Читать книгу Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Том 2 - Константин Стерликов - Страница 6

Темнота каменоломен странно завораживает. Не отпускает, зовет в себя… Это похоже на опьянение, когда перестаешь думать и разум почти полностью вянет, теряется и исчезает… Чернота проема похожа на Запретную Дверь. Там что-то таится, и с нетерпением ждет, знакомое и грозное. Оно совсем рядом, оно манит бескрайностью пропасти и не отступит никогда. Здесь или в другом месте будет преследовать с терпением и молчаливой мощью скал.

Лейтенант штурмовой немецкой группы внимательно вглядывается в непредсказуемо колыхающийся мрак и поднимает руку. Отряд останавливается. Солдаты замирают как окружающие камни. Слышно только дыхание и биение пульса. Вокруг тихо. Кое-где в тоннелях видны просветы от взрывов в предвходовой зоне.

– Что дальше герр лейтенант? – звучит шепот тенью появившегося унтер-офицера, – Здесь похоже никого нет. И никаких баррикад и укреплений коммунистов. Дальше заряды не пробивают. Монолитная скала! Впереди черная бездна!

– Красные никуда не делись! Здесь даже трупов нет… Мы обвалили только козырьки! И они забились вглубь пещер, – скупо бросает лейтенант, – я полагаю они деморализованы. Поэтому с чутьем охотника ищем красных кротов! Фонари не включать… Света через проломы пробивается достаточно, чтобы обнаружить противника. Держимся в тени, отслеживаем каждое малейшее движение. Работаем отделениями, в случае соприкосновения, параллельными коридорами обходим с флангов, и подавляем очаг сопротивления по заданной схеме. По возможности берем в плен, как можно больше. Особенно командиров. Нужна информация об этом подземном гарнизоне. Кто они и чем располагают.

– А если они нас заманивают в ловушку? И все это хитрый маскарад?

– Тут один камень и пустота! Придумать что-то сложно… Места для маневра нет. Каменный тупик! Единственное неприятное что нас ждет, это удар из-за угла, что мы исключим и ярость загнанного раненого большевистского зверя! На что мы ответим всей огневой мощью гранат и ручных пулеметов. Шансов у них нет…

– Главное не запутаться здесь… Все так переплетено, что голова начинает кружиться! Ориентиры теряются, будто засыпаешь… Или тебя усыпляют. Нужно держаться меток. И не терять тыл из зоны внимания. Тогда мы все пройдем…. Смотрите, там огонек мелькнул! И еще раз…

– Где? Не могу разобрать… Какая-то мутная взвесь висит.

– Вон туда налево, в конце тоннеля! Видите?

– Точно! Это уже кое-что. Похоже напали на след подземного зверя! Теперь ступать бесшумно, не высовываться, оружие к бою! Выдвинуть разведку… Трое вперед, прощупать что там! Явно что-то живое скрывается. Это уже не игра света, источник изнутри идет. Сейчас подчистим эти штольни от жидовско-комиссарской заразы! Всех выведем…

Штурмовики рассыпаются по ветвистым коридорам, занимая позиции. И с ловкостью матерых охотников начинают медленно продвигаться вглубь. Пока ничего не происходит, но вот появляется еле различимый покачивающийся профиль очевидно постового передовой линии обороны. Он словно прислушивается, замирает… И тут, огненными жалами пули прошивают фуфайку и сбивают каску. Что-то грузное с тяжелым выдохом падает вниз. Немецкий отряд устремляется вперед. В боковом ответвлении вырастает еще один контур, слабо освещенный, рядом за грядой камней еще несколько… Неистовый ливень пуль обрушивается, сшибая смутные цели. Все происходит очень быстро. Сопротивления почти нет. Отдельные невнятные выстрелы и все… Становится очень тихо. Повисает обволакивающая Чернота.

– И это все? – усмехается лейтенант, – Так просто? И где хваленное упорство подземных комиссаров? Похоже, предыдущие группы были не достаточно умны и последовательны….

Солдаты возбужденно переговариваются, осторожно включая фонарики, чтобы осмотреть поле боя и забрать трофеи… Часть отряда, тем не менее, берут периметр под контроль, держа на прицеле все проходы. Лейтенант наблюдает за деятельностью подчиненных, зачарованно оглядывает величественный свод над головой, делает шаг, поворачивается, хруст камня по сапогом. И… пространство рвется! От ослепительного сплошного взбесившегося огня! Будто вырвавшегося из самых глубин этой каменной преисподней. Сумрачные скалы окрашиваются пронзительным призрачным пламенем.

