Читать книгу Роза и Тень - Ксения Анатольевна Изотова - Страница 7

Самайн

Самайн. Грани между мирами становятся тоньше. В ночь Самайна не стоит смотреть в зеркала, нельзя заговаривать с незнакомцами: кто знает, что приняло их обличье на самом деле. Ноа-Нун застали время, когда Серый Орден только набирал силу. Тогда Самайн отмечали все, в окнах ставили горящие свечи – отпугнуть смертельный мрак, накрывали ломящийся от угощения стол для духов предков. Но это было давно. Первый храм в Белой Гавани возвели семьдесят лет назад, затем меньшие пирамиды воздвигли по всей территории нынешней Империи. И Самайн был почти забыт.

Я никогда не спрашивала у Ноа-Нун, кому молятся они – Изначальным богам или кому-то ещё. Нет иного бога, кроме Безымянного, только его имя можно произносить безбоязненно. Я никогда не обращалась ни к каким божествам. Безымянного бога я ненавидела, про остальных старалась не думать. Какой смысл взывать к богине-матери или светлому богу Ану, если они не уберегли свои создания от пламени жрецов?

Я встала посреди арены, уперев руки в бока, и довольно огляделась. Скамьи для зрителей терялись в серебристом свете, дробящемся в мириадах хрустальных подвесок. Звучала музыка – скрипки, переливчатая арфа, свистящее флейтовое соло. Прямо над ареной зависла огромная люстра, под ней – круглый стол. На серебристой скатерти расставлены бокалы с вином, блюда с изысканными яствами, при одном взгляде на которые текли слюнки. Вино и еда – настоящие, остальное – лишь иллюзия, но иллюзия прекрасная. Я опустила взгляд, глядя на своё платье, точную копию наряда Красавицы с картины Алекса. На мне не было украшений, кроме браслета на запястье. В металле браслета тоже играл свет, рождая маленькие блики. Смертельно хотелось сбросить иллюзию с глаз, предстать наконец в истинном облике, но нельзя. Ленни и Рокабар не знают всей правды обо мне и не должны узнать её. Я не боюсь, что они выдадут меня, но ложь защищает их самих. В Белой Гавани небезопасно знать слишком много.

Наконец двери в зрительный зал плавно растворили. Я заранее зачаровала наряды циркачей, и теперь они ступали на арену во всём блеске. Волшебная ночь! Дядюшка Призрак поднял свой бокал и звучный голос разнёсся по залу.

– За Цирк Огней!

Улыбки и смех, беззаботное веселье… Мы так редко позволяли себе побыть радостными детьми, что ночи, подобные этой, навсегда запечатлевались в памяти. Ленни взобралась на плечи своему силачу и распевала песни, дирижируя бокалом. Ноа-Нун с дядюшкой Призраком азартно метали карты прямо на сияющем паркетном полу. Я вытянулась на кушетке – в точности как моё отражение с картины, и с удовольствием наблюдала за праздником, пощипывая виноградинки.

Дверь растворилась вновь, но мы не сразу это заметили. Первой нежданного гостя заметила я, бокал в руке задрожал, красные капли брызнули на платье. Арман остановился на пороге, сложив мускулистые руки на груди.

– Счастливого Самайна.

В хриплом голосе прозвучала насмешка, а затем наступила тишина. Музыка стихла, повинуясь моему желанию. Арман встретился со мной взглядом и широко ухмыльнулся. В пронзительных зелёных глазах ничего не отражалось.

– Потанцуй со мной, Красавица.

Я сделала шаг вперёд, ещё шаг. Музыка заиграла громче, из фоновой мелодии превращаясь в плавный ритм вальса. Я видела как будто со стороны, что взгляды циркачей были прикованы к двум силуэтам – хрупкому женскому в облаке серебристого муара и мощному мужскому в простой одежде воина. Вложив ладонь в руку Армана, я присела в лёгком реверансе.

– Надеюсь, ты умеешь танцевать.

– Ты удивишься, – дрогнули губы стражника.

Моя рука в его руке, бешеное биение его пульса. Арман и в самом деле умел танцевать – не хуже меня, всю жизнь прожившей в Цирке Огней. Мы словно парили над полом, едва касаясь его ступнями.

– Ты скажешь об этом Ордену? – тихо спросила я.

– Мне всё равно, какие праздники вы отмечаете, девочка моя. Да и Ордену уже нет до этого дела.

