Читать книгу Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Том 2 - Константин Стерликов - Страница 18

Сержант Лавреньев пробирается по низким дальним тоннелям, метущееся от холодного сквозняка пламя факела выхватывает гротескные изломы камня… кажущиеся плотью забытого окоченевшего мифического существа. По пути попадаются разрозненные группы солдат, с которыми сержант обменивается короткими, подчас ободряюще шутливыми репликами, цепко внимательно наблюдая и не пропуская ни одной мелочи….Сворачивая в один из глухих отсеков он замечает красноармейца сидящего в оцепенении, засунувшего ствол трофейного автомата себе в рот… Еще секунда и мозги с кровью окрасят мрачные скалы.

– Эй, ты что? – осторожно наклоняется Лаврентьев, – С тобой все в порядке?

Солдат, навалившись спиной на гладкую скалу, молчит как мумия, не мигая, глядя в каменную пустоту.

– Ты что браток стреляться собрался? – плавно обходит сидящего сержант, – Так погоди, давай поговорим, хоть напоследок, пару слов!

– Не мешай! – наконец бросает, – иди своей дорогой!

– Да я сюда и шел… Возможно к тебе. Брось! Не дело это… Я скажу тебе кое-что, ты только ствол изо рта вытащи и на меня посмотри.

– Да некогда мне на тебя глядеть! – бурчит боец, не вынимая оружие из растресканного рта, – Чай не красна девица… Не видишь я занят! Ни какой-нибудь там ерундой. А самым главным, что нам предстоит.

– Дело важное, не спорю! Как никак вопрос жизни и смерти. Меня не посвятишь, может я тоже… кое-что пойму!

– Все правильно! Самый важный вопрос… в процессе! И ты тут, свалился на голову! Как черт из пропасти мрака выскочил! Катакомбы огромные, а захочешь уединиться, обязательно кто-нибудь припрется… Не спрячешься никуда, как на хуторе!

– Так я ненадолго. Мимо проходил. Смотрю ты тут, вот решил поздороваться, да новостями перекинуться…

– А какие у нас новости могут быть? Одна чернота и холод вокруг… Сидим, чахнем, вянем как трава в мрак и стужу! Срастаемся с камнем. И выхода нет. Кроме…

Невдалеке раздается непонятный звук. Солдаты резко поворачиваются. Но тьма лишь слабо колышется, будто вальсируя и насмехаясь…

– Опять они! – странно улыбается красноармеец, – Так близко… ходят вокруг нас! Ждут, когда мы придем. Присоединимся к ним, уже скоро…

– Кто?

– Те, кто во Тьме теперь живет… И те, что раньше здесь были, и наши товарищи павшие! Все здесь! До единого…

– Да брось, это наши патрули бродят, или порода проседает от обстрелов.

– Нет! – категорично, даже с нотками фанатизма заявляет солдат, – Я знаю… Я их видел! Также как тебя.

– И какие они?

– Разные… Есть как люди, а есть как чудовища немыслимые, не описать! Смерть и тьма меняет человека, раскрашивает на свой лад. Не узнаешь… Интересно какие мы будем?

– Ну я пока туда не собираюсь! И тебе не советую… Все наладится. Даже у нас!

– А здесь что? Идти то не куда, дружище! Вокруг камни непрошибаемые. Мы уже в Могиле. Затянуло нас в страшную глубину. В капкане сидим. Беспросветном. Наверх хода нет! Мы брошены, забыты… всеми! А жить здесь невозможно, пока мы этом человеческом теле. Для нас остается одна дверь – Смерть! И рано или поздно, все через нее пойдем.

– Каждому суждено умереть… Это понятно. Но есть разница – минута или десятилетия. А тяготы существования они везде есть, если уже в корне разобраться…

– Но не такие как у нас, в катакомбе проклятой этой! – глаза красноармейца вспыхивают полубезумным огнем, – Здесь кошмар полный! Непредставимый. Хоронят нас заживо, медленно… Мучительно! Зачем? Тут все по-другому! Это мир Гибели… Зря мы сюда спустились! Воевать будем конечно, сколько сможем… Но не выйдем отсюда точно. Все останемся здесь. Присоединимся к подземным Теням! Навеки…

– Ну нет… Чего ты такое говоришь? Я домой хочу! И не рассчитываю на долгий пансион в этих каменоломнях. И обязательно вернусь!

– Забудь! – диковато смеется красноармеец, – Это место пропащее! Как заколдованное. Если вцепилось в тебя – все, прощай! Оно огромно и хитро. Отсюда нет выхода! Кто попал – уйдет на каменное дно и дальше во тьму… Как в трясину!

