Читать книгу Жизнь в России в эпоху войн и революций. Биографическая повесть. Книга первая: отец и моя жизнь с ним и без него до ВОВ и в конце ВОВ. 1928–1945 годы - Константин Прохоров - Страница 3

Приблизившись к последнему рубежу довольно длинной и многообразной жизни, я стал задумываться о ее результатах. Подумаешь, какая великая заслуга дожить до более 90-летнего возраста и даже не побывать на вой не. Да, мне лично не пришлось побывать на полях сражений из-за возрастных ограничений, но в молодости я был профессиональным военным и планировал посвятить свою жизнь защите Родины. Некоторые мои родные, друзья и знакомые прожили гораздо более трудную жизнь и раньше времени покинули этот мир, не оставив почти никакого следа.

Однажды мои сын или дочь, не помню, кто раньше, посоветовали: «Почему бы тебе, отец, не записать на бумаге всё то, что ты так увлекательно рассказываешь?» Я им рассказывал редкие увлекательные эпизоды, хотя ничего особо увлекательного, т. е. развлекательного, в жизни моего отца и моей не было, скорее просто выживание и преодоление постоянно возникающих трудностей. Однако я задумался и решил попробовать. Жизнь завершалась с ее неблагополучным началом и таким же продолжением почти до 40 лет, а потом после некоторой стабилизации она стала вполне терпимой на общепринятом среднем уровне и казалась мне после всех моих передряг даже вполне удовлетворительной и иногда даже довольно счастливой в некоторые периоды. Всё постигается в сравнении. В голод или в вой ну даже черствый кусок черного хлеба вкуснее пирожного.

Не избалованный жизнью человек даже обычную среднюю трудовую жизнь часто считает удавшейся и иногда даже счастливой в определенные ее периоды. Достигнув одного из таких периодов и перешагнув его, когда уже стал глубоким стариком-пенсионером, не привыкшим проводить свое время в праздности, я начал постепенно раскручивать жизнь отца, глубоко сожалея об утраченных мной возможностях в молодости ещё при его жизни в Москве до 1940 года расспросить его, когда он ещё иногда бывал со мной и мог бы гораздо больше рассказать мне.

Или после ВОВ, когда у меня ещё были некоторые бумаги, документы, рукописи, фотографии, переписка отца, которыми я так и не сумел как следует распорядиться или просто не знал, как. Не до этого было. Где та большая корзина и папки с бумагами отца? – задавал я потом сам себе вопрос, и отвечал – большая часть пропала в вой ну, когда я был в эвакуации.

Вообще, я не во всём виноват, и пришло время начать исправлять упущенное, если мои сын, дочь, внук и другие родственники так хотят видеть плоды моего труда и узнать, наконец, судьбу своих предков. Они тогда смогли бы узнать что-то о жизни своих ближайших предков: прадедов, дедов, прабабушек, бабушек, своих ближайших родственников и т. д. Только я, как единственное звено, связывающее их с отдаленным прошлым, мог бы предоставить им такую возможность.

Я долго колебался, следует ли мне начать эту трудную работу, но всё же решился и начал разыскивать у себя полузабытые бумаги отца, которые, возможно, ещё не были выброшены, нашел некоторые из них и начал изучать и расшифровывать, так как часть их была написана карандашом в тюрьмах, в пересылочных пунктах на случайных листках или клочках бумаги.

Вообще то, я считаю настоящей литературой только дневники, мемуары, воспоминания, автобиографии, рассказы, и пьесы, основанные на реальных событиях в жизни их авторов, а всё остальное выдумкой, фикцией (как кстати называется художественная литература на Западе – Fiction). Научная, учебная и техническая литература, конечно, занимает особое место.

В последние десятилетия после выхода на пенсию я с особым интересом читал именно дневники и воспоминания наших современников в России. Западные мемуары меня интересовали гораздо меньше.

После того, как я приступил к работе над художественной биографией отца и его окружения, я ее первоначально назвал «Воспоминания», но потом решил назвать биографической повестью с более широким охватом временного периода. Затем прошло значительное время – два или три года, прежде чем я, наконец, снова приступил к работе.

Здесь я хотел бы сделать некоторое отступление, чтобы покаяться в том, что из-за своей несобранности и некоторой слабости воли допускал значительные перерывы в несколько месяцев в работе над «Воспоминаниями», а потом уже превратил их в библиографическую повесть «Жизнь в России в эпоху войн и революций», включив туда и мою собственную жизнь, опять по совету моих детей, которые пристально следили за моей работой, часто помогая дельными замечаниями и исправляя допущенные ошибки.

Это были большие перерывы, учитывая мой теперешний возраст – более 95 лет. После последнего перерыва в 6 месяцев я вновь приступил к работе с 5 декабря 2019 года со сравнительно низкой производительностью около одной машинописной страницы в день.

