Читать книгу Дважды рождённые - Константин Михайлович Ганин - Страница 7

Вынырнув из своих размышлений, Игорь обнаружил, что опоздал. Тишина в аудитории испарилась, да и сама обстановка кардинально поменялась. В угольно-чёрном пространстве, в центре, сиял ножками металлический стул. Рядом, водрузив ногу на сиденье и опираясь на колено локтем, расположился мужчина в чёрном трико. Средних лет, сухопарый, с жёстким и властным лицом и лысым черепом. Вокруг него стояло семь парт. Впрочем, по большому счёту, там ничего не стояло. В отличие от вполне реальных стула и мужчины, парты были нарисованными. Причём исполнены безобразно. Так может изобразить, сильно стараясь, малолетний ребёнок. То есть совсем уж примитивно.

Над партами виднелись семь нарисованных рожиц. В том же стиле: точка, точка, огуречик – появился человечек. От наскального детского рисунка рожицы отличались вполне адекватной и активной мимикой. Игорь в пустоте Шелла сотворил несколько гримас и отловил соответствующую мимику на одной из рож. Идентифицировал её как собственную. Ещё немного позабавившись с рисованным лицом, он довольно хмыкнул. Подумалось, что автор этого творения совсем не бездарь. Лицо на экране здорово передавало оттенки состояния хозяйской физиономии.

В аудитории возникла тишина. Наш герой понял, что его хмыканье вторглось в спор и создало паузу. Рожи (всё-таки дальше буду называть их лицами, так как-то приятнее) повернулись в сторону Игоря. Ему пришлось выразить удивление со смущением, которые, в общем-то, соответствовали действительности. Участники удовлетворились и вернулись к беседе.

– И всё же, дорогой мой профессор, – заговорила парта №2. Точнее, забавное лицо над партой, украшенное тремя кучерявыми волосинками на макушке, – засовывать нас в эту мерзость было не очень хорошо с Вашей стороны. У меня до сих пор всё чешется. И помыться охота.

«Что-то я пропустил, – подумал Игорь. – Только сдаётся мне, что не я один сны разглядывал».

– Дорогой мой друг, – ответил Профессор парте №2. Произнёс он это голосом сказочника, который совершенно не вязался с властной внешностью, – у меня даже в мыслях не было засовывать вас в специально приготовленную «мерзость». Ведь вы именно так выразились?

Кучерявая голова за партой №2 хмуро кивнула в подтверждение.

– Что же, признаюсь, – продолжил Профессор, обращаясь уже ко всей аудитории, – науки ради я немного похулиганил. Позволил себе открыть вашему сну дорожку к памяти, хранящей утробные воспоминания. Эти воспоминания предшествуют эмоциональному, да-да, не физическому, а именно эмоциональному рождению одного из ваших предков, произошедшему, может быть, тысячу лет назад, может, сто тысяч – я не знаю. Сны ходят своими путями. Не я, а вы сами нашли в себе всё то, что увидели. Хотя и не без моей помощи. Что касается конкретно вашего сна, дорогой мой, – обратился Профессор снова к кучерявому гражданину, – нет моей вины в том, что рождение вашего предка сопровождалось событиями мрачными и неприятными. Больше того, ваша реакция говорит о том, что ваши предки, скорее всего, и были источником этих событий. Мне искренне жаль, что так получилось. В противном случае обстановка бы вам понравилась. Уж будьте уверены. Можете поинтересоваться у своих товарищей. Справедливости ради, должен сказать, – продолжил Профессор, обращаясь снова ко всей аудитории, – утробная картина – мой выбор. Давайте всё-таки не забывать, что ваш осознаваемый эмоциональный уровень – ноль. Мир глазами зародыша под защитой матери на сегодняшний день – это максимум ваших способностей к восприятию. Предлагаю закончить на этом и вернуться к теме нашей лекции.

Профессор сменил позу, развернув стул к себе спинкой и, облокотившись на него обеими руками, продолжил:

– Итак: «Разум», – сказал он вполголоса, глядя в пол. Клоунская интонация испарилась. Профессор посмотрел на рисованную аудиторию и заговорил густо, в полный голос: – Человечество сквозь все свои стадии развития тащит груз взаимоотношений и характеров. Во все времена были, есть и будут радость и горе, доброта и жестокость, сила и слабость. Разные проявления, разный эффект, разное восприятие – суть одна. Она есть, была и будет.

