Читать книгу Роза и Тень - Ксения Анатольевна Изотова - Страница 6

Роза

Душно. Воздух кажется липким и грязным, пыль липнет к пересохшим губам. За стенкой моей спальни потрескивает огонь в печи. Уголь нужно подкидывать дважды за ночь, все дежурят по очереди. Проспит кто-то, упустит тепло – назавтра Ноа-Нун будут гонять по арене целый час без отдыха. Сами они никогда не пропускают дежурство, да и вообще вся дисциплина в Цирке держится на них.

Я перевернулась с одного бока на другой, уставилась сквозь темноту в зеркало. В нём мерцали два золотых светлячка моих глаз. Вновь поёрзала, но устроиться удобно не получалось. Наконец мне это надоело, и я, набросив на плечи иллюзию халата, на глаза – иллюзию радужек орехового цвета, отправилась бродить по Цирку. Из спальни Рокабара и Ленни слышится громкий храп. За дверью Ноа-Нун тишина, в соседней комнате тихонько посвистывает во сне дядюшка Призрак. А вот и спальня Джейи. Я нахмурилась. Дверь приоткрыта и чуть покачивается на петлях.

– Джейя? – прошептала я, заглядывая внутрь.

Никого. Я сощурилась, оглядывая комнату. В ней было темно, но я всегда видела в темноте лучше большинства людей. Вот и сейчас я легко разглядела пустую кровать, аккуратно застеленную тощим покрывалом. На крючках для одежды ничего нет, маленький чемоданчик с нехитрыми пожитками фокусника тоже пропал. Я застыла на пороге, не зная, что делать дальше. Идти к Ноа-Нун, к дядюшке Призраку? Ушёл Джейя по делам или навсегда? Мне вспомнился один из последних наших разговоров и отчаяние, которое я слышала в его речах. Неужели фокусник и в самом деле решился бежать из Империи?

– О, безумец, – прошептала я.

Ступая как можно тише, я вышла из Цирка. Обуться я не успела, и ледяная земля больно кусала за пятки. Я прошла мимо заиндевевших кустов, прокралась вдоль палаток стражников. Из них едва уловимо веяло теплом – вместо печей слуги Ордена обогревались амулетами. Их жрецы раздавали достойным – то есть нам, жалким циркачам, на такую роскошь рассчитывать не стоило.

У палатки Армана я остановилась и прислушалась. Дыхания слышно не было. Я осторожно отодвинула полог и вошла. Вместо ожидаемой темноты меня встретил мягкий полумрак. Армана внутри не было, но в остальном палатка выглядела куда более обжитой, чем комнатушки Цирка. Удобная походная постель с кучей подушек, небольшой стол с кипами бумаг на нём, вместительный сундук, из-под приоткрытой крышки которого и пробивался свет. Воровато оглядевшись, я подкралась поближе и откинула крышку полностью. Одежда, два меча в ножнах, несколько книг. Я запустила руку в сундук и, пошарив, ахнула, когда натолкнулась на что-то острое. В моей ладони оказался кристалл с острыми гранями. Чёрное стекло переливалось, источая слабое сияние. Кромка острая, словно кто-то нарочно его заточил – об неё-то я и порезалась. Несколько капель крови попали на кристалл, и я поспешила протереть их рукавом, чтобы не оставить следов своего присутствия.

Но раньше, чем я успела коснуться кристалла, кровь исчезла, словно впитавшись в него. Сияние стало ярче, в чёрной глубине появились смутные тени – словно движение не то крыльев, не то рук. Кристалл незаметно нагревался, пока не начал обжигать пальцы. Я попыталась отпустить его, но пальцы будто бы прилипли к чёрному стеклу. Темнота. Шорохи. Жгучее антрацитовое пламя, тянущееся к самому сердцу. Кровь зашумела в ушах, в глазах потемнело – я не видела уже ни палатки, ни проклятого кристалла, только густой, пропитанный тенями мрак. А через секунду всё схлынуло, будто и не бывало. Я вновь стояла посреди палатки Армана, держа в руках безобидный кусочек острого стекла, чуть тёплый на ощупь. Стараясь сохранять спокойствие, я сунула кристалл обратно в сундук и поспешила выйти из палатки.

Джейя не появился ни на следующий день, ни потом. Я поделилась с Ноа-Нун своими подозрениями, и они горестно покачали седыми головами.

– Поймают этого дурачка. Помяни наше слово, мы ещё увидим его на главной площади. На костре.

Я поёжилась. Мы не были близки с Джейей так, как с дядюшкой Призраком или с самими Ноа-Нун, да и появился в Цирке он всего четыре года назад, но я не желала даже думать о том, как будет пылать его плоть в костре жрецов Безымянного.