– Не думаю! Если иметь сильную волю и разум, из любой западни можно выбраться! Только приложить должные усилия…

– Ну приложи, давай! Как у тебя получается, уже сейчас? Что ж ты здесь до сих пор? Пройдет еще месяц, другой… год! А ты так и будешь здесь бродить, пока не помрешь в каком-нибудь глухом дальнем закутке… Безыменный, никому не нужный! Вот такая у нас судьба, братец! Забвение мрака.

– Как себя настроишь, как музыкальный инструмент, так и зазвучишь! – улыбается сержант, – Если ноты перепутать, ясно какофония начнется по всем уровням организма. А если соблюдать нужный строй, в любых обстоятельствах будешь отличной мелодией жизни. Во всем должен быть порядок!

– А здесь тебя спрашивать никто не будет… Будешь звучать как хотят эти катакомбы! И кто в них живет. Они в нас уже давно дуют, как в трубы, в наш рассудок и чувства… Такое в башке творится, не описать! Хаос полный, бешенный… Абсурд какой-то! Чужой, как вирус… И ничего с этим не поделаешь!

– У меня все в порядке! Никто ко мне не лезет… Никаких расстройств и отклонений. Тем более всяких призраков!

– А ты какой-то странноватый. Будто чужой! Не наш… Что-то в тебе есть ненатуральное. Сразу чувствуется… Словно пришлый какой-то! Не наше племя… Ну ничего, подземелье и тебя заберет. Печать на тебе уже есть…. Видно! Останешься здесь.

– Посмотрим, кто где останется, и кто куда придет. Лабиринт один, а коридоров много и каждый что-то несет… Только нужно уметь видеть, что во мраке срыто!

– Сколько бы ни было тоннелей здесь, а все одинаково! – пылко заявляет красноармеец, – Ходи, не ходи, исход один…

– Если так разбираться, в принципе в любом случае, при самой разной жизни – да один! Все мы умираем… Вопрос в качестве, насыщенности, и сроках! Это и есть самое главное! Сколько сможешь успеть.

– А мы то, что успели с тобой? Тебе я вижу около тридцати, мне двадцать три на прошлой неделе стукнуло… Здесь отметил свой день рождения! Очень «романтично»! В каменном погребе… Под обстрелами фрицами и газовыми атаками! Вместо праздничного пирога и бокала вина домашнего, порцию фосгена и пороха… Замечательно! И что дальше? Есть выход? Жизнь наша закончилась в этом подземелье. Больше ничего не будет! Открой глаза, парень! Все кончилось… для нас!

– Если ты так для себя решил, то да! Можешь ложиться в гроб сразу… при таких мыслях! А я еще повоюю! Во мне и сила, и злость на врага есть. Я сдаваться не собираюсь!

– А кто говорит о сдаче? Я говорю в целом, для всего гарнизона! Не выбраться нам из этого каменного мешка. Ошибкой было лезть в эти каменоломни. Небольшая отсрочка, а финал такой же как и для тех, кто в степи остался… Все погибнем!

– Ты бы по осторожней с такими мыслями! Комиссары услышат… Так тебя быстро к стенке поставят за пораженческие настроения.

– Ну и пусть… Терять нечего! Ничего уже не хочу… До края дошли! Я и сам могу уйти, если надо. Опостылело это уже все. Это не война, а пытка изощренная какая-то! Напугал смертью, она вон вокруг, висит над тобой как глыбы эти…

– А что в плен не ушел? Немцы же каждый день каркают в репродукторы… Мол выходите, гарантируем жизнь и достойное обращение. Я слышал, некоторые убегают. И вроде все в порядке у них…

– Да ты что, ополоумел? Сдаться фашистам? Никогда! Уж лучше сдохну… Но Родину не предам. Сломаюсь, умру здесь в темноте, но с чистой совестью! Иудой не стану… Как бы мучительно не было.

– Кому она нужна, твоя совесть? Кто ее тут увидит? Никому до нас дела нет, в этом ты прав! Но выйти из всего этого нужно победителем… Живым! Смекаешь?

– Нет! Жизнь может стать бессмысленной. И есть вещи выше ее… Долг, честь, правда! Любовь, друзья… дом! Где он родимый?

– А ты что вернуться домой не хочешь? Решил тут во мраке сгинуть?

– Если потребуется, то да! Загнусь как последний ишак здесь… Но черту святую не переступлю… Во имя своего же дома! Как жить потом с клеймом предательства?

– Все относительно. Границы людьми очерчены! Все это политика… Есть Жизнь, ради нее и стоит что-то делать. А она у всех одна! А потом что, мрак, Пропасть? И нет тебя… Зачем?

– Ты к чему клонишь? А? Хочешь меня к позорной сдаче склонить? Ты что удумал? А то я тебя первого пристрелю…. А потом уж собой заниматься буду!

