на воле. Возможно, этому способствовал тот факт, что просыпались они в пяти тысячах километров от предыдущих сонь, на западных подступах к империи. Но нельзя отрицать и того, что было между ними и большое сходство, потому что именно те самые лучики солнца и здесь будили жителей и жительниц Cоюза. Но и различия между ними всётаки были.

Возьмём, к примеру, Токареву Татьяну Леонидовну. Она не только не сидела в КПЗ, но даже и не знала, что это такое. Наивное создание c неразвитым сознанием, далёкое от правды жизни, подумаете вы. Не надо торопиться. Бывалым завсегдатаям КПЗ, знающим о жизни всё и даже немного больше, не стоит смотреть на ТТЛ свысока. Есть одно маленькое, но существенное обстоятельство. Благословенным утром 8 марта 1971г. Татьяне Леонидовне исполнилось ровно три года. Я повторяю – не тридцать три, не сорок три, а три. Просто три года. И всё в её жизни было ещё впереди.

А не позади. Как у постоянных клиентов КПЗ, думающих, что они знают о жизни всё и даже немного больше.

Три года. Хороший возраст. Нежный возраст. Так бы и махнулся, не глядя на свою суровость. На свои ….дцать. Ах, уже не помню сколько. Запутался в окончаниях. Пойду, уточню в паспорте. Потому как интуитивно чую, что больше мне, чем три года. Раза в два больше. А то и в три.

Три года. Возраст надежд и чистого детского счастья. Возраст, когда человеку для счастья не нужен целый мир и вечная любовь. И даже просторная отдельная камера предварительного заключения, с евроремонтом и со всеми благами цивилизованного мира: туалетом, душем, телевизором, тренажёрным залом, соткой, ноутбуком, интернетом, кондиционером, бассейном, баней, оранжереей. Вполне достаточно и того, что у неё есть под рукой.

И под рукой у неё было всё, что нужно для счастья трёхлетней красотке.

Кстати, вышеперечисленные блага цивилизованного мира автор расставил в произвольном порядке, а не в приоритетном. У каждого свой приоритет. И зависит он от многих факторов. На очень южном юге на первом месте может быть кондиционер. А на очень северном севере теплый клозет. А на западе это может быть ноутбук. А на востоке оранжерея. А на Урале это может быть Виктор Цой. Потому что «Если есть в кармане пачка сигарет, значит всё не так уж плохо на сегодняшний день…»

Я с теми, кто считает, что Виктор Цой жив. Почему?

И я точно знаю. Пока Виктор Цой жив – жив и я. А когда он умрёт. В моей душе. Я долго не протяну…

Времени, чтобы понять, что такое жизнь, где зимуют раки, где и как эти раки свистят, куда Макар гоняет своих телят, что такое кузькина мать и многое, многое другое у неё впереди было предостаточно. Чувствовала она себя хорошо, на здоровье, возраст и социальное положение не жаловалась и довольно оптимистично смотрела голубыми глазами в своё светлое будущее. Она не заморачивалась по поводу мировых проблем того времени, как-то (смотри дальше, на страницах романа).

У неё были свои проблемы, которые, впрочем, она решала легко и непринуждённо. Чужого ей было не надо. А своё детство она и сама никому не отдаст. Попробуй отбери детство, когда в гарантах у неё за спиной вся великая Советская Империя. В общем, всё было путём. Жизнь шла своим чередом. А тут как раз и праздник накатил.

Надо признать, что это событие не ускользнуло от ближайшего окружения именинницы. И в детском саду, небольшого военного городка советской армии, расположенного в пригороде большого города Берлин, был дан грандиозный праздничный утренник, посвящённый не только женскому дню 8 Марта, но и конкретно маленькой трёхлетней имениннице по имени Татьяна.

Первой скрипкой, гвоздём, изюминкой, и, не побоюсь этого слова, эмоциональным центром утренника, была сама Татьяна Леонидовна. Роль русалки в маленьком детском спектакле всемерно способствовала этой цели.

В это утро она продемонстрировала публике всё, на что способна. А способна она была на многое. Она умела петь и танцевать, читать стихи и стрелять глазами, быть таинственной, а когда надо простой, а при случае сложной.

Она могла быть наивной. В диапазоне от абсолютной наивности до капельки наивности в глазах, для придания им особого шарма и блеска. Она могла быть дерзкой. Она могла быть кроткой. Она могла быть чучелом. Она могла быть вельможной пани. Она могла быть большой снежной бабой. Она могла быть маленькой леди. Она могла быть Дедом Морозом. Она могла быть любимым оленем Деда Мороза. Таким здоровенным, с вот такими огромными, охренити… ти… ти… тельными рогами. Таким что, глядя на неё, люди думали – так вот ты какой северный олень…

Но, когда ей надоедало быть оленем, она легко превращалась в Снегурочку. И не в такую абы какую, а в ту самую, которой и дети, и взрослые, в ночь с 31декабря на 1 января, (в ту самую волшебную ночь года), искренне кричат:

– Снегурочка, приди!!