А подготовка к празднику между тем шла полным ходом. Я тренировалась чаровать наряды для циркачей, раз за разом создавала на месте пыльной арены сияющий хрусталём зал – получалось всё лучше. Кладовая наполнилась припасами, запах копчёного мяса заставлял урчать желудок Рокабара. На дальней полке притаились три бутыли в оплётке. А ещё никто не отменял тренировки с Ленни под куполом цирка и бесконечные истязания с Арманом.

За два дня до Самайна Арман на тренировке был особенно придирчив. После того как я третий раз подряд шлёпнулась на покрытую ледком землю, получив мечом по мягкому месту, Арман угрожающе навис надо мной. Как всегда, у меня дыхание перехватило в груди от ощущения угрозы. Сколько времени мы ни проводили наедине, страх никуда не девался. Он становился то сильнее, то слабее, но окончательно не исчезал никогда, затаиваясь скользкой змеёй на краю сознания. Мужчина медленно провёл ладонью по моей щеке, глядя прямо в глаза.

– Сними морок, – не то попросил, не то приказал он.

Секунда, и я встретила его взгляд двумя озёрами расплавленного золота.

– Ты стала сильнее, – хрипло проговорил Арман. – Но это наружное. Ты мягка внутри, Красавица. И эта мягкость может тебя погубить.

– Я вовсе не нежная фиалка, – попыталась поспорить я, но голос меня не слушался. От близости этой огромной горы мышц было не по себе. Мурашки пробежали по рукам, поднимая дыбом крошечные волоски.

– Нет, – недобро хохотнул мужчина. – Ты прекрасная роза, да, Белль де Роз? У роз тоже есть шипы, и ты отрастишь свои, когда придёт время.

Арман придвинулся ещё ближе, почти касаясь меня. Он был так близко, что наверняка слышал лихорадочный стук моего сердца.

– Завтра я приду на представление, – шепнул он. – Выступи для меня, как в последний раз.

Не доверяя своему голосу, я нервно дёрнула головой. Мужчина усмехнулся и через секунду уже зашагал прочь, оставив меня ошеломлённо смотреть ему вслед.

На это шоу планировал прийти не только Арман. Барон Шергардт тоже смог наскрести несколько медяков на входную плату, о чём радостно объявил на очередной нашей встрече. Или свидании? С учётом того, что Алекс притащил с собой три печально поникших цветка, это уже вполне могло считаться свиданием. Когда в разговоре возникала пауза и Алекс смотрел вдаль, я невольно косилась на его губы. Меня ещё ни разу не целовали и было интересно узнать, каково это. При мысли о том, что Алекс меня поцелует, в животе рождался трепет – волнующий и приятный.

Во время прошлой прогулки художник словно невзначай взял меня за руку. Наши пальцы переплелись, словно это было для них естественно. Я покосилась на сплетённые руки, затем на лукавое лицо Алекса и улыбнулась.

– Самая яркая и волшебная! Самая прекрасная и чарующая! Наша Красавица, наша Белль де Роз!

Дядюшка Призрак триумфально дёрнул за шнур, и занавес разъехался, открывая меня восхищённым взглядам зрителей. Я стояла перед ними в полупрозрачном платье, скрывающем самое главное, но всё равно волнующем воображение. Вокруг меня кружились снежинки – огромные, с кулак размером, хрупкие ледяные звёзды. Я медленно шла к центру арены, снежинки быстрей и быстрей вращались в танце, поднимались под самый купол волшебным вихрем. Невидимая для толпы Ленни скинула с потолка длинный шнур, под мороком выглядевший как тонкая лента молочного кружева. Я обернула ленту вокруг руки и взмыла вверх. Под самым куполом я скользнула по шнуру, на этот раз оплетая его вокруг левой лодыжки и стремительно полетела к полу. Там, навстречу мне, уже разворачивала свои лепестки гигантская белая роза. Под оглушительные крики я остановилась у самого пола и затанцевала, поднимая снежно-звёздную пыль. Наконец я легко пробежала по лепесткам и встала в сердцевинке цветка. Лепестки закрылись и открылись вновь, оставив меня стоящей перед зрителями почти обнажённой, прикрытой лишь мерцающими сгустками снега. Несколько секунд я постояла неподвижно, а затем скрылась в поднятой метели и ушла со сцены.

– Эрис, это было потрясающе! – воскликнула Ленни, целуя меня в обе щёки.

Я улыбнулась, принимая комплименты, но на душе было тревожно. Стоя на арене, я чувствовала на себе два взгляда – восхищённый и тёплый Александра, и взгляд Армана, который я не могла понять, и который пугал меня, как я ни пыталась убедить себя в том, что бояться нечего.