В таком возрасте слабеет память и забываются подробности событий, а без подробностей события, всё равно, что еда без соли. Бездна забвения всё поглощает и некоторым средством против этого является работа в ночные часы (этого я не мог себе позволить), а также прокручивание событий в уме также ночью, когда ничто не отвлекает и всплывают в памяти забытые имена, поступки, дела…

Именно по последнему пути пришлось мне идти, чтобы мое описание жизни и событий не было пресным. Однако это не легко. Приходится жертвовать качеством сна. Может быть, мне надо было бы свой труд начать на 10 лет раньше, но на всё воля Господа…

В этой связи мне вспомнились слова Пушкинского летописца, «Но близок день. Лампада догорает. ещё одно последнее сказанье…» Лампада это та же коптилка, которую применяли люди в годы бедствий, войн и революций в деревнях и даже городах. Но средневековые и древнерусские летописцы – монахи исполняли «Долг, завещанный от Бога». Лучше, чем Пушкин об их мотивации не скажешь: «Недаром многих лет свидетелем меня Господь поставил и книжному искусству вразумил…» и «Когда-нибудь монах трудолюбивый найдет мой труд усердный, безымянный. Засветит он, как я. свою лампаду и пыль веков от хартий отряхнув, правдивое сказанье перепишет». Хотелось бы здесь подчеркнуть слово «правдивое».

В ночные часы трудились не только монахи-летописцы, но и некоторые известные писатели в современную эпоху, так как ночью не отвлекают мирские дела и оживляется память. Вот и я оживлял свою память, когда плохо спалось ночью, особенно перед рассветом, прокручивая в голове некоторые прошлые годы, вспоминая фамилии, имена, поступки и пр.

К чему я это всё пишу, а просто, чтобы напомнить, что древнерусский монах воспринимал свой труд, как подвиг во имя Господа. Для него написать правдивое сказанье было всё равно, что отдать свой долг Богу. Ему было легче и духовно, и возможно физически, так как это делалось во имя высшей цели – служения Господу, и прославление или даже поношение некоторых князей и воевод, как ведущих себя неподобающе, и они отдавалось им на суд Божий. Так мне всё это представлялось…

Современный человек, как я (непрофессиональный писатель), не движим столь высокими помыслами, и он может просто полагать, что его свидетельства о событиях, делах и жизнях конкретных людей в России в такую сложную, трудную, кровавую и переломную эпоху войн и революций, как 1900–2000 годы в России, могут быть интересны для историков, поучительны и полезны для современников и будущих поколений, независимо от их взглядов и предпочтений.

20-й век был таким сложным, противоречивым и кровавым, что в нем до сих пор не могут разобраться даже честные историки, что уж тогда говорить о простых и даже образованных смертных. Крестьяне, рабочие и та часть народа, которая не имеет хорошего общего образования, вообще блуждает в потемках и легко пойдет за любым краснобаем во власти, который пообещает лучшую жизнь без особого труда. усилий и образования, сплошные радости и развлечения. Конечно, всё это может быть преподнесено умело, иногда даже завуалированно и иносказательно. Попробуй, разберись, за кем идти, кому верить?

Книги воспоминаний и подобные труды современников, живших в эту эпоху или переживших ее, могут быть поучительны и интересны для людей, вступивших в 21-й век и не имевших четкого представления о прошлом. Они могут совершать такие же ошибки, как и их предки. Зачем менять шило на мыло? Может быть надо подождать, посмотреть, сравнить, а не бросаться за краснобаями и авантюристами. Конечно, иногда приходиться выбирать, не имея выбора.

В современном цивилизованном (капиталистическом) обществе, к сожалению, многое уже не зависит от воли народа и его чаяний… Всё теперь решают деньги, деньги и ещё раз деньги, а также политтехнологии, разработанные многочисленными преимущественно американскими научными институтами и успешно опробованными на практике, например, на Украине, в Грузии, в некоторых арабских странах и не только в них.

Вот так я понимаю свою цель, хотя и не очень уверен в возможностях народных масс в ближайшем будущем самим решать свою судьбу, учитывая, как мне кажется, их слабеющую роль в историческом процессе в перспективе.

Хочу особо подчеркнуть, что в основу повести положены биографии Якова Васильевича Прохорова 1870 года рождения, уроженца Калужской губернии, деревни Пожарки бывшей Российской Империи, его сына Константина Яковлевича Прохорова 1928 года рождения, уроженца Минска и Москвы в бывшем СССР, а также их ближайших родственников, друзей и знакомых.

Я также особо хотел подчеркнуть, что эпоха войн и революций, как я назвал период времени с 1900 по 2000 год, чрезвычайно неблагоприятно отразилась на генетическом фонде народов и прежде всего русского народа, естественно включая в него украинцев и белорусов. Не стоит забывать, что в войнах и революциях, хаосах и смутах всегда погибают лучшие представители народов и наций и их генофонд и численность катастрофически снижаются. Это касается в равной степени национальной аристократии, дворянства, духовенства, крестьянства, рабочего класса, а также, возможно, буржуазии и интеллигенции. На примерах отдельных представителей этих классов, с которыми я соприкасался по жизни, хотел бы продемонстрировать этот процесс, но это сложная задача и требует подкрепления научными исследованиями, хотя вообще, это само собой разумеется и явно понятна любому мыслящему и наблюдательному современнику.