Бурлящий огнем поток сносит рассеевшихся по периметру штурмовиков, бросает их на выступающие камни. Кажется вся тьма ожила и ощетинилась огненными копьями выстрелов. Фашисты пытаются дать отпор, но атака такая внезапная, что тех, кто был наготове сбивает сразу, а кто хоть чуть-чуть замешкался, им не хватает тех роковых секунд сориентироваться, определить цель и точно ответить. Красноармейцы появляются словно из ниоткуда, как призраки. Все происходит в считанные минуты, немецкий отряд оказывается в хитром капкане, в котором вязнет и теряет ориентиры. Кто-то падает сраженный шквалом обстрела. Кого-то, по углам, добивают штыками и ножами… Кому удалось вырваться из засады, путается в коридорах, как в коварной паутине, и там наткнувшись на патрули подземного гарнизона, находит свою скорую смерть.

– Отлично, братцы! Кажись всех выкосили! – Бармет вытирает нож, склонившись над трупом тучного штурмовика, – Неплохо с чучелами получилось! Клюнул фриц на наживку!

– А куда он денется, фриц этот? – из узкого тоннеля выходит политрук Горошко, – с двумя дымящимися пистолетами в руках, – - Мы еще не то придумаем! Это так, на первое время… Прелюдия, так сказать!

– Твоя идея, Николай! Ты у нас мастер на изобретения, самые невероятные! – меняет пустой диск на ручном пулемете капитан Скрыль, – Очень даже потрясающе для комиссара! Тебя бы в диверсионный отряд, а не на партийную работу! Что такое агитация по сравнению с твоими боевыми подрывными талантами. Не меньше взвода гансов уложили, и все благодаря твоему плану!

– Одно другому не мешает, – рассовывает в кобуру и за пояс пистолеты Горошко, – где слово, где дело, все должно во взаимосвязи пребывать!

– У тебя их сколько, артист? – улыбается Бармет, кивая на торчащие стволы и рукояти, – Не многовато для одного?

– Нормально. Само то… Четыре их у меня, – с гордостью произносит политрук, поглаживая оружие, – два «ТТ», один Стечкина и люггер трофейный. В тоннеле в ближнем бою самое удобное. Я с двух рук бью!

– По македонски? – спрашивает Скрыль, – Лихо однако…

– Именно так! Плотность огня высокая.

– Как приноровился? – устало облокачивается на пулемет Скрыль, – Я слышал, неудобно с двух рук сразу стрелять. Прицелиться толком не успеваешь… И в сторону ведет сильно. Теряешь контроль и точность.

– Есть такое… Но это от неопытности, в первое время случается. А если прилежно упражняться, так лучше и быть ничего не может. Особенно в таких тесных коридорах как наши! Когда враг маячит, перекрывая весь проход… Что может быть лучше? Винтовка в окопах, на открытой местности хороша. Бьет на километр и больше. А здесь что? Куда с ней? От стены к стене! Как будто в доме у себя стрелять в комнатах, бандурой такой… Тут автомата и то много. Поэтому в стычках в наших извилистых узких коридорах, пистолет наиболее оптимальный вариант.

– Ты ими увешан как пират! – замечает Бармет, – Просто Эдвард Тич, «Черная борода»! Тот тоже также ходил, только у него вроде еще больше было… Палил из них как артиллерийская батарея! Враги от одного вида разбегались.

– Видать неплохой воин был! Сорви-голова… Аристократов и прочих зажравшихся господ гонял. Это хорошо. В мире справедливость должна быть. Равенство. За это мы все и боремся, так или иначе… Вот бороду еще отпущу в этом подземелье и буду точно как этот самый флибустьер! Кошмар на фашистов наводить, – усмехается Горошко, – здесь и одного дня, в этой каменоломне хватит, чтобы измениться кардинально!

– Недолго ждать! Мы и так уже зарастаем, все в щетине, толком не побреешься тут, только клочья волос рвешь! – охает Бармет, – А рожи уже у всех черные! От грязи и копоти. Воды почти нет… Можно без оружия фрицев пугать. Выглянул из трещины в земле, зыркнул глазам и все, караульный подох тут же!

