Читать книгу Дважды рождённые - Константин Михайлович Ганин - Страница 9

Белые стены без углов, белое ворсистое покрытие пола и очень высокий, чуть голубоватый потолок. Безукоризненное освещение, не создающее теней. И запах пустоты. Один из многих залов одного из десяти зданий реабилитационного центра. «Реалька». Игорь вошёл туда из полутёмного шлюза. Там, в шлюзе, остался его Барс. Замерший на полусогнутых лапах нелепый железный зверь со вскрытой капсулой пилота. Когда Игорь вошёл в белизну зала, у него, как и в прошлый раз, закружилась голова. Он зажмурился и пошёл вперёд, вслушиваясь в ощущения босых ног на ворсистом полу. Если не закрывать глаза, то идти невозможно – не хватает высоты и скорости. Пол давит, он слишком близко. Игорь поднял голову вверх и посмотрел на потолок. Здесь наоборот: пространства казалось слишком много, но голова не кружилась. Наш герой постоял так какое-то время и, наконец, решился взглянуть перед собой. Он опустил голову и вздрогнул от неожиданного зрелища.

В середине белоснежного зала спиной к нему стояла девушка. Она была одета. Что-то необычное – лёгкое и воздушное прикрывало её тело от плеч и до колен. Белый свет стен размазывал рисунок ткани и детали фигуры. Он обкрадывал её со всех сторон: скрывал тени, выбеливал тело. Но стерильность обстановки не делала загадочный силуэт менее притягательным. Игорь замер. То, что происходило сейчас, было невозможным. Это был нонсенс, выход за все правила. Не могло это помещение принять одновременно двоих. Что-то сбилось. Но, чтобы это осознать, требовалась способность думать. Сейчас же мозг бездействовал.

Мужчина смотрел и не верил своим глазам. Он цеплялся за каждую секунду происходящего. Никогда в жизни он не видел женщину вот так – близко. Без посредничества экрана. И ещё – он никогда в жизни не видел такую женщину. У него не было возможности рассмотреть её лицо. Её фигура терялась под складками столь непривычной одежды. Игорь не мог выбрать в ней главного, того, на что стоило смотреть внимательнее, чтобы не тратить бесценных секунд на остальное. Он не мог понять своих чувств и желаний. Он знал только одно: дышать не получалось. Его грудь сжало что-то податливое, со всем согласительное. Непривычное, немного рабское, но не унизительное.

Она же не замечала его. Стояла хрупкая, болезненно беззащитная. О чём-то вполголоса спорила сама с собой. Иногда дополняла слова резкими взмахами рук. Потом замирала задумчиво. Громко, на вдохе, всхлипывала. Опять с кем-то о чём-то спорила. Этот монолог-диалог, по-видимому, очень расстраивал её. В какой-то момент она зарыдала. Прикрыла одной рукой лицо, а второй шарила в пустоте, ища опору. Игорь стоял и не знал, что делать. Он начал-таки дышать через рот, чтобы сопением не выдать своего присутствия. Тем временем, не найдя поддержки в воздухе, девушка опустилась на пол. Положив одну руку на колени, а голову на неё, она водила другой рукой по бархатистому полу. Как будто рисовала сложный и невидимый рисунок. Тихо всхлипывала. Иногда прорывались звуки, похожие на сжатое, задушенное подвывание. Жалкие, больные.

Услышав их, Игорь очнулся. Он сделал шаг вперёд. Ворсистый пол деликатно поглотил звук движения. Затем ещё шаг, и ещё один. Он уже отчётливо видел её тонкую шею под тугим узлом волос цвета вороньего крыла. Он мог рассмотреть изящные, очень длинные и тонкие пальцы её руки. Рядом с ней воздухе витал почти неуловимый терпкий запах. Запах. На нём онемевшее тело пробудилось окончательно. В Игоре проснулись чувства и неуправляемые, неуместные желания: зачесался нос и затылок, рот наполнился слюной, руки запросили движения. Мужчина боялся двинуться, тянул время, терпел, сколько мог. Но, не выдержав, громко сглотнул. Звук грянул в его голове нестерпимым грохотом. И, напуганный им, Игорь прошептал: «Привет». Слово прозвучало глухо и тихо. Девушка же вскочила от него как от выстрела. Она резко повернулась. Её взгляд добил остатки разума. Игорь сделал шаг навстречу и понял, что пропал окончательно.