И после третьего зова она как бы нехотя приходила. Как бы нехотя, в смысле деланно не торопясь. Ну как будто ей не очень-то и хотелось быть главной героиней волшебной новогодней ночи…

Но вот эти дикие крики необузданного плебса…

Вынуждали её стать примадонной всего праздника.

Главного праздника года! Автоматически превращая её в главную героиню года. Уже в три года она понимала – быть главной для кого-то это не так уж и плохо. А быть главной для всех – так это и вовсе хорошо. И даже сам Дед Мороз не мог с ней конкурировать. Через пятнадцать минут после торжественного явления людям Дед Мороз медленно, но неотвратимо, становился жертвой Бахуса и под влиянием винных паров всё больше и больше превращался в полковника советской армии, а потом и вовсе снимал с себя роскошный костюм Деда и превращался в её отца – молодого красивого брутального мужчину. А она ещё долго (до часа ночи) была Снегурочкой, а потом засыпала где-нибудь в кресле и её бережно, как хрустальную вазу (не дай бог проснётся) переносили в детскую кроватку, в её отдельную детскую комнату. Дверь в комнату плотно закрывалась.

И, с этого момента, бесшабашное, а иногда и безбашенное, новогоднее веселье, вдруг резко из бесшабашного, превращалось в камерное, в чопорную встречу английских лордов, а то и вовсе переносилось на улицу. Все знали, полковник вспыльчив. И сон дочери для него не фигура речи.

Да, что что, а притворялась она классно. И притворялась она часто. Притворялась, потому что хотела притворяться.

Когда она хотела – она могла. А хотела она всегда. Исключая время сна. (Ведь, по мнению одной маленькой девочки, когда человек спит, у него нет мозга.

А когда человек не спит – мозг у него есть). Так что, те, кто очень долго спит – проснитесь. И у вас появится то, чего у вас нет. А те, кто очень долго не спит – усните. И пусть то, что у вас есть, отдохнет. А то ведь, то, что у вас есть, без отдыха тоже может перегореть. Как лампочка.

Чик – и ваш мозг уже не светит.

Манипулирование родителями и окружающими давалось Снегурочке довольно легко. Причём представители мужского рода практически не ощущали подвоха. Пришло время для более крупных форм. И объединённый коллектив детей, родителей и работников детского сада «Радуга», (а это, на всякий случай, в сумме человек под сто), стремительно и дерзко подвергся давлению океана обаяния, артистизма и красоты нашей дебютантки.

Уже в три года она умела включать и выключать дурочку ровно в тот момент, когда это работало. И это работало. С качеством и мощью автомобиля «Rolls Royсe». Она могла флиртовать и легко добавляла в образ капельку истерики. Для чего? Нет, ну не надо так тупить. Ясно же для чего. Для настра!! (Настр – сокращённо от настроение).

А настр, это такая штука, скажу я вам, что в него можно добавлять и добавлять. Как в новогоднее блюдо. Как в салат «Оливье». Да что там «Оливье». С ума он свёл всех этот «Оливье». В настр можно добавлять и добавлять, как в салат «Никарагуа». Вот это истинное новогоднее пушистое мягкое махровое веселье, скажу я вам. Коктейль фантазии и сумасбродства. Новогодний салатный ёрш.

А какой красивый на вид, какой разноцветный. Как аппетитно смотрятся выложенные полосками на огромном фарфоровом блюде ингредиенты салата. Руки так и тянутся снять фото или видос и разослать его всем друзьям, родственникам и знакомым. Чтобы они за вас порадовались.

Но это во вторую очередь.

А в первую очередь недоброжелателям, скрытым и открытым врагам. И хроническим пессимистам. Чтобы завидовали и мучились от такой дерзкой красоты. Чтобы знали – мы тут процветаем, а вы, твари пархатые, загнитесь от зависти. Захлебнитесь в своей ядовитой слюне.

А во втором акте Мерлезонского балета, когда все эти полоски полагается смешать двумя ложками в одну аппетитную большую кучу кайфа, выслать и этот видос, как контрольный выстрел. Прервать, так сказать, из-за своей природной гуманности эту предсмертную агонию зла.

– Всё, упокойся с миром.

Как вежливо сказали в своё время три мушкетёра и д’Артаньян Миледи. Вежливость – главное оружие королевского мушкетёра.

А после того, как они ей это сказали, и кое-что c ней сделали, вот тут-то Полина Гагарина сразу и запела своим чудным, вдребезги разбивающим панцири морских черепах и защитные панцири человеческих душ голосом:

«Спектакль окончен, гаснет свет, И многоточий больше нет…»

Ингредиентов полно. Каждый выбирает сам в меру своей активности или индифферентности. Про настр можно даже написать роман. В триста тысяч знаков. А вот и названия: «Я и мой настр», «Мой настр и я», «Есть ли жизнь без настра?», «Есть ли настр без «Оливье» и «Никарагуа?», «Что главнее для Солнечной системы Марс или настр?» «Он выбрал настр, плевать хотел он на кадастр!» (Ну, вот опять придется рыться в словаре, выясняя значение слова кадастр и рецепт салата «Никарагуа»). Подытоживая, скажу проще.

Будет настр – будут и деньги

А будут деньги – ого-го! Даже страшно подумать, что я с ними сделаю!!