Читать книгу Кара Булганака. Роман - Константин Стерликов - Страница 4

В первых числах мая 1942 года, медико-санитарный батальон 396-й горно-стрелковой дивизии 51-й армии, располагается в районе Феодосии, на хуторе Минарели-Шибань.

В одной из палаток, военврач Мехбала Гусейнов, военврач Татьяна Муртазаева и медсестра Клавдия Расщупкина, делают операцию раненому бойцу. Снаружи прокатывается серия взрывов, забрасывая палатку комьями земли и раскачивая почву под ногами. Откинув полог, внутрь операционной вбегает фельдшер Михаил Скитневский, которого все зовут просто Мишей.

– Что там происходит? – спрашивает Гусейнов, – как там снаружи?

– А что там может быть, Мехбала Нуралиевич? – пожимает плечами Миша, – Опять авианалет… Все вокруг взлетает в воздух и полыхает. Как всегда! Обычное дело за эти дни.

– Что-то очень часто стало.. – ворчит Расщупкина, – Линия фронта вроде далеко. А эти коршуны шныряют почти каждый день! И бомбят все живое, даже санитарные части… Мы еще живы как-то до сих пор, чудом каким-то невиданным!

– Скоро я думаю, все наладится, – твердо и строго говорит Муртазаева, – если где фашисты и продвинулись, наши загонят их обратно… Только неизвестно что в целом на фронте, на Акмонае творится. Разное говорят…

– А что именно? – поднимает взгляд Гусейнов.

– Кто-то говорит, что немцы фронт прорвали, и наши части спешно отступают… – говорит Муртазаева, поднимая руку с хирургическим крючком, – Кто-то клянется, что в результате нашего неудачного наступления фронт стабилизировался, и как в марте, начались позиционные бои с переменным успехом. Непонятно…

– Канонада артиллерийская близко раздается! – замечает Миша, – Так, что будто за холмом пушки бьют… Мне кажется, положение там тяжелое. Даже судя по количеству доставляемых нам раненых. Такого потока раньше не было…

– Насчет паники и отступления – это все слухи и домыслы, – горячо произносит Гусейнов, – Бои идут и бои упорные! А пораженческие настроения и фрицы могут распространять… Они любят такую пропаганду вести. Листовки, провокаторы и прочее. Опираться нужно только на очевидные факты. Плохо нет связи! Тогда все бы было ясно.

– Кровотечение в легком! – почти выкрикивает Расщупкина, – Как бы дыхание не прекратилось!

– Спокойно! Вижу… – Гусейнов склоняется ниже к раненому, – Зажмите артерию! Так тампоны… хорошо! А вот и она… – достает пинцетом тускло блеснувшую пулю, – Ну, вот почти все! Обработайте и зашивайте!

– Ранение серьезное, – всматривается Муртазаева, – его бы и других тяжелых в город. Не в наших полевых условиях держать еще и под обстрелом! Или бы еще в дальше в тыл, где нет бомбежки… Может эвакуировать часть госпиталя? Надо в штаб доложить сегодня!

– Нет у нас больше штаба! – внезапно восклицает Миша.

– Не понял, что? – удивляется Гусейнов.

– Как нет? – подхватывает Расщупкина, – Куда делся?

– Взорвали что ли? – поднимает взгляд Муртазаева, – Под бомбы попал?

– Такие не взрываются! – со злой иронией произносит Миша, – Я только что оттуда… Пусто там! Сбежали они все, наши командиры и начальники. Испугались видимо немецких пушек и самолетов. Почуяли гибель!

– Вот это дела! – ошарашено произносит Расщупкина, – А как же больные и раненые? Что же теперь будет? Персонал? Люди? Что нам делать? Как работать?

– Ты уверен? – внимательно смотрит на фельдшера Муртазаева.

– Вернее не бывает… – грустно вздыхает Миша, – Все собрали – и документы, и вещи, и продукты, и испарились! И машин их нет, еще и дополнительно лучшие забрали. Солдаты из охраны все видели – как они спешно грузились, дали деру до пролива! Понеслись шкуры свои спасать!

– Не может быть! – восклицает Гусейнов, – Я схожу, проверю…

– Да сколько угодно! – флегматично кивает Миша, – Я ничего не сочиняю. Я на такие фантазии не способен. Только идите осторожней. Бомбежка вовсю пляшет… Осколки кругом свистят… Смотрите чтоб не зацепило.

– Это что же творится? – негодует Муртазаева, – Бросить своих на произвол судьбы… Здесь же не просто солдаты в окопах, а больные и раненые! Кому помощь нужна перед лицом смерти! Да за это только под трибунал! Вот сволочи!

– Я слышал от раненых, что это уже массовое явление для нашего Крымского фронта… – сообщает Миша, – Штабисты бросают свои части и позорно бегут! Солдаты и полевые командиры выживают, как могут – по ситуации, сами принимают решения, сами сражаются. Говорят, наш командующий фронтом генерал-лейтенант Козлов драпанул в числе первых, и уже на Тамани загорает… Вместе со своей свитой! А на передовой остались самые стойкие, кто не потерял голову в начавшемся хаосе.

– Ничего критического я пока не наблюдаю, – говорит Гусейнов, – мы пока на твердых позициях. Кроме самолетов неприятеля ничего нет. Не надо делать поспешных выводов и поддаваться паникерским настроениям.

– А если в нашем штабе уже выяснили, что на самом деле происходит, и смылись, не теряя ни минуты? – предполагает Расщупкина.

– Да, просто так они бы не побежали – поддерживает Муртазаева, – Не оглядываясь на своих подчиненных! Что-то тут не то…

– Что вы предлагаете, в этой ситуации? – обводит всех строгим взглядом Гусейнов.