Он смотрел в её тёмные, огромные в испуге и блестящие глаза и не мог насмотреться. Он никогда в жизни не видел ничего красивее. Оживлённая движением, волна терпкого запаха выплеснулась на него. Обдала его, заставляя сердце замереть и сжаться. Выхваченные в первые мгновения черты лица отложились где-то в голове как элемент оформления глаз. Сейчас он не замечал прочего, только глаза. Остальное ушло на второй план. Он не видел лица, губ, носа. Только Глаза. Расширенные от удивления, бесконечно тёмные и живые. Влажные недавней слезой и напуганные. Смотрящие снизу вверх, втягивающие в себя тёмным рисунком зрачка. Пропасть глаз и дурманящий аромат. Откуда-то извне приходило подрагивание её ресниц, излом бровей, дрожь губ. Он не мог всё это сложить, не мог говорить, не мог думать. Его не смущала та глупая поза, в которой он застыл, словно парализованный.

Где-то внутри, очень глубоко, начал движение страх. Стремительно поднимаясь и забирая на себя внимание, это неосознанное чувство начало разрастаться. Игорь понял, что это свидание может и должно закончиться. И что отдал бы всё, только бы не нашлось силы, которая прервёт момент их свидания. Вот сейчас не разорвёт эту сцепку взглядов. Но страхи неизбежно исполняются. Она сама сделала это. Глаза-колодцы несколько раз испуганно моргнули, скрылись, разрывая связь движением головы. Вырвалось: «Ой». И девушка сделала несколько шагов назад. Потом развернулась и всё быстрее и быстрее пошла к своему выходу. И уже у двери побежала.

Игорь стоял и ничего не понимал. Не воспринимал, не думал. Пока вместе с металлическим щелчком замка до него не дошло главное – «ОНА УШЛА». Первый взрыв паники был отупляющим. Мужчина рванулся к двери и вцепился в ручку, которая ещё могла всё спасти. К его несчастью, в этот раз автоматика не допустила сбоя.

Он ударил кулаком в жёсткую, равнодушную дверь. Всё закончилось. Ничего уже нельзя было вернуть. Паника стекала по телу холодным ознобом. Разум вновь обретал силу. И от этого становилось только хуже. Мужчина вдруг осознал непоправимость ситуации – он не знал, кто она. И у него не было шансов найти её. Он не сможет увидеть, угадать её в этих проклятых железяках! Его охватила дрожь. «НИКОГДА» – это слово, напитанное безысходностью, пугало. Он пытался его отогнать. Искал выход в запредельной сосредоточенности путаных мыслей. Но слово «НИКОГДА» снова долбило в голову. Разрывало его изнутри. В животе возникла противная сосущая пустота. Что же произошло? Почему он, как идиот, стоял и пялился, вместо того, чтобы спросить её: «Кто ты?», «Как тебя найти?» Почему он не побежал за ней? Почему дал захлопнуться этой проклятой двери?

«Как же теперь?» – прозвучало внутри него тихо и сосуще. Колени Игоря подогнулись. Он опустился на пол и завыл. Завыл тоскливо и одиноко. Ослеплённый и беспомощный. Влюблённый человек в мире, не рассчитанном на любовь. В мире, рассчитанном на индивидуальную радость.

Он не помнил, как сел в машину, как пришёл на работу. Всё, что он осознавал, – это принесённый в брюхо Шелла аромат встречи. Её аромат. Спроси его, как прокатился тот день, – он бы не смог вспомнить. Его разум разделился на две части: активную, не признающую поражения, требующую действий, поисков, и вялую, пассивную, для которой уже всё стало ясно. Каждая из них на какое-то время завоёвывала пространство в его голове, изгоняя вторую. Но соперница возвращалась и царствовала в сознании мужчины до очередного переворота. В этом кошмарном бою существовало какое-то неуловимое чувство, зародившееся ещё на белом полу «реальки». Оно жило само по себе, подпитываясь круговоротом надежды и отчаяния. Это чувство несло с собой какую-то больную радость, удовольствие. Оно горячо плескалось внутри. Каждый пик, каждая волна его несла в себе сладкую боль. Каждый отлив сопровождался горьким восторгом. От этого незваного коктейля Игорь блаженствовал и сходил с ума.

Наконец активная часть сознания начала сдаваться, забитая безжалостной логикой противника. В поисках соломинки она выискивала любой предлог, чтобы сбежать от реальности и как-то прекратить эти муки. «Сеть? Футбол? У меня же лекция! Сейчас, уже началась!» Он совсем забыл про учёбу. Вчерашние эмоции померкли и не казались уже такими яркими. Всё, что создавало его жизнь до этого дня, теперь казалось лишним и ненужным. Но сегодняшние занятия были поводом уйти от реальности.