Бестелесная сущность, обладая безграничными возможностями, так же как и мы в своей физической сущности, сталкивалась с ситуациями, которых можно бы было избежать. Которых очень хотелось бы избежать. Так возник Разум. Волокно, сшитое из тончайших энергетических связей. Сгусток энергии, такой же бестелесный, как и сам человек. Первозданный Разум выхватывал яркие эмоции и фиксировал предшествующие им события. Чтобы запомнить дорогу к состоявшейся эмоции, сеть маршрутов упорядочивалась, сглаживалась, улучшалась, передавалась по наследству. Так родились привычки и предубеждения. Другими словами, описание безопасных и опасных маршрутов.

Если бы вы видели, как человек носился со своей памятью, как боялся её потерять. Память потерянная, не имея энергетической подпитки от хозяина, разрушалась быстро. Подобрать или украсть её было невозможно. Она принадлежала и открывалась только хозяину или воспроизводилась в его потомках такой же нежной и ранимой сущностью. Сам же хозяин оберегал её, как небывалую драгоценность. Чем она, в сущности, и была. Вы только представьте себе тот карточный домик, выстроенный вашими предками в десяти поколениях до размера особняка, который мог сдуть самый слабый ветерок. И вот именно тогда человек задумал создать машину, которая будет носить, защищать и обеспечивать энергией это сокровище. Идея принадлежала элите, аристократам той эпохи. Душам развитым и ответственным. Тем, кто на протяжении многих поколений смог сохранить и преумножить память.

В более поздние времена существовала даже теория о триединстве человеческой сущности: Душа – Разум – Тело. И хотя это не самая неуместная теория, сопоставить её можно с чем-то вроде: женщина – сумочка – платье. Впрочем, и это триединство и мой пример устарели и отмерли в ваше время. Но суть не в этом. Суть в том, что в последнем случае сумочка и платье – лишь производные от самой женщины, её выбор и вкус. Хотя, поверьте мне, когда-то платье и сумочка очень даже красили женщину.

Но я опять отвлёкся. Итак, решение о сотворении тела родилось в заботах о сохранности Разума. Изначально роль для тела отводилась незатейливая: быть носителем тонкой структуры. Не более того. Как бы там ни было, решение было принято и тело было создано. Создано в поразительном многообразии и в обязательной двойственности сущностей: мужской и женской. Тот, кто считает, что женщина и мужчина – это набор первичных половых признаков, глупец. Эти две изначальные, основополагающие природы были ещё до того, как возникли и признаки, и сами понятия. Ни я, ни кто-то другой не смог бы объяснить вам природу этих двух глобальных понятий, их различие и их единство. Но несколько особенностей очевидны. Одна из них заключается в том, что женская душа несёт в себе устоявшуюся целостность. Свойство, позволяющее ей из всего многообразия данностей и возможностей выбрать ту, что позволит обеспечить безопасность существования как её самой, так и её потомства. Мужская же душа – полигон для испытания всего нового. Это собиратель и испытатель. Это сущность, подготавливающая необходимые жизненные перемены для их принятия душой женской. Эволюция мира держится на том, что мужская и женская души могут на время становиться единым целым, и результатом этого слияния могут быть новые души, созданные из частей душ родителей. Впрочем, бывает, хотя и крайне редко, когда подобное единение приводит к уничтожению одной из душ.

Да, если бы вы видели то, что происходило в этом мире до создания тела. Чего только стоил процесс слияния двух душ? Очень красивое зрелище. Пожалуй, я всё-таки отклонюсь от темы и немного расскажу вам об этом.