Я недоумённо посмотрела Армана, но покрытое шрамами лицо оставалось непроницаемым. Поворот, ещё один, и музыка остановилась, а с ней и мы. Арман едва заметно поклонился мне, взял со стола бокал красного вина.

– Я тоже хочу предложить тост. За Белль де Роз! За Красавицу!

Мы поднесли бокалы к губам, и двери распахнулись в третий и последний раз за эту ночь. Четверо стражников встали за Арманом, потянули мечи из ножен. Сталь тихо зазвенела в ожидании крови. Свой меч Арман уже держал в руке. Глядя мне прямо в глаза, от отсалютовал им, а затем резко повернулся и рубанул мечом по шее Ленни. Белокурая голова отделилась от туловища и покатилась по полу – уже обычному, потрёпанному суконному полу арены. Губы Ленни застыли в удивлённой гримаске. Я закричала не сразу, лишь через несколько секунд, когда меч другого стражника пронзил живот Рокабара, вспарывая его от паха до рёбер.

Я пыталась призвать магию, но она не отвечала мне, да и чем могли помочь мои мороки против звенящей стали? Иллюзия слетела с глаз, но мне было уже всё равно. Я рванулась к Ноа-Нун – закрыть их собой, попытаться спасти, но не только мечи были на стороне Армана. Откуда-то из-под земли поднимался тёмный туман. Вначале ползущая позёмка цвета угля, затем чёрное озеро. Туман поднимался всё выше и выше, угольно-чёрные щупальца мрака спеленали меня, прижав к полу в неловкой полусидячей позе. Я трепыхалась, как птица в силках, но тьма держала крепко. Туман не причинял мне боли, но шевельнуться я не могла. Оставалось лишь смотреть, как красные капли вина из разбитых бокалов смешиваются с красной кровью. Ноа-Нун умерли вместе, как и жили. Их мёртвые тела продолжали сжимать друг друга в объятиях. Дядюшка Призрак единственный, кто успел оказать хоть какое-то сопротивление. Удар бутылки пришёлся по плечу одного из стражников, но тот словно и не заметил его. Взмах мечом, и всё кончено. Один за другим стражники выходили с арены, залитой кровью, засыпанной битым стеклом. Осталась лишь я – неподвижная и беспомощная. И Арман. Мужчина присел на корточки рядом со мной, глядя в мои золотые глаза своими – зелёными очами дикого зверя.

Мы молчали. Я не могла говорить, словно ужас и боль сковали мне горло. Губы не могли даже шевельнуться, чтобы проклясть предателя перед смертью. «Я доверяла тебе, – хотелось закричать. – Как? Как ты мог совершить это?!» Арман, не сводя с меня глаз, тоже не произносил ни слова. Тьма ползла всё дальше, поднималась под самый купол Цирка. Там, где она касалась стен и потолка, вспыхивали искры. Пламя быстро разгоралось, старые доски стали топливом для костра, в котором исчезнет Цирк Огней. Так вот как я умру? Я предпочла бы смерть от меча, призналась я себе.

Арман придвинулся ещё ближе, от его кожи шёл лихорадочный жар, словно он тоже горел вместе с Цирком. Его лицо зависло над моими, а затем он прижался ко мне губами. Не поцелуй, а вспышка насилия. Сухие губы воина царапнули мои, и огненный гнев взорвался в груди. В зелёных глазах Армана играли блики – отражение моих яростно горящих золотых глаз.

– Ветхое строение сгорит быстро, – прошептал Арман, почти касаясь моего уха ртом. – Тебе лучше поторопиться, Красавица. Но напоследок…

Сильная рука стиснула мой браслет, и сталь треснула. Две бесполезные половинки упали на начинающие дымиться доски. Арман поднялся и стремительно зашагал прочь. Когда его фигура исчезла в густом дыму, я почувствовала, что вновь могу двигаться.

Задыхаясь и кашляя, я бросилась вслед за стражником. Я ничего не видела перед собой – не столько из-за дыма и пробивающихся языков пламени, сколько из-за страха. Я бежала, то и дело спотыкаясь на щербатых досках, а за спиной поднимались снопы искр, с грохотом падали балки. Из Цирка я выбежала всего за несколько минут до того, как он сложился. Я ещё успела обернуться и окинуть взглядом пылающую могилу, а затем огненный столп со страшным гулом слизнул то, что ещё недавно было Цирком Огней.