– Ничего, это временно! Отмоемся… Покантуемся еще малость в подземелье этом, и на волю! Когда наши подойдут с десантом, – с нотками мечтательности произносит Скрыль, – а что касаемо оружия, так я мелочь не люблю! Мне бы калибр побольше. Чтоб с громом и молнией! Чтоб сразу в клочья… Любую мразь! Вот он родимый, друг и товарищ на века… Пулемет – это вещь! Величайшее изобретение военной мысли. Удивительная мощь и грация, настоящее вдохновение запечатленное в металле! Сколько ума и страсти. Обожаю… Это же наследие богов-громовержцев, не иначе! Как полыхнет, как только начинает отбивать ритм, у меня внутри будто пробуждается что-то великое и необъяснимое. Сливаюсь с ним воедино. Он как живой, как воскресший зверь фантастический из мифов! Нет слов… Ну а ты, Георгий что предпочитаешь? К чему душа военная лежит?

– Нож люблю. Быстро, надежно, незаметно. И никаких осечек как в огнестреле быть не может. Все в твоих руках! А так в целом все что удобно, в зависимости от ситуации! Иногда и голыми руками задавить можно. Это уж как карта ляжет…

– Понятно, – кивает Скрыль, – бойцы вон урожай собирают, сегодня прилично! Штурмовиков снаряжают богато. От гранат до пулеметов! Даже жратвой на время задания. Поэтому куш хороший взяли!

– Будет чем воевать, – довольно качает головой Бармет, – а то с боезапасом у нас туговато… Некоторые подразделения винтовку на троих, а то и на пятерых делят. Сам видел. Так что эти проникновения в катакомбы очень кстати. Не надо под пулями к фашистским окопам ползти за добычей! Сами приходят сюда… Весьма удобно!

– А я не люблю немецкое, – поеживается от холода Скрыль, – особенно автоматы. Херня полная! Только шпану пугать! И то как повезет… Крайне неудачные виды. Есть конечно у них отдельные образцы, заслуживающие внимания, но наше родное ближе. И толковей!

– Придется осваивать все заморское, свое уже заканчивается! – отмечает Горошко, – Хотим или нет, а придется новую грамоту осваивать. Да и вообще тактику надо менять. Фашистов нужно заманивать сюда глубже, все каменоломни сделать единой Ловушкой с разными уровнями, а не держать глухую оборону на линии входов. Бить их здесь, на нашей территории, только по нашим правилам. Навязывать свою игру… А так они уже все наши посты вычислили, все огневые точки, все входы и щели. А любая статичность – это половина поражения в сражении. Принцип любой охоты – будь незаметным, перемещайся… Не дай себя обнаружить, будь неведимкой!

– Предлагаешь их и дальше сюда запускать? – изумляется Скрыль, – Не рискованно?

– Хуже сидеть закупоренным в одном месте. Да, впускать! Пусть заходят, почти свободно… Далеко не уйдут! Запутаются как рыба в сети. А невод катакомб очень огромный! Не вообразить… Я бы вообще отказался от четкого базирования, а создал бы мобильные летучие отряды как гусары Дениса Давыдова и кружил бы по темным галереям до изнеможения и полного уничтожения. Им здесь не закрепиться. Никак! Другой формат… сбивающий всю их баварскую респектабельную логику! Тут им полный конец настанет… Для гансов здесь могилу можно огромную организовать. С размахом! Весь керченский гарнизон вместить. И крест железный громадный на верху поставить… Как напоминание о всех диких и жестоких завоевателях!

– И как это все мыслишь? – озорно спрашивает Бармет, – Как это все провернуть?

– Да тут особо и стараться не надо. Все готово… Создано самой природой. Немного фантазии и все обернется фатальной западней для «непобедимого Вермахта». Массу интересного можно наделать на каждом шагу – от банальных растяжек до очень занятного минирования. Тут им на головы потолки рушить можно. В ямы сбрасывать… целыми подразделениями. Блокировать на тупиковых участках. Создать сеть различных засад, самых необъяснимых. Утягивать вглубь мрака и бить наверняка!

– Очень шатко… Я бы сказал непредсказуемо, – озирается Бармет, – куда чаша весов качнется! Тьму местную не просчитаешь… Это всегда путь по краю. Я за крепость! Нечего фашистскому отродью здесь гулять! Заманивать их малыми группами и давить здесь, это все замечательно. Но лучше фрицев снаружи из амбразур косить, да и вообще близко не подпускать! Тогда мы обретем вес и все, что здесь происходит будет надежно скрыто.

– Немцы тоже не дураки, – холодно произносит Скрыль, – Они все просчитывают тщательно. Когда начнут нести серьезные потери под землей, они сюда не будут лезть с такой прытью, как сейчас. Перейдут к другой тактике. Это очевидно.

– А что тут еще может быть кроме штурма? – поворачивается Бармет, – Им наше присутствие здесь поперек горла! Мы в тылу у них сидим, и не просто сидим, а долбим каждую ночь! Какой армии это понравится? И чем скорее они с нами разделаются, тем им лучше… Только мы им не дадим этой возможности. А дождемся наступления нашей армии, и вместе сокрушим врага лютого!

– Осада, – задумчиво выдыхает Скрыль, – когда они удостоверяться в бесполезности лобовых атак, перейдут к измору. Также как с любой крепостью. Еще в стародавние времена. Перережут все возможные пути к нам. Будут нас петлей голода и отсутствием самого насущного душить. Как это обычно бывало и раньше в истории.

– Ну у нас сейчас не Средневековье, – замечает Горошко, – такой большой район как эти каменоломни с сумасшедшим переплетением ходов, контролировать сложно. Это не замок на открытой местности осаждать. Здесь все гораздо тяжелей и непредсказуемей. Подземелье по побережью огромное, теряется на десятки километров, некоторые тоннели говорят, аж в центр города ведут. Тут весь полуостров изрыт этими хитрыми змеиными коридорами, даже старожилы за голову хватаются… Это непростая задача для фрицев! Почти не разрешимая. Так что справиться с нами осадными методами будет очень трудно. Мы везде!

– Наша система к сожалению изолирована от других, – сообщает Бармет, – мы отрезаны даже от своих ближайших соседей, что засели в Еврейских катакомбах. Там говорят морпехи и кавалеристы сражаются и 1 запасной полк Крымфронта. Так мы до сих пор с ними связь установить не можем.

– Найти проход всегда можно, хоть по поверхности, хоть снизу. Пробить часть стен на худой конец… В таком громадном сооружении старом, природы и человека, можно много чего сотворить, – стоит на своем политрук, – тут во мраке все может быть. И хорошее и плохое. Главное штурвал повернуть в правильную сторону!

– Знать бы еще где эта сторона! – с налетом грусти смотрит Скрыль в темную даль, – А то бредешь в потемках, и не угадаешь, что тебя за ближайшим поворотом ждет. То ли ангел спасения, то ли черт полной погибели. Словно играешь в какую-то дьявольскую игру! И ты в ней просто пешка…

– Насчет ангелов это вряд ли, – усмехается Бармет, – а вот бесов здесь вероятно, достаточно. Самых разных! Мрак наплодил щедро…

– Тьма наш союзник сейчас, если не самый близкий друг! – улыбается Горошко, – Да и чертей всех под ружье поставим, заставим присягу принять… Пусть повоюют за правое дело, им полезней будет.

– Нечисть за свет воевать никогда не будет, черт он и есть черт! – категорично заявляет Скрыль, – И его братья в фашистских мундирах над нами по камням скачут. Так что одни мы здесь… Кому свет и жизнь нужна!

– И мы за нее постоим! Нас много в каменоломнях, одно радует, – отмечает Бармет, – Как бы ни было, а сила в этом подземелье огромная собралась! Фашистам нас не взять. И сами катакомбы произведение удивительное, неоднозначное, Николай прав, тут вся логика ведения войны рушится.

– И если это все усилить, – добавляет Горошко, – получится настоящая гиблая топь для фрицев. Многих их утянет наша каменоломня, только немного сообразительности и все. Фокусы можно получше чем в цирке показывать! Все исходные материалы имеются.

– С чучелами ты здорово придумал, и главное места нужные выбрал, – воодушевленно произносит Бармет, – все как по нотам прошло! Ни разу не сфальшивили!

– Фрицевская щука любит блестящее, – улыбается политрук, – вот наживку и заглотила! И попалась на крючок! Мы еще много таких натаскаем. Улов будет завидный. Ловля только началась. Они думают, что нас в угол загнали и охотятся, но пусть тешатся этой мыслью, на самом деле все наоборот…

– А у меня чего-то совсем ничего не придумывается, фантазия истощилась, – откровенничает Скрыль, – все напротив доходит до предельной простоты и ясности. Упал за камни, выбрал наилучший сектор обстрела и молоти от всего сердца! Пока последняя черная гадюка не издохнет… пока патроны не кончатся. А там уже и в рукопашную можно!