– Да ты что! Нет, конечно… Каждый сам выбирает свой путь. И сражается, по сути за себя!

– Чего-то я тебя совсем понять не могу! Мутный ты какой-то… Ходишь кругами вокруг да около. Словно выискиваешь что… Кто ты?

– Ладно, не можешь понять, на важно. Мы не научном диспуте, истины доказывать… Я такой же как ты! Солдат подземелья… Мы тут теперь все одинаковы! Один народ каменоломный. А слова они как сети – что-то не так понял и запутался… Лучше вообще молчать!

– Верно. Как эти скалы! Они никогда ничего лишнего не говорят. Только показывают… Вот сейчас, лицо на стене видишь?

– Какое еще лицо? – оборачивается сержант.

– Да вон, сквозь камни проступает… Такое суровое, но справедливое. Аж до печенок взгляд продирает!

– С тобой все в порядке? – присматривается Лаврентьев к бойцу, – Может ты малость заболел рассудком! Такое уже часто случается у нас. То видят кого-то в коридоре вроде темных тварей, то слышат невесть что… Одним словом безумие как эпидемия начинается в этом подземелье. Что в принципе вполне объяснимо. И вытащи ствол уже из глотки своей! Бубнишь не все разобрать можно… Я уйду, делай потом что хочешь. А сейчас изволь говорить нормально.

– Я занят! Я тебе уже говорил. Ты создаешь большие помехи. Как посторонний шум в радиоэфире. Я кстати, радист по специальности. И ты как туча, мешаешь прохождению сигнала. Иди уже своей дорожкой, без обид!

– Решил все-таки уйти к своим мертвым темным друзьям? Покончить со всеми страданиями подземными. В каком-то смысле тебя понять можно… В античном мире самоубийство считалось мужественным поступком. Но не рановато ли? У тебя все еще впереди. Такой молодой!

– С чего ты взял? – смеется боец, – Что я собрался себя черепушку сносить?

– А что тогда? – в недоумении замирает Лаврентьев.

– Пью я! Неужели не видно?

– Точно, браток, ты свихнулся от тягот подземных! Пьешь? Из автомата? Это твоя бутыль? Кружка? Источник воды? Из такого сосуда только смертью напиться можно… Это ты малость спутал! Другое надо было в руки брать. Но похоже ты уже в своем уникальном мире пребываешь… И я на него не претендую! Сейчас уйду.

– И жизнью тоже… Ты будто не знаешь! Я же говорю странный ты какой-то, как не наш!

– Ну и как? Много в тебе жизни прибавилось?

– Чутка есть… По крайней мере на языке влажно становится и внутрь немного попадает. А это уже не мало! Когда колодцы уничтожены… И воды нигде нет!

– Так подожди… Начинаю понимать. Ствол холодный, сырой, и… влажный!

– Именно. Охлаждение металла что вызывает?

– Влагу?

– Точно. Конденсат… Вот его я пью! Сосу, как младенец соску! Хоть чуть-чуть но помогает утолить жажду горящую… И с ума не сойти! А ты попробуй, у нас многие сейчас так делают. Поэтому еще и живы… Тут от пересохшей глотки мозги спекаются, готов на стены лезть как дикий зверь, не то что железо облизывать!

– Значит, немецкий автомат обсасываешь? Что ж, оригинально… Продукт врага для насущных целей!

– Так он весь металлический! Влаги больше… А у других что? Винтовки деревянные, одно дуло торчит и все! А мне считай повезло, я его в бою взял! Теперь он не только как оружие служит. Вот ведь как еще все поворачивается!

– Да, жизнь штука многогранная, не предугадаешь, какой стороной обернется. А наше подземелье так вообще полно чудес, правда большей частью мрачных! На то оно и подземелье наверно. Что такое Свет здесь вообще неизвестно. На хлебни! – протягивает фляжку сержант, – Не мучайся! У меня немного, но несколько глотков тебе помогут, чтобы стволы оружия не лизать! Сразу полегчает…

– Благодарю! Ты сам-то как будешь? Пополнять запас нечем…

– Обойдусь! Я к армейским испытаниям привычный, много чего повидать пришлось! За меня не переживай… Пей давай!

– Ну спасибо, не забуду! Как звать то тебя, браток?

– Сержант Лаврентьев! Я к тебе еще загляну! Понравился ты мне чем-то… Может искренностью своей, не знаю… Поговорим о жизни и о смерти, о долге и будущей судьбе, ты радист, это хорошо… У нас как раз интересная операция намечается, и специалисты в этой области нам позарез нужны. А ты – просто находка. Не прощаемся! Я тебя найду.

– Понял. Буду ждать…

– Вот и славно! Бывай, дружок! До скорого!