Читать книгу Лето’08. Музыка слов - Кристина Богданова - Страница 16

Ее грубые скулы и черные волосы. Бледность шеи.

В осанке – какая-то дивная подлость. Она старше меня.

Мне пятнадцать. Ей почти двадцать. Но по-детски

скользят глаза. И сутулятся плечи. Был темный вечер.

Какой-то особенный вечер. Летний воздух. Она оголила

предплечья. От зноя. Хотя было прохладно.

Ладно.

Мы сидели на тротуарах до ночи. Она говорила много.

Все больше о главном. О главах нашей любви, и плавно

ее голос переходил в звон ветра. Необходимо было

перестать друг от друга прятаться. Она говорила, что,

засыпая, не молится. Я вторила ей, хоть и молилась.

Она мне божилась, что не может не думать, что прожужжала

все уши маме. А я плакала по ночам, представляла, что обнимаю

и прижимаю к груди ее темные волосы. Голосом тонким шепчу ей

прелести. С именем нежным. С ее томным заснеженным запахом

у кромки пульса на шее. Грешнее и дальше мы уходили от темы.

Она скучала. Клялась, что не боится каяться после, что не боится

друзей, сокурсников. Пусть даже все они будут в курсе.

Что жалко немного маму. А впрочем, к черту всю эту драму.

Есть же вещи важнее условностей. На лице ее не было скромности.

В этот миг.

Словно гулкий крик, я отвечала ей чем-то схожим. Сказала,

что наши судьбы похожи (хоть это было не так). Что брошу

школу, брошу мечту и, если надо, к черту пошлю сам ад.

Лишь бы дольше смотреть на ее кожу в этой темной ложе под небом.

В ее прихожей. И в лифте ее подъезда. И, может быть, даже

в родительском кресле ее квартиры. Ее голос немел. Она мнила

себя все ближе.

Хотя уже ровно три месяца вряд ли мне кто-то был ближе.

Быть может, она это знала. Звала меня ласково, словно искала

в словах поддержку чувствам. Густо краснели губы.

Ее или мои. Не помню. Все покатилось вниз. От тротуаров до знаний

школьных. Я не могла держаться. Ее тоже с земли сдувало каким-то

порывом. Все выше и выше. Нас уносило. По крышам мурлыкали кошки.

Она сказала, что шелк ее блузки сдавил ей ребра. Я засмеялась.

Лен сарафана мне был тяжелее стекла. Тяжелей серебра ее локонов

на моих запястьях. К счастью, я забыла убрать руки. Она не заметила.

Может, от скуки. Хоть и бывала резвой по будням. Еще прежде.

Даже когда со мной была исключительно трезвой. В любом случае ей было

тяжко дышать. Глотать воздух, словно лаву. Хотя там висела прохлада.

Ладно.

Она улыбнулась игриво. Грива волос скатилась мне в пальцы. Я засмеялась.

И скальпелем рук полоснула ей кожу лопаток. Мы падали дальше. И не боялись

паденья. Ее голос тонул в звоне тела. Она не стерпела. Я не стерпела.

И на асфальте волнами страсти нас растоптало неведомой масти чувство.

То ли одежда, то ли мягкая кожа. Все окружило нас в этой ложе. И стало

центром пространства. От жарких стран до границ Вселенной. Мы были центром.

Живым эпицентром неведомой силы. Она была милой. Лучшей. В луже волос.

В миллиметрах плоти. Ее кости были короче. А юбка моей длиннее.

Она улыбалась. Клялась. Вертелась. Ее нежное тело в моих ладонях кипело.

Ее снежный запах заполнил воздух. Заполнил пространство легких.

Я задохнулась, сглотнула с губ сгустки крови. И я… я родилась снова.

* * *

Она истерично смеялась и собирала в округе кусочки блузки. Проклятого шелка,

что душит ей колко ребра, когда она любит. Она почти ничего не сказала, а я почти

не хотела сказать. Она убежала так быстро, что ее я не успела назвать своей.

Только ее темный волос. Ее томный голос остался со мной, как и всегда.

В рассветном блеске пустого Спасского тупика.

* * *

Позже она звонила и, кажется, истерила. Искала меня у знакомых. Грубила

моим подругам. Носилась по кругу. Искала причала.

Кричала. Писала. Просила о встрече. Но все, что осталось на сердце, – тот бешеный вечер. То ясное утро.

Глупо. Я знаю. Глупо. Мне было так жутко. Словно

безумная мука – в памяти ее руки. Ее грубые скулы. Темные волосы.

В осанке какая-то дивная подлость…

* * *

Прости меня, Ната, что было так грубо. Я была юной. И мне хотелось свободы.

Полета. Хотелось быть разной. Вязкой. Со всеми ласковой. Влюблять и влюбляться.

Хотелось странных, сказочных женщин. Встреч вечных или не очень. Лета хотелось.

И ветра. И ссадин. Боев. Но только не снега, того, что в тебе до краев.

* * *

Ната.

Мы не уедем в Бруклин.

Как я обещала.

Как ты обещала.

Мы с тобой не уедем в Бруклин.

Но я тебя никогда не забуду.

Нет, не забуду.