Душа, обладающая двадцатью семью органами чувств (насколько понятие орган может быть применимо к бестелесному существу), находила свою половину по восприятию всем своим существом. Нити, потоки энергии сначала робко протягивались друг к другу, чувствуя резонанс близкой по энергетике и восприятию окружающего мира души. Затем они соприкасались. Не сцепляясь, а только передавая свой свет, цвет и то, о чём вы даже не ведаете. Потом начинался танец. Танец, который мог длиться бесконечно долго. Где в прикосновениях каждый отдавал другому себя. Жаждал поделиться собой, создать и подарить блаженство. Сначала отдавалось лучшее, самое яркое, самое сокровенное. Затем связи множились, ширились, пока, наконец, уже невозможно становилось отделить одну душу от другой.

Молодые души, которым посчастливилось встретиться в расцвете своей эмоциональности, перетекали друг в друга страстно, торопясь залить одариваемого нежностью и лаской. Они сливались в вихре серебряных и золотых нитей в единое целое. То не становилось отдельной сущностью, но являлось одним в слиянии. С общим биением, с перетекающими потоками лучистой энергии, со своим личным восприятием и личным искажением получаемого.

Танец более зрелых душ был медленнее. Чувственность преумножалась искусством. Страсть подогревалась Игрой. Даже если одна из душ была молодой и импульсивной, другая старалась одарить её своей энергией и делала это не спеша. Она то выбрасывала потоки нитей навстречу, то уклонялась от слияния. Таким образом, само действо являлось творением. Танцующие одаривали друг друга гораздо больше, чем страстные юнцы. Поле чувств вокруг кружения зрелых влюблённых достигало чудовищных размеров. Сила его могла увлечь находящиеся рядом души. Исполняющие любовь могли отдавать приходящим свою энергию или черпать её из них. Сливающаяся пара вовлекала в любовное кружение, оставаясь в людях и наедине. Свечение от этого танца иногда выходило в видимый спектр. Хотя упоминание в прошлом времени здесь неприемлемо. Это и сейчас случается там, где покой. Там, где нет суеты. Там, где выход энергии. На полюсах планеты. Люди поздних времён называли это северным сиянием.

Когда же, наконец, процесс слияния объединял души, могло происходить всё что угодно. Цветная бурлящая эмульсия, перетекающие потоки, невиданные формы, волны, захлёстывающие друг друга, спирали, завивающиеся в тончайшую нить и затем скручивающиеся в разноцветный клубок. Поистине, это было чудесное зрелище. Редкое, волнующее, яркое. Взаимное перетекание, наслаждение друг другом, изучение, противодействие, примирение – всё существовало в вихре этого действа.

Что уж говорить о красоте рождения новой души. Чистой души, которая всегда имела выбор: являться носителем Разума или остаться только незащищённым и ранимым чувством в чистом виде.

Профессор замолчал. На некоторое время в аудитории повисла тишина. Снова возник звук метронома и тут же утих.

– Они изобрели Разум, – продолжил Учитель. В голосе его уже отчётливо зазвучала горечь. Речь стала жёстче и суше. – Разум – продукт эмоционального существа, созданный с неприсущей ему холодной расчётливостью. Накопить, сохранить, преумножить, использовать – вот та база, из которой родился Разум. То, что кто-то может счесть величайшим изобретением, я называю катастрофой. Именно с этого момента наша эмоциональность начала деградировать. Нарастающее желание систематизировать всё и вся заставляло на протяжении тысячелетий отрезать и выкидывать. Всё, что не вписывалось в схему, в систему. Мелочи, многочисленные мелочи создавали шарм этого мироздания. Почти все они не укладывались в схему. И они удалялись, пропалывались из поколения в поколение. Во имя Разума стирались тона, оттенки, проблески, отзвуки. Это было долго. Возможно, для кого-то незаметно. Но урезание чувств – это ещё не самое страшное. Самое страшное случилось тогда, когда Разум заявил своё желание беспредельно властвовать над тем, что его же и породило.

И было бы невыносимо больно, если бы все души пошли по пути служения Разуму. Но имею удовольствие сказать, что поклонников Разума в большом мире оказалось не так уж и много. Однако, как бы ни было это печально, всяк живущий на нашей земле потомок этих немногих.

Картинка резко, безо всяких переходов, поменялась на вариант, с которого началась лекция: серый фон, доска, растрёпанный Профессор. Он суетливо сгрёб со стола кучу бумаг, а собрав их, буркнул что-то прощальное себе под нос. И исчез. Вместе с доской и серым фоном.