– А я все еще не могу привыкнуть к этому подземелью, – делится Бармет, – путается все. Весь этот масштаб конструкции каменной, утопающей во мраке, в уме не вмещается. Я привык картинку видеть целиком. Поэтому в разведке на поверхности, мне проще. Для того чтобы оценить ситуацию, мне нужен все охватить взглядом со стороны. И тогда просчитав все варианты, выносить верное решение. А эти катакомбы словно играют с тобой в черной каменной маске, усмехаются… Как увидишь эту завесу тьмы колыхающуюся, как заводь мутную, так и думаешь что хочешь, что там может случиться и как все повернется.

– Да, они далеко не просты, камешки все эти вокруг, – кидает короткий взгляд на нависшую скалу Скрыль, – иногда такое чувство охватывает, будто смотрят они на тебя, как живые! И очень не по себе становится. Кто это может быть? Зачем следит? И главное невидимый совсем. Или мы уже себя так здесь накручиваем?

– Чем запутанней и сложней, тем лучше, – не унимается в своих идеях Горошко, – если нам трудно, каково противнику придется! Они же теряются здесь с первых метров… А дальше и говорить не надо, собьются с курса и пойдут вглубь этой пропасти! Навеки…

– Если захотят они еще сюда спуститься, – скептически бросает Скрыль, – после таких расстрелов в упор, как сегодня. Им солдат терять в таких количествах ежедневно не резон, они прагматичны до каждой мелочи. Уверен, что они пойдут на что-то другое.

– Заставим! – твердо чеканит Бармет, – Куда денутся! И наверху шороху наведем ночью и здесь в пограничной зоне покрошим. Но пускать дальше все-таки их нельзя! Таково мое мнение. В кошки-мышки здесь с врагом играть нельзя. Эта территория должна быть для противника закрытой.

– Нельзя нам наружу особо высовываться, – наставляет Горошко, – они уже огневых точек накрутили по периметру, носа не высунешь. Снайперы во всю орудуют. Погодите еще минами все обнесут. Тогда шагу не ступишь! Пусть лучше к нам заявляются. Мы встретим со всей широтой русской души… Тьма и лабиринт брошенный – наши козыри! Считай, дополнительное оружие. Здесь нужно сражения основные вести. Ловить врага, накидывать черное покрывало и бить безжалостно! Изводить заразу фашистскую в этой Глубине…

– Обратная сторона всего этого тоже есть, – напоминает Бармет, – мы не пауки и не летучие мыши, чтобы во мраке подземном жить. Постоянный холод могильный, согреться не можем, и полное отсутствие дневного света. Долго здесь сидеть нельзя. Люди начнут чахнуть и вянуть, как цветы без солнца и воздуха. Да и вообще пребывание в таком подземелье как колебание маятника на краю – туда-сюда! Как качнется, как повезет…

– Кто интересно всю эту махину раскачивает? – поднимает взор вверх, к темному изломанному своду Скрыль, – Такую махину громадную? И судьбы все наши? Как нас вообще угораздило здесь очутиться? Я даже и не понял… Будто ветром шальным занесло! И попробуй теперь отсюда выпутайся, как в трясину черную угодили. И чем все это закончиться, неизвестно.

– Все наладится, мы живы и с оружием в руках, – ободряет Бармет, – а это уже не мало! И нас тысячи, подземелье как улей гудит, и когда мы…

Внезапно по застывшим галереям прокатывает странный рокот, будто что-то летит, не то живое, не то механическое. Надсадно ухая или утробно завывая…

– Что это? – оглядывается Горошко, – Такое чувство что со всех сторон идет.

– Ветер? – предполагает Бармет, – Мы же в предвходовой части каменоломен, может сквозняки свои песни играют. Бывает тут такое!

– Не похоже, больно звук громкий и разнородный, с переливами, – оценивает политрук, – ветер даже самый сильный так выть не будет. Тут непонятное что-то. Вроде что-то животное напоминает, и в тоже время как треск какой-то… Весьма странное сочетание.

– Тогда что? – вглядывается в непробиваемую стену темноты Бармет, – Явно не голос и не сигнал акустический. На шелест или шепот похоже…

– Хрен знает, чего это стонет в штольнях, – щелкает затвором капитан Скрыль, – тут чего только в этой темени не роится, если копнуть этот мертвый ворох подземелья! Какая угодно сатана приблудилась тут, окромя нас… Вот и живем вместе, бок о бок! В затылок друг другу дышим. И кто жив останется, только скалы эти нависшие и узнают…