– Надо произвести разведку нашими силами, и узнать реальную обстановку, -предлагает Муртазаева, – Если положение угрожающее, нам тоже оставаться здесь нельзя, тем более обезглавленными, без начальства. Мы не банда на самоуправлении, надо соблюдать устав!

Мы должны примкнуть к какой-то воинской части и быть там, где мы нужней. И самое главное – мы не можем рисковать жизнями раненых солдат. Наш и врачебный, и воинский долг – их спасти!

– Я готов в бой хоть сейчас! – загорается Миша, – Но если немцы попрут… нам не выстоять. На хуторе почти один медперсонал, в котором в основном женщины и часть легкораненых, кто может держать оружие. Вот и все наше воинство против танков, артиллерии и передовой отборной немецкой пехоты! Нас сомнут в два счета… Вокруг нас даже окопов нет! Палаточный лагерь. Конечно, мы может дать бой, но он будет первым и последним.

– Наши стрелковые части находятся на приличном расстоянии от хутора, – размышляет Муртазаева, – и что с ними сейчас, сказать трудно, вся информация очень противоречивая. И вычленить из нее рациональное достоверное зерно очень сложно. События, судя по всему, развиваются очень стремительно, и мы можем и не узнать о передвижении наших войск!

– Ладно, – вздыхает Гусейнов, – На всякий случай, подготовим все к отправке. Сколько у нас сейчас раненых?

– 39 человек, – отвечает Миша, – те, что с нами остались, и не отправлены в Керчь.

– А из медперсонала кто еще остался? – спрашивает Гусейнов.

– Хирург Буюк-ага и несколько медсестер… – докладывает Миша.

– А если фашисты внезапно здесь окажутся? – волнуется Расщупкина, – Как отбиваться будем?

– У нас только пистолеты… – грустно улыбается Гусейнов, – И к ним патронов всего ничего.

– У раненых, которые к нам поступали с передовой, оружия достаточно, – сообщает Муртазаева, – и гранаты, и винтовки есть, даже противогазы…

– Только полноценных бойцов нет – констатирует Расщупкина, – Я вообще стреляла два раза в жизни и то из охотничьего ружья.

– Миша! Возьми людей, приготовьте машины, заправьте полные баки, – командует Гусейнов, – пусть будут в «заведенном состоянии». Часть медикаментов и оборудования, пожалуй, загрузите тоже… Оставим для работы самое необходимое. Пока не выясним что…

В палатку врывается сержант в грязной оборванной форме.

– Вы кто? – строго спрашивает Гусейнов, – Что случилось?

– Нет времени на разговоры, – сухо бросает сержант, – товарищи врачи! Если не хотите к фрицам в плен, мотайте отсюда как можно быстрее…

– Почему мы должны тебе верить? – сомневается Расщупкина, – Может ты провокатор?

– Я прямо из окопов, вернее из степи… Там сущий ад! Немцы наступают, перемалывая все, что есть, со скоростью летящего снаряда! У вас всего часа три и они будут здесь…

– Кто-то вообще сдерживает их натиск? – негодует Гусейнов, – Почему нельзя фашистов остановить?

– А ты сам иди, попробуй! Там такое творится – не рассказать! Танки по всему горизонту, пехоты как саранчи… В небе «Юнкерсы» воют тучами, все небо в черных крестах! А у нас вся артиллерия разбита, самолетов – один, два пролетит и все! Говорят, все аэродромы разбомблены, горят! Связи между частями нет… Полный Апокалипсис! Степь голая… даже кустов нет, не говоря об окопах! Это уже не бой, массовый тотальный расстрел! Фашист как стервятник наши армии треплет и рвет на части! Конец всему…

– Значит, те солдаты были правы, когда говорили, что фронта больше нет, – печально заключает Муртазаева, – Все бегут, очертя голову… Что ж это творится на белом свете! Все рухнуло в считанные дни…

– А если помощь подойдет? – предполагает Миша, – Мы же не в изоляции еще?

– Товарищи дорогие! – почти с мольбой в голосе обращается сержант, – Уходите отсюда… Пропадете почем зря! Давайте вслед за нами и быстро!

Я не пугаю, я вам сообщаю реальную обстановку!

– А вы то, куда? – интересуется Расщупкина, – Дальше нас – море!

– В Керчь, к переправе! – сообщает сержант, – Там либо эвакуация, либо нормальная организованная оборона. Сообразим на месте…

– Уже насоображали, – злится Гусейнов, – три армии пошли в наступление, и все обернулось прахом! Это как вообще возможно?

– Никто не предполагал, что так будет! – отвечает сержант, – В тылу хорошо рассуждать! Что и как нужно было, а вы туда сходите, и сделайте выводы, что и как! Там люди целыми полками гибнут…

– Я свой долг исполняю как надо, – не утихает Гусейнов, – а вот что у вас, в штабе фронта творилось и чем думали, что довели людей до такой бойни… Это вопрос! Военным преступлением пахнет… Только вот генералов у нас не судят! А солдаты за их ошибки кровью, жизнью своей расплачиваются!

– Хватит дискутировать, товарищи! – обрывает Муртазаева, – Давайте за дело… Мы не должны допустить гибели госпиталя! У нас люди не пределе…

– Да теперь точно надо собираться, – суетится Расщупкина, – в путь-дорожку! Ничего нельзя упустить. Нужно все успеть! Я пошла… Надо всех еще осмотреть перед дорогой, может кого-то перевязать.

– Все не так, как было раньше, – задумывается вслух Гусейнов, – знакомая реальность и логика ломается… Что-то темное и странное наступает, я это чувствую! Привычная война, с ее законами, где все на местах, закончилась! Начинается что-то другое… И нам надо быть больше чем те, кем мы были раньше. Нас ждет совершенно непредсказуемая схватка. Что ж, в